С хозяевами я старался не общаться, потому что я явно был для них человеком второго сорта, наемным работником, которому они платят деньги (очень, кстати, небольшие сравнительно с тем, что платили в других подобных заведениях). Да и я им, в общем, тоже был не очень нужен – работает человек, занятия не пропускает – и ладно. Интересно мне было только одно: если мы практически не встречаемся, то откуда им известен каждый мой шаг. О том, как устроена система оповещения, мне рассказала одна студентка (а со студентами у меня всегда были прекрасные отношения). Она сообщила, что хозяйская дочь вела с ней доверительные беседы и все спрашивала, как ей нравится новый профессор.
– Ну и что вы ответили? – спросил я ее.
– Послала, – ответила девица, очаровательно улыбаясь. И добавила: – Я легко могу ее послать, ведь я плачу немалые деньги за обучение. А вам надо быть внимательным. Не любит она вас. И другие профессора, кстати, тоже.
– За что? – удивился я. – Вроде со всеми у меня нормальные отношения.
– Добрый вы слишком, – еще более очаровательно улыбнулась девица.
– И что тут плохого? – снова удивился я.
– Оценки ставите слишком легко, все остальные на вашем фоне кажутся злыми. Да и студентам вы нравитесь, а это других профессоров раздражает.
Девица эта дала мне прекрасный урок. До всего этого я и сам мог бы додуматься. Если бы подумал. Вот я тебя все время учу думать, все время говорю про ум. А сам…
В общем, решил я уходить из этого заведения, как только найду другую работу. Но не успел – выгнали меня раньше. Точнее, не выгнали, а не подписали контракт на следующий год.
Как это делается, я уже видел. Был там у них один приглашенный профессор, известный здешний юрист. Был он уже на пенсии и преподавал больше для развлечения. Внимание на него я обратил еще в свой первый рабочий день, потому что у него были привычки «большого человека»: повадки, осанка, поставленный голос. Весной, когда учебный год подходил к концу, он, как человек основательный, стал готовиться к следующему – привез полный багажник своих собственных юридических книг, которые загрузил в немалый шкаф. Придя осенью после каникул на работу, я увидел его беседующим с хозяином университета. Юрист, исполненный важности, рассказывал о том, как он провел лето, о том, куда ездил с внуками, а хозяин его внимательно слушал и одобрительно кивал. Это был последний день перед началом учебного года – на следующий день должны были прийти студенты.
Придя назавтра, я застал странное зрелище: юрист так глубоко залез в шкаф, куда он весной сгрузил свою литературу, привезенную для работы со студентами, что снаружи остался только, извини меня, его зад. Потом появился он сам с пачкой книг в руках и с совершенно растерянным лицом стал укладывать их в большую сумку. Я ничего не мог понять. Более осведомленный коллега объяснил мне, что хозяева не продлили юристу контракт и что прямо с сегодняшнего дня на его место выходит новый, более молодой профессор.
– Но они же вчера при мне беседовали с хозяином как лучшие друзья! – поразился я. – Что, заранее нельзя было человека предупредить?
– Конечно, можно было, – спокойно ответил «осведомленный коллега». – Но удовольствия такого не было бы. Вы же сам психолог, вы же понимаете.
На следующий год со мной произошла точно такая же история, только я в отличие от юриста не был растерян, потому что ожидал чего-то подобного. Когда в конце лета, перед самым началом занятий, я позвонил насчет контракта на третий год, со мной говорила хозяйская дочка. Надо сказать, очень любезно говорила. Она попросила меня перезвонить через пару дней. Тут было понятно сразу: они хотят взять на мое место другого человека, только еще точно не договорились и пока держат меня «на коротком поводке». Все так и оказалось: когда я позвонил через несколько дней, та же самая дама (на этот раз очень холодным голосом) сказала мне, что контракт они со мной продлевать не будут.
Ну, честно говоря, не очень и хотелось. Они меня выдрессировали на очень неплохого преподавателя, так что я знал, кем буду работать дальше. Единственное, я решил твердо, что не пойду больше в частный университет. Только в государственный.
Случай подвернулся очень скоро – даже искать не пришлось. Объявление в газете – и меня без промедления, без испытательного срока и без проверки моих профессиональных навыков берут на должность в государственный университет. Проще некуда: в том году у них была нехватка преподавателей и они брали людей прямо с улицы.
Когда вышел на работу, первое, что я увидел на стене в комнате для преподавателей, был плакатик со следующим текстом:
Дилемма судебного производителя
1. Сколько бы работы вы ни делали, этого всегда будет недостаточно.
2. То, чего вы не делаете, всегда более важно, нежели то, что вы делаете.
Что все это означало, я понял очень скоро. Оказалось, что в государственном университете преподаватель должен писать кучу всяких бумаг: методичек, учебников, статей, отчетов (в конце семестра, в конце учебного года, просто потому, что «ректор издал приказ, а приказы ректора не обсуждаются»). И это не считая рабочих программ, конспектов лекций, составления тестов, заданий для практических и лабораторных работ. Вплоть до того, что однажды потребовали составить «Ведомость обеспечения учебной литературой, имеющейся в библиотеке университета». При этом у каждого профессора должна была быть папка, в которую он обязан был складывать все эти бумажки. Причем содержимое этой папки следовало постоянно обновлять, а сама она должна была находиться в университете, чтобы ее можно было в любой момент проверить. Я завел себе огромную папку веселенького красного цвета, в которую набил столько бумаг, что едва мог поднять ее одной рукой.
Так что прошлая работа в частном университете неожиданно мне показалась очень легкой. Там тоже преподаватели должны были писать какие-то бумажки, но так как у меня была очень плотная учебная загрузка, меня это ни разу не коснулось.
Здесь же бумаг было море. И главное было другое – тенденция. Ты, как врач, должен знать, что динамика развития заболевания важнее, чем состояние пациента в данный момент. Если больному сейчас плохо, но динамика положительная, то постепенно ему будет становиться все лучше и лучше. Если же динамика отрицательная, то его состояние (даже если изначально оно было не слишком тяжелым) будет ухудшаться и чем это закончится, никто не сможет предсказать. Так вот, «бумажная динамика» в университете была не просто отрицательной, она была «крутопадающая» – бумаг с каждым годом становилось все больше, они становились все более бессмысленными и начинали дублироваться: отчет по научной работе, отчет по учебной работе, отчет по работе со студентами (можно подумать, что учебная работа – это не работа со студентами) и прочая чепуха, количество которой росло как снежный ком. Все это я называл «принципом киндер-сюрприза». Дело в том, что мне, старому дураку, до сих пор очень нравятся миниатюрные игрушки, которые прячут в шоколадную «скорлупу». Когда я рассматриваю их, то думаю, что их делают очень талантливые и умелые художники, скульпторы, инженеры-конструкторы, технологи. Но этих игрушек так много, что мне иногда кажется, что есть еще специалисты, которые сами ничего не делают (потому что не умеют), но которые придумывают, какую бы новую игрушку могли бы еще сделать другие люди. Наверняка такие люди были и в университете: ничего не умея делать сами, они придумывали, чем бы занять преподавателей.
