— Нет. — Реутов сам на себя зол, но выхода не видит. — Девочки в полном порядке. Но есть люди, которым срочно нужна помощь. Тут такое дело…
По двору пробежала породистая серая кошка, неся в зубах мордатого полосатого котенка.
* * *
— Сима, проснись.
Сима открыла глаза и увидела Циноти и Сакинду. Одетые в обычную одежду, уже умытые и спокойные, они смотрят на нее с плохо скрытой тревогой.
— Как ты, детка? — Сакинда поправила Симе подушку. — Спишь и спишь, доктор сказал будить тебя.
— Болит? — Циноти покосилась на обожженные ноги Симы, покрытые какой-то зеленоватой мазью. — Выглядит странно.
— Болит. — Симе хочется пить, и Сакинда поит ее. — А все…
— Все в порядке. — Сакинда гладит Симу по голове. — Все живы, Зора уже не в больнице. Буквально через час какой-то человек прислал за нами машину, нас отвезли в дом на окраине города — большой, даже больше нашего, и сказали, что мы можем в нем жить. Потом привезли одежду на всех, обувь, разные нужные вещи. Приехал еще человек и сказал, что он будет восстанавливать наш дом, но для этого его надо полностью снести. Уцелела Танюшкина шкатулка с украшениями и сундук с семейными альбомами, нам привезли. Отец подписал все бумаги на ремонт дома, я ничего не понимаю, а отец молчит. Филипп и Дорош вернулись, и теперь они с отцом и Милошем не выходят из мастерской, нужно зарабатывать. Откуда-то много клиентов появилось, городские таксисты стали ездить к нам, говорят — кто-то раздал листовки, что у нас качественнее всех.
— Бабушка молчит и о чем-то все время думает. — Циноти вздохнула. — У меня завтра вступительный экзамен по химии. Сима, доктор сказал, что скоро отпустит тебя.
— Это хорошо.
Сима не может им сказать, что во сне у нее совсем другая жизнь и возвращаться ей не хочется. Армарос приходит в ее сны, и они говорят, и Сэмми рядом, она может ощущать его, брать на руки, и хотя Сима не помнит, о чем ведутся разговоры, это и не важно. Главное, что она пребывает там, где хочет быть, и будить ее, вырывая из счастья, жестоко.
— Ладно, мы придем завтра. — Сакинда встревоженно смотрит на Симу. — Идем, Циноти, тебе надо заниматься.
Сима закрывает глаза и снова оказывается посреди лавандового поля.
Сакинда идет по коридору быстрым шагом, Циноти едва поспевает за ней.
— Мама, что случилось?
— Ничего. — Сакинда понимает, что нужно скорее добраться домой и увидеть старую Тули. — Просто кое-что вспомнила.
На лице Симы Сакинда рассмотрела то, что не видели доктора: печать смерти легла на лицо приемной дочери, истончила кожу, заострила черты, глаза ее смотрят словно уже не отсюда. И не ожоги тому причина, ожоги заживают, но связь Симы с этим миром становится все менее прочной.
— Она не хочет оставаться. — Сакинда умоляюще смотрит на свекровь. — Мама, она уже там, почти полностью! Я это видела. Но почему?!
Тули качает головой:
— Боюсь, что я не смогу ее вытащить. Слишком далеко она ушла.
— Но что это, мама?
— Поцелуй ангела. — Тули вздохнула. — Когда она произнесла заклинание, по очереди обращаясь к ангелам, один из них посмотрел на нее и услышал. Взамен он призвал ее к себе. А оттуда возврата нет, дочка.
— Но ангелы, мама… они добрые, хорошие!
— Они, как и люди, разные. И их понятия добра и зла отличаются от наших. Я не поняла сразу, а ведь она сказала мне. На пожаре я спросила, как она так сумела проснуться, а она сказала: Армарос приказал мне вернуться. Армарос, понимаешь?
— Нет.
— Один из падших ангелов, обучающий людей магии и противодействию заклятиям. — Тули развела руками. — Он не добро и не зло, не все падшие ангелы являются злом, как и не все небесные добры в том смысле, который мы вкладываем в эти слова. Они не меняются, у них нет права выбора, и они далеки от человеческих дел, так что утратили понимание сути физической жизни. Гримуар Наследников мог выпустить их в наш мир, но Гримуар уже тысячи лет как не использовался, а это много даже для ангелов.
— А этот Армарос… Чего он хочет?
— Ничего. Просто Сима каким-то образом сумела войти туда, куда нет хода никому, кроме богов, — в место средоточия этого ангела, созданное им самим, а он нашел в Симе нечто, интересное ему, но он не делает ее ни хуже, ни лучше, каждый остается с ним тем, кем является, Армарос выявляет настоящую сущность человека, и если он выбрал нашу Симу… Тут я не знаю, смогу ли что-нибудь сделать. У нее остается выбор: быть с нами или уйти. И он это знает, и просить его отпустить нашу девочку я не могу — во-первых, он ее не держит, она сама выбрала этот путь, а во-вторых, я не знаю, как это сделать, а книга сгорела. Я сама велела сжечь ее.
— И что делать?
— Позвать Симу обратно. Не думаю, что Армарос хочет ее смерти, он вообще вряд ли понимает разницу между физической жизнью и смертью, ведь для него есть только душа, а жизнь души вечна, и он не придает значения ее смертности здесь, нужно ему рассказать, напомнить.
— Мама, я… Просто слов нет, это невозможно!
— Иного объяснения у меня нет. — Тули склонила голову, задумавшись. — Я не знаю, как быть, но попробую сделать так, чтобы Армарос услышал меня.
Тули задумалась, словно вспоминая что-то, что давно забыла.
20
— Прокуратура изучает доказательства. — Бережной открыл папку с делом. — Я не думаю, что поджог дома Логушей и убийство Процковского как-то связаны. Наблюдение выставили?
— Да. — Реутов вторые сутки без сна и сейчас за чашку хорошего кофе отдал бы полцарства. — Как только Оглы появится, его задержат, но санкцию на обыск дома Потокара все еще ждем.
— Ладно. — Бережной встал и насыпал кофе в кофеварку. — Как только будет ордер, туда сразу.
Они помолчали, и Реутов, переглянувшись с напарником, спросил:
— А с Семеновым что?
— Пока плохо. — Кофеварка пискнула, выключившись, и Бережной поставил на стол две чашки. — Кофе пейте, ребята, мне его нельзя, да я и поспал немного. Звонил я в больницу, говорил с хирургом, надежды практически нет. Так что наше дело сейчас — найти того, кто это совершил. И я нашел в записях старухи зацепку. Вот, смотрите, она принялась за свои записи шесть лет назад и записывала все очень тщательно, а пять лет назад записи обрываются почти на неделю. А потом стоит цифра — сто. И так каждый месяц, иногда вместо цифры пишется слово «рыжье», иногда добавляется рядом — «то есть золото». Она записывала, что получала, и ее аппетиты росли — если предположить, что она доила кого-то одного, но, судя по записям, это так и есть. Кто-то много лет платил ей, а за что можно платить годами? И вот тот день, когда она оборвала записи, перед этим она пишет: корова ушла с мальчишкой. Насколько я понимаю из записей, коровой она называет соседку, которая вместе с нашими свидетельницами обнаружила труп. Вот только я сверил по времени: машина с видеорегистратором, который заснял приход к Симе Татьяны Логуш, приехала минут за десять до того, как пришла Татьяна. Но отчего-то дамы с авоськами на записи нет, хотя если она вошла в подъезд, камера регистратора должна была ее заснять.
