— Зора!!! Отец, я не вижу Зору, ее нет в кроватке! Зора!!!
Сима побежала на голос, крича:
— Зора у меня, я несу ее!
Дым туманил голову, и Симе казалось, что она больше не видит, куда идти, и дышать уже нечем, только дым и раскаленный угарный газ, а пламя добралось до ее покрывала, и оно задымилось. Голос Якова откуда-то зовет ее, но дым и пламя преградили дорогу, и она, закутавшись в тлеющее покрывало, ринулась в первую попавшуюся дверь, где увидела пустой оконный проем. Яков уже протягивает к ней руки:
— Сюда, дочка, скорее сюда!
Сима оглянулась: она стояла в той самой комнате, где рожала кошка, — в гостиной Сакинды. Сима передала Якову малышку и увидела пустую корзинку.
— А котята?
— Забились где-то, не найти. Скорее, Сима!
Но Сима оттолкнула Якова и упала на пол. Здесь еще можно было дышать, но дым пробирался все ниже, и Сима поползла вдоль стены, а Яков в отчаянии звал ее. Послышались пожарные сирены, и Сима понимает, что не выберется, но за креслом она обнаружила два крохотных пушистых комочка и, ухватив их, ринулась к окну. Рюкзак за спиной начал тлеть, вспыхнули волосы, и она сбила пламя рукой, но добралась до подоконника и упала на руки Якова, не выпустив своей ноши.
— Где…
— Все, все вышли. — Яков склонился над Симой и усадил ее у забора. — Зору не могли найти, а тебя слышали. Милош возвращается, я позвонил ему, и сыновья скоро вернутся, и Таня уже едет с дежурства. Дай-ка их мне.
Яков взял котят на руки.
— Этой не помочь уже, а полосатый жив. На, держи. Тару Сакинда вынесла, едва поймала.
У каменного забора над Зорой хлопотала мать, Тули что-то говорила ей и гладила девочку по голове. Наконец та закашлялась и заплакала, и мать тоже заплакала, заголосила, обняв малышку, Циноти присела рядом и что-то зашептала ей на ухо.
— А где остальные?
— В бабушкином домике в саду. Сакинда отвела их туда, чтобы не видели. — Яков сокрушенно покачал головой. — Ты обожглась, надо к доктору.
Тули поднялась и подошла к Симе, все еще прижимающей к себе котенка.
— Я ничего не видела и не слышала. — Старая цыганка села на вымощенную плиткой дорожку. — А ты…
— А мне Армарос приказал вернуться. — Сима чувствует, как ворочается в руках котенок. — Я проснулась, а из подвала огонь.
— Спальни на втором этаже, только твоя внизу. Если бы ты не разбудила нас, мы бы не смогли выбраться. — Тули горестно покачала головой. — Я ничего не слышала, словно оглушили и ослепили меня. А должна была.
Что-то мягкое коснулось обожженных ног Симы, а котенок запищал и вырвался из рук. Тара пришла требовать своего ребенка обратно.
* * *
Реутов прибыл на место пожара вслед за машиной «Скорой помощи».
Дом выгорел полностью, крыша провалилась, у каменного забора жались женщины, одетые в ночные рубашки и домашние халаты, испуганные дети молча таращились на чужаков, расхаживающих по двору, и только малышку в пижамке погрузили на носилки, а она плакала и цеплялась за руку матери.
— Что с ней?
— Очень дыма наглоталась, надо в больницу. Садитесь, мамаша. — Усталый фельдшер помог молодой цыганке сесть в машину. — Чудо, что никто не погиб. Выскочили, в чем были.
— Больше никто не пострадал?
— Девчонка тут была… рыженькая, не из этих, но кто их поймет. Она их всех, говорят, и разбудила. Сильно обожглась, волосы сгорели, ноги пострадали очень, но ее уже увезли.
Фельдшер залез в машину, и «Скорая», завывая, поехала в сторону улицы.
Реутов пожал плечами и пошел искать старшего смены пожарного расчета.
— Поджог. — Пожарник, мужик лет тридцати пяти, снял шлем и вдохнул воздух. — Внутри никого больше нет, все смогли выйти. Дом подожгли в нескольких местах, оба выхода были заблокированы. Тут явно какие-то их разборки, может, и наркоту не поделили.
— Логуши не торговали наркотиками. — Реутов отчего-то рассердился. — У них автомастерская.
— Ну, значит, машину не у того человека украли и разобрали, вот и допрыгались. — Пожарник смотрит на погорельцев. — Детишек жаль, конечно, — пострадали ни за что, ну да вырастут такими же, как родители, если вдуматься.
— Какими?
— Да ладно, майор, а то ты не знаешь? — Пожарник сплюнул. — Цыганва отродясь не работала. Одно ай-нэнэ да воровство, а то и похуже чего. Бесполезная нация, отребье.
— Что, вот так все скопом?
— А что там в сортах говна разбираться? Не трать на них время, когда нормальные люди помощи ждут.
Реутов вдруг подумал, что и сам рассуждал примерно так еще совсем недавно. Он и сам считал, что имеет право решать, кто полезен, а кто нет, отметая целую нацию, потому что разбираться недосуг было. Если воры и торговцы наркотиками, то все до единого.
«А ведь кто-то и о нас может сказать то же самое. Просто потому, что часть граждан… да, очень большая часть — поступает в жизни тоже не лучшим образом, учитывая статистику преступлений».
— Денис Петрович, вы здесь?
Испуганная Таня подошла к Реутову, и он кивнул:
— Держись. Ты нужна своей семье.
— Как это могло получиться? — Таня смотрит на свой сгоревший дом. — Кто это сделал?
— Я думал, ты мне скажешь. Может, что-то необычное случилось — ну, не считая попытки похищения твоей сестры?
— Случилось. — Таня вдруг испуганно прижала руки к щекам. — Вчера арестовали Мирчу Потокара и его сыновей.
— Знаю.
— Он родной брат нашего баро. — Таня в ужасе округлила глаза. — И за два дня до всего этого он приходил к нам в дом, требовал у отца дать согласие на брак его младшего сына и Циноти. Отец, конечно, отказал, Мирча очень разозлился. И баро мог подумать, что это мы сдали его родственников полиции!
— Может быть. — Реутов думает о том, что пришло время посетить местного вожака. — Ладно, если нужна какая-то помощь, только скажи.
— Какая помощь… — Таня заплакала. — Выбежали, в чем были, ни одежды, ни документов — ничего. И дома теперь нет.
— Ну, с этим я постараюсь вам помочь.
Реутов отошел и набрал номер тестя.
Он никогда не обращался к тестю с просьбами, на что тот не раз пенял зятю, но сейчас, глядя на растерянных людей, в одночасье потерявших все, Реутов понимал: их одноплеменники им не помогут. Если Таня права и поджог — месть за несговорчивость Якова, никто из цыган не посмеет помочь погорельцам, а соседи не помогут цыганам.
А тесть сможет организовать все в кратчайшие сроки, потому что он — один из богатейших людей в стране, и за помощь этим бедолагам никто его тронуть не посмеет.
— Здравствуй, Денис. — Голос тестя совершенно обычный, словно и не звонит ему зять среди ночи. — Что-то с девочками случилось?
