— А чего не живешь там?
— Мне и здесь хорошо, мать одна останется, опять же… В общем, дело простое: выкопать могилу заново, что осталось — в тележку и в крематорий, там за несколько дней собранные останки сжигают, и все. Никому никакого вреда, а новые могилы директор в дело пускает. Круговорот могил в природе, так сказать. Ну, я боялся сначала, а потом увидел, что ничего страшного нет, перегнило все давно. Хотя иногда попадались гробы, где как-то сохранились фрагменты тела — хуже всего, когда лицо, я этого не выношу. Открываешь ящик, снимаешь покров, а там лицо, да еще бывает, что сгниет наполовину, а остальное усохнет. В общем, я это не люблю, это как в фильме «Ночь живых мертвецов», хорошо еще, что они молчат.
— Понятно. — Реутов мысленно содрогнулся, вспоминая запах в морге. — Почему вы поссорились в тот вечер, когда последний раз говорили?
Димон замялся, прикидывая, как бы соврать, но его крохотный процессор не мог обработать такие вводные за короткий период, и он махнул рукой на секретность.
— За три дня до этого мы копали, как обычно. Сначала вырыли какую-то старуху, там ничего не было, кроме смешного чепца из кружев, но он никуда уже не годился. Потом выкопали балерину — похоронили ее прямо в балетной одежде, даже эти тапки балетные на нее надели…
— Пуанты.
— Что?!
— Балетные туфли называются пуанты.
— Ну, это без разницы. — Димон шмыгнул носом. — У нее брошка была в камешках и браслеты, но браслеты серебряные, а брошка золотая! А потом взялись за могилу какого-то чувака, а там гроб как новый, никак его было не пробить, и вытащить вдвоем не смогли даже, позвали Муху и Буцу, они самые здоровые среди тамошних бомжей, вот они-то и помогли нам вытащить. Бомжей мы отправили обратно, а сами давай открывать этот ящик, а он на века сделан, ни зазора, ни щели. Ну, потом Ромка все-таки сумел лопату вставить, так поднажали и открыли. И там был этот монах…
— Монах?
— Ну да, в рясе и с бородой. — Димона передернуло. — От него одни кости остались, на шее был серебряный крест, а в руках четки из жемчуга. А потом мы заглянули под подушку — высокая такая подушка, чувак этот почти сидел в гробу, а под подушкой книга лежит.
— Что за книга?
— Да кто знает, она вроде как по-латыни написана была, картинки были отвратные… В общем, только мы вынули книгу, как поднялся ветер, луна спряталась и фонарь погас. Струхнул я, конечно, а Ромке все нипочем — грузим, говорит, и повезли на базу. Посветлу в рясе его пошарим, глядишь, чего в карманах найдем.
— Пошарили? — Реутов брезгливо сморщился. — Или не стали?
— Я не стал. — Димон вздохнул. — Я боюсь всего этого, чувак, реально боюсь.
— И дальше что было?
— Ну, отвезли останки в крематорий, сгрузили в задней комнате на пленку постеленную и поделили добычу. Ромка взял брошку и икону, что у балерины были, а я забрал браслеты, книгу, крест и четки из жемчуга.
— По-братски.
— Ну да, золото есть золото, — кивнул Димон. — Но думаю, вся беда приключилась из-за той книги.
— Рассказывай.
— Я выставил ее в Интернете. Там я свои трофеи продавал, у меня уж и покупатели свои были.
— А они знали, откуда вещи?
— Я честный человек! — Димон выпятил грудь. — Я говорил, что найдены при переносе могил.
— И люди покупали?!
— Ты не знаешь коллекционеров, чувак. Многим это нравилось, просили даже имена прежних владельцев, чтобы отследить историю вещи. Так что все по-честному, даю тебе слово.
— И что случилось с книгой?
— А, ну да… — Димон почесал в затылке. — Позвонил мне какой-то тип и говорит: интересуюсь книгой, продай. А я вначале предметы просто выставляю, а потом по спросу формирую цену. Я и говорю: пока цену не сложил, просто показываю, чтоб народ проникся. Он мне с ходу: даю тебе десять тысяч долларов, и снимай с продажи. Тут-то я и смекнул, что книга непростая попалась, не лажа какая-то, и говорю: не, чувак, я знаю ее цену. Тогда он говорит: пятьдесят тысяч кэшем, и расходимся. Пятьдесят кусков вечнозеленых денег за гнилую книжонку! Понятно, я согласился, а кто бы не согласился? Назначили встречу, я привез книгу, он отдал мне бабки, и все по-честному. А он мне и говорит: там, где была эта книга, должен быть и ключ — небольшой такой, выглядит как цилиндр с печатью, сантиметра три, не больше в длину, на цепочке. Я говорю ему: чувак, никакого ключа там и близко не было, был вот крест и четки. А он залупился: должен был быть, и все. И выглядит это не как обычный ключ, а просто такой кусок металла на цепочке. И тут я подумал: Ромка-то собирался в тряпье этого монаха пошарить, а что, если ключ нашел? А этот говорит: если скажешь, у кого ключ, я тебе пятерку прямо сейчас накину. Я возьми и скажи, что, может статься, напарник нашел его, но это неточно, потому что я не видел. Ну, тот мне пятерку отлистал и ушел, а я ходил, думал и через пару дней смекнул: наверное, это я нехорошо сделал, что слил Ромкины координаты без его разрешения, мы так никогда не поступали. Вот и позвонил ему, а он меня дебилом обозвал…
— Как выглядел покупатель?
— А вот… — Димон поднялся и порылся на полке. — Я тут его нарисовал по памяти, так что если встретишь, то мимо не пройдешь, узнаешь.
Реутов взял в руки лист обычного формата и удивленно поднял брови. Возможно, в голове у Димона светилась не самая яркая лампочка, но рисовать он умел. С рисунка на него смотрело лицо смуглого человека с неожиданно светлыми глазами, голубыми, как у собаки-хаски. Глубокие залысины, заметные носогубные складки, крупный нос, а под ним — неожиданно полные губы, хотя этому лицу они совершенно не шли. Неправильное лицо, немного пугающее, но очень узнаваемое.
— Как же они тебя не выследили?
— А как ты меня выследишь? — Димон засмеялся. — Я всегда назначаю свои встречи в «Пинте». А туда добираюсь под землей. Ну, чего глядишь? Ты в курсе, что под Александровском есть сеть ходов? Теплотрассы, бомбоубежища и прочее. И я иду по ним, выныривая в доме номер шесть по Жданова, выхожу из подъезда — и до «Пинты» сто метров. И обратно таким же способом. Ну и отследи меня, если сможешь.
— Хитро.
— Это Ромка придумал. — Димон вздохнул. — Что теперь я без него делать буду, непонятно. Конечно, теперь деньги есть, и хотя на Майами их не хватит, но я что-нибудь придумаю. Считаешь, Ромку убили из-за того, что я дал на него наводку?
— Пока не знаю. — Реутов спрятал портрет в папку. — А книга… Как она выглядела, нарисуешь?
— Обижаешь, чувак! — Димон захихикал. — Я отсканировал каждую страницу и оторвал пару последних страниц, где что-то было написано от руки. Я же не совсем дурак, ты че!
Реутов кивнул. Да, абсолют встречается редко, но Димон почти достиг его.
15
Сима переводила фантастический роман.
