– Будь здорова, – сказала Фенечка иве и снова коснулась палочкой древесного ствола. Я увидела, как высохшие нижние ветви наливались, вытягивались гибкими желтыми побегами, побеги выбрасывали почки, те выпускали листья, ствол выпрямился и посветлел, тонкие ивовые ветви сгустились, выгнулись, и мы с Фенечкой оказались как бы под куполом.
– Здорово! – восхитилась я, задрав голову и щурясь от крохотных солнечных зайчиков, прыгающих по листьям.
– Красиво, – вздохнула Фенечка.
– Знаешь что, давай, я перетащу сюда плед, и будем с тобой, как в шалаше, – предложила я. – Да тут не шалаш, а настоящий дворец! Смотри, у нас с тобой и спуск к воде есть! И, главное, никто не видит!
Я раздвинула тонкие гибкие ветви, как занавески, и увидела Горыныча. Он стоял как ни в чем не бывало у моего пледа и смотрел на меня.
– Как ты это сделала? – восхищенно спросил Горыныч.
– Что?
– Ну, как ты это сделала с деревом?
– Горыныч, ты перегрелся на солнце? – ехидно спросила я.
– Я же видел...
– Послушай, – перебила его я, – тебе нравится за мной шпионить? Тебе делать нечего, да?
– Я не шпионю, – смутился Горыныч. – Я...
– А как это называется? Сначала там, у крыльца, прятался, подсматривал, теперь – здесь? Записки какие-то подбрасываешь. Что тебе вообще надо, а?
Горыныч покраснел.
– Поговорить, – начал он не совсем уверенно.
Я вышла из-под ивовых веток и рассмеялась:
– О чем?
Я сделала шаг к пледу. Он отступил.
– Я же к тебе не лезу? Вот и ты ко мне не лезь! Ясно?
Он покачал головой.
Я схватила плед и пакет с бутербродами:
– Все, свободен!
– Я тебя чем-то обидел?
– Ты меня достал! – не выдержала я.
Горыныч насупился, его зеленые глаза с длинными белесыми ресницами прищурились, он смотрел на меня уже не восхищенно, а насмешливо:
– Я хотел как лучше.
– А делаешь хуже, – отрезала я в ответ.
Он пожал плечами.
Я ждала, когда он уйдет, но Горыныч сопел, топтался и не трогался с места.
– Иди отсюда, – не выдержала я.
– Разве это место твое?
– Не мое, но я сюда первая пришла и хочу остаться одна. Так что двигай!
– Ладно, сама напросилась.
– Что, угрожаешь? Пойдешь болтать всем подряд про роботов? Или как там, механических кукол, управляемых? Может, еще что сочинишь, а?
Горыныч глянул на меня исподлобья.
– За компьютером надо меньше сидеть, а то потом всякое мерещится, – добавила я.
Он резко развернулся и пошел прочь. Я стояла и ждала, когда он совсем скроется. Горыныч обернулся и прокричал:
– И не смей больше называть меня Горынычем! Меня зовут Егор! Поняла?!
Я предпочла не отвечать. Нырнула под навес из ивовых ветвей, хотела было бросить плед с пакетом и замерла.
Здесь, под ивой, трава стала шелковой и густой, солнечный свет лился золотыми лентами сквозь листья, под ивовым куполом порхали крохотные птички и бабочки, из воды выпрыгивали солнечные рыбки. Фенечка летала посреди этого великолепия и дирижировала волшебной палочкой.
Я тихонько, чтоб ей не помешать, присела на траву, поджав ноги.
Заметив меня, Фенечка приземлилась рядом и заявила:
– Что-то я проголодалась.
Я достала из пакета бутерброды и термос с чаем. От колбасы фея категорически отказалась, а вот помидоры ее заинтересовали. Привычным жестом она взмахнула палочкой и уменьшила все, что ей понравилось.
Попробовав чай, Фенечка никак не могла понять, для чего его пьют. Она сказала, что вода с пузырьками ей понравилась больше.
– Кстати, – спросила она, – о чем ты так долго беседовала с этим мальчишкой?
– Ни о чем, – ответила я. – Привязался и ходит следом. Влюбился, наверное.
Фенечка захихикала.
– Ничего смешного. Он, между прочим, пытался мне угрожать.
– Как это? – не поняла фея.
– Намекал на то, что всем разболтает о моей кукле.
– Управляемой? – Фенечка развеселилась еще больше.
– Ну да, – я тоже рассмеялась. – Но, знаешь, все-таки надо быть поосторожнее. Он все время рядом крутится, шпионит. Да еще эта тетенька с телевидения – Марта Петрова, или как ее там...
– Да ну их, – сердито отмахнулась Фенечка. – Лучше посмотри, как я тут все украсила. Нравится?
– Конечно! Очень красиво. Даже уходить жалко. Ведь скоро это все исчезнет, да?
– Так оставлять нельзя, – согласилась Фенечка. – А знаешь что, давай я спрячу это все до следующего раза.
– В карман? – уточнила я.
– В карман, – кивнула фея, – на секунду вперед. Тогда это будет только наше место и больше ничье.
– Согласна! А теперь идем купаться!
Я сбросила шорты и футболку, осторожно вошла в воду, чтобы не потревожить солнечных рыбок. Они сразу же окружили меня и стали слегка пощипывать мои ноги. Мне стало щекотно. Тогда я приподняла ивовые ветви и поплыла. Несколько рыбок выпрыгнули вместе со мной и резвились рядом, пока не превратились снова в солнечные блики.
– Глупые, – сказала я им, – остались бы под ивами, и были бы рыбками.
Когда я вернулась, Фенечка плескалась у самой кромки воды. Вода была кристальной, песок – золотой и чистый, как будто специально просеянный. Да, умеют феи создавать для себя уютные местечки, не то что люди...
Мы выбрались на берег и разлеглись на пледе. Фенечка быстренько высушила свой и мой купальники. Нам было тепло. Птички под ивовым куполом щебетали весело, река мягко шелестела песком у берега, листья чуть слышно шептались друг с другом.
– Даже не представляю, что бы я без тебя делала! – призналась я.
Фенечка помолчала немного и ответила:
– Со мной весело!
– Это точно, – согласилась я.
– Тогда давай дадим друг другу клятву в вечной дружбе! – предложила Фенечка. Я приподнялась на локтях и посмотрела на нее. – Ну как? Согласна? – спросила фея.
– Согласна!
– Нам надо придумать клятву, – деловито сказала Фенечка.
Я уселась и задумалась:
– Как феи клянутся?
– Ну, мы уходим в тайное место, произносим слова клятвы и касаемся волшебными палочками.
– Так, тайное место у нас есть.
– Есть, – кивнула фея.
