— Я не знала, что у вас так можно.
— Нельзя. — Милош улыбнулся. — Но я тебе уже говорил: наша семья — не такая, как остальные. По сути, в любом народе есть хорошие и плохие люди, это мало зависит от национальности, но вот от особенностей культуры — зависит. Есть культуры, которые поощряют то, что неприемлемо для современного человека. К сожалению, в нашей среде все это будет продолжаться еще очень долго. Но это не значит, что все должны подчиниться, глупости какие! Все, Сима, приехали.
Ворота и правда уже были открыты, возле них стояла Сакинда.
— Не знаю, дети, что вы натворили, но бабушка очень сердита. — Сакинда поправила Симе волосы. — Идите к ней сейчас же.
Сима посмотрела на Милоша, и он взял ее за руку.
18
Бережной был в ярости.
Средь бела дня кто-то вошел в здание полиции и ранил сотрудника, похитив с его стола вещественные доказательства, и никто ничего не видел!
— Как это могло случиться?! Вы там что, совершенно расслабились?
— Эксперты говорят, что рана нанесена около девяти часов вечера. Проломлен череп, теменная часть, — значит, во время нападения преступник стоял над Семеновым, и, судя по положению тела, Семенов при этом не сидел, а вроде как стоял на коленях… Не могу понять, как это могло быть! — Реутов предпочел бы сейчас искать преступника, но понимает, что, пока не готовы экспертизы, сделать он ничего не может. — Дежурных я опросил. В это время один из них отлучился в обезьянник, сопровождая наряд с задержанным, а второй, видимо, отвечал по телефону, кто-то позвонил и сообщил о драке с поножовщиной, и дежурный принял звонок, хотя на такие звонки отвечать должны по экстренному телефону. Но граждане, случается, звонят прямо к нам, это бывает и законом не запрещено.
— Драка на самом деле была?
— Нет. Наряд, приехавший на вызов по указанному адресу, ничего не обнаружил.
— Значит, преступник действовал не один.
— Либо так совпало, Андрей Михайлович, и пока наряд приехал, дерущиеся разбежались. — Реутов сжал кулаки. — Я другого понять не могу: ну, пусть не видели, как он входит. Но не видеть, как он выходит, нагруженный папками, — это как? Теряюсь в догадках. Откуда он знал, что Семенов разбирает записи убитой? Откуда он знал, что Семенов в тот момент находится в кабинете один?
— Думаешь, кто-то свой?
— Не знаю, что и думать, Андрей Михайлович. — Реутов поднялся и прошелся по кабинету Бережного, забыв о субординации. — Он входит — возможно, вслед за нарядом, доставившим задержанного. Ну ладно, проскользнул мимо сержанта, который в это время говорит по телефону. Но обратно-то он должен был снова идти мимо сержантов, а они клянутся, что не отлучались и никого не видели.
— Это значит, что он вошел в здание и вышел из него каким-то другим путем. Пусть принесут план здания. — Бережной вздохнул. — Я звонил в больницу, Виталия прооперировал сам Круглов, но он потерял много крови, и с момента нападения до обнаружения и оказания помощи прошло слишком много времени, так что прогнозы весьма печальные. А у него жена молодая, мать… Жена, не дай бог худшее, погорюет и другого найдет, а матери другого сына уже не найти, и не нужен ей другой, да. Надо найти этого урода, обязательно, Денис Петрович. Ты выяснил, где находились фигуранты дела во время нападения?
— Да, выяснил. — Реутов открыл папку. — Серафима Масловская и ее сводный брат Милош Логуш в пять часов дня находились в квартире Масловской вместе со мной. Я показал ей копию книги, изъятой у подельника Романа Процковского, и попросил помочь с идентификацией.
— Помогла она?
— Да, и она, и Логуш оказали мне всестороннее содействие. — Реутов не знает, как он расскажет генералу о результатах этого содействия. — Потом на машину Масловской упало дерево, стоявшее во дворе, и она была с сотрудниками дорожной полиции и работниками эвакуатора, после чего они вдвоем с Логушем поехали в дом Логушей, где она и оставалась все время, наши электронщики проверили ее компьютер — она работала над документом, это можно отследить, и отлучалась от рабочего стола максимум на пять-шесть минут, не более. Татьяна Логуш находилась на дежурстве, ее напарник это подтверждает. Никуда не отлучалась и ни с кем по телефону не говорила. Соседи Масловской тоже непричастны, местонахождение каждого установлено и подтверждено, звонки проверены.
— То есть никто из свидетелей по делу не мог совершить преступление.
— Так и есть, Андрей Михайлович, никто. После посещения Масловской я заехал в библиотеку и какое-то время провел там, пытаясь найти подтверждение одной своей версии, потом работал в кабинете, а потом позвонил майор Васильев, и я поехал забрать его. Все, что мог, он на кладбище выяснил, и оставаться там дальше было неразумно и опасно… — Реутов зол, как все черти ада. — Мы бы Виталия раньше завтрашнего дня и не обнаружили, и он бы умер. Но, видимо, совсем незадолго до нападения Семенов прислал мне на почту отчет по расшифрованным записям старухи, и я удивился, что он не перезвонил мне. И я позвонил, и… Ну, я рассказывал уже.
— Понятно. — Бережной поднялся и тяжело оперся о стол. — Денис Петрович, на Семенова напали из-за этих папок — значит, что-то там было. И в живых он остался по чистой случайности, и убийцу он видел и может опознать. Нужно выставить охрану у его палаты, круглосуточную. И пусть Васильев изучит отчет Семенова, ты тоже подключись и мне перешли, я сам почитаю, свежим глазом, так сказать. Ответ там, в этих записях. Может статься, что преступление было спонтанным, совершенным под влияниям минуты, но тем тяжелее найти того, у кого был мотив, ведь причиной покушения были эти записи, а вовсе не личная неприязнь к капитану Семенову. Черт, как жаль, он отличный парень, надежный друг и хороший сыщик, а теперь… Кто знает, выкарабкается ли?
— Будем надеяться, Андрей Михайлович.
— Ладно. — Бережной вздохнул. — Что по кладбищу?
— Майор Васильев внедрился в группу бездомных и выяснил, что директор кладбища Клоков подрядил Романа Процковского и его приятеля Дмитрия Василишина освобождать от останков могилы в старой части кладбища. Поскольку земля на кладбище дорогая, Клоков решил использовать ту его часть, которая много лет заброшена. И ничего бы в этом не было незаконного, если бы останки переносились и утилизировались как положено, но Клоков не хотел официально проводить это мероприятие, он хотел торговать местами для захоронения. То есть похороны оформлялись бы так, словно подхоронили к родственнику, и согласно прейскуранту кладбища размер оплаты за такую услугу незначительный, в то время как за «новую» могилу без соседа, так сказать, родственники покойного платят от двух до пяти тысяч долларов, которые Клоков, естественно, прикарманивал. И это было бы все ничего, если бы несколько дней назад на кладбище не погиб некто Буца — один из бездомных, которые живут в старой сторожке и выполняют работы по заданию дирекции: убирают ветки, метут дорожки, собирают мусор и рвут сорняки. За это им позволено жить в старой сторожке, использовать ветки и прочий сухостой для отопления и собирать с могил то, что посетители оставляют там для поминовения. И это тоже было бы вполне безобидно, только эти работы Клоков проводит как заказные через фирму-прокладку, принадлежащую его тестю, и списывает деньги, якобы уплаченные за выполнение работ. Но и это еще не все. Мы обнаружили в одном из моргов тело этого погибшего бездомного, по отпечаткам в нашей базе он опознан как ранее судимый за мелкие кражи гражданин Данович Иван Валентинович, сорока двух лет, уроженец Александровска. Эксперт сказал, что смерть наступила от удара по голове тупым тяжелым предметом, а не как изначально предполагали — в результате падения и удара о каменное надгробие, на котором найдены следы крови. Майор Васильев видел, что по ночам на кладбище приезжают машины, но что делают люди, прибывшие в такое место ночью, он рассмотреть не смог, однако предполагает, что погибший Данович, он же Буца, мог что-то видеть, за что и был убит.
