— Я вспомнила… Мы с этим… Панкратовым… Вместе определили, что кошелек ни у кого не выпал, а был подброшен. Женщиной.
— И как же вы это определили?
— Очень просто: там, где я его нашла, выронить его было нельзя, только специально вбросить — сбоку, идя мимо. А идти можно там только в женский туалет.
— Вы с Панкратовым молодцы…
Вика задумчиво оглядела Настю.
— Ты ведь недавно в Москве?
— Давно, сегодня уже целые две недели!
— И все еще одна? — улыбнулась хозяйка.
— Не поняла…
— Ты поняла.
— Меня сегодня об этом уже спрашивали.
— Видишь, какие мы здесь все любопытные?.. Панкратов спрашивал? И как же ты ему ответила?
— Так же, как и вам, — Настя опустила голову.
— То есть никак… Ладно, иди…
Некоторое время Виктория продолжала стоять возле своего стола, хмуро глядя в окно на серое небо. В эти минуты, предаваясь каким-то явно нелегким размышлениям, Вика выглядела на все свои тридцать пять, а отнюдь не на те «за двадцать», которые заявила сегодня дотошным журналюгам, поймав ядовитую улыбку Валерии.
Поколебавшись еще немного, Виктория сняла телефонную трубку, «вслепую» набрала номер, который знала наизусть.
— Дрон? — ее голос звучал хрипловато. — Это я… Нам нужно встретиться. Ну почему срочно? Да не немедленно, попозже, когда я отпущу своих… Да, как ты любишь говорить, «назрел вопрос»…
Положив трубку, она еще некоторое время стояла у своего стола, стараясь справиться с волнением.
«Волнение, вечное волнение!.. — с горечью подумала Вика. — Неужели так будет всегда, до конца жизни? Неужели до самой старости я не научусь ощущать ледяное спокойствие при звуках его голоса?..»
Вероятно, никакого ответа на свой вопрос она не получила. Потому что, вернувшись за стол и закурив тоненькую сигаретку, Виктория еще долго смотрела на монитор, на котором мелькали силуэты ее сотрудников.
15
Прекрасный сон под названием «Настя + Москва = Любовь» продолжался! Выйдя из кабинета Виктории, девушка находилась в состоянии какого-то счастливого головокружения. Итак, произошло невероятное, она будет учиться! И станет непременно самым лучшим специалистом по косметике в салоне… Неужели это правда, и вчера был последний день, когда ее единственными орудиями труда являлись тряпка и пылесос?
Кстати, о пылесосе: остановившись на верхней площадке лестницы, ведущей в холл, Настя увидела, что именно с этим громоздким и, прямо скажем, капризным аппаратом и возится внизу Марина. Вид у девчонки был совершенно беспомощный и растерянный.
— Подожди, сейчас помогу! — Настя легко сбежала вниз. — Ты что делаешь?
— Да вот, мешок застрял… — Марина подняла на Настю расстроенное круглое личико и огорченно шмыгнула носом.
— Это не мешок, а пылесборник, — пояснила Настя. — А ниже — шпунтик такой, его сдвинуть надо. Он и у меня постоянно застревал, только баба Дуня с этим шпунтиком и справлялась…
— А я ее племянница… И я тебя знаю, ты — Настя. Она мне про тебя рассказывала…
— Ругала, да?
— Что ты! Совсем наоборот, в пример ставила… Мол, ты такая ловкая — не то, что я.
— Да что ты? — Настя изумленно уставилась на Марину. — Надо же, а я думала она меня терпеть не может!
— Ты что, она хорошая была…
— Только не плачь! — Настя встревоженно коснулась Марининой руки. — Ее все жалеют, и я…
— Вам что, другого места с вашими тряпками не нашлось?! Расселись тут!
Девушки вздрогнули от неожиданности, однако Настя, в отличие от Марины, не испугалась. Было бы кого! А этот визгливый голос она узнала бы и среди целого хора. Милочка собственной персоной, что-то очень быстро излечившаяся от своей ветрянки!
И бывают же в жизни такие нелепые случайности: вздрогнув, Настя одновременно задела тот самый шпунтик, а Маринка, судя по результату, одновременно с ней — выключатель… Пылесос взревел, и весь заряд пылесборника, подчиняясь мощному напору воздуха, оказался на Милочке!
Настя зажмурилась от ужаса в ожидании того, что должно было последовать за случившимся.
Но… пылесос захлебнулся, а в наступившей паузе ничего, кроме тишины, не было… Настя чуть-чуть приоткрыла глаза. Вся серая, Мила стояла абсолютно неподвижно, словно ее приклеили к полу, в той же позе, в какой их всех застало это стихийное бедствие. Блондинка была в шоке!
Похоже, и Настя с Мариной — тоже, потому что позднее, когда они сравнивали свои ощущения, выяснилось, что обеим показалось одно и то же: люди, бегущие к месту происшествия со всех сторон холла, администратор Светлана, мчавшаяся впереди остальных — все они двигались как-то замедленно, словно в страшном сне…
— Все, — пролепетала Настя, — теперь меня точно выгонят.
— К-кто эт-то сделал! — лицо Светланы побелело.
— Вообще-то пылесос… — честно ответила девушка, — но в это время его держала я.
— Получишь выговор и… — администратор вдруг очень быстро, по-воровски, оглянулась: — И шоколадку лично от меня!
Спустя пару минут, когда Настя и Марина пришли в себя и даже успели устроить себе коротенький перерыв, спрятавшись ото всех за розовым кустом, в Настином сознании вновь всплыла навязчивая мысль:
— Марина, ты эту стерву хорошо разглядела? Я имею в виду — до того, как мы ее изукрасили?
— Ой, не знаю! — Марина зябко передернула плечами. — Вроде бы разглядела, но с другой стороны…
— Ты мне вот что скажи: прыщи у нее на лице были? Ну такие, зеленкой намазанные?
— Прыщи?!
Марина с недоумением посмотрела на Настю. Но видя, что та спрашивает ее вполне серьезно, задумалась.
— Прыщей вроде бы не было… Нет, точно не было, она же такая красавица!..
— Они здесь все красавицы, — равнодушно заметила Настя, продолжая размышлять. — Слушай, а ты в детстве ветрянкой болела?
— Конечно, ветрянкой все болеют… Я еще в детском садике подхватила.
— Вот и я о том же! А ты не помнишь, сколько дней эта гадость длится?
— Не помню, но, кажется, долго. Неделю или две… А что?
— Мне тоже так казалось. — Настя покачала головой. — Ни разу не слышала, чтоб от этой заразы, а особенно от зеленки, за один день избавлялись!
— Ну, про зеленку я тебе точно могу сказать, я до салона в больнице санитаркой подрабатывала. Ее ничем не ототрешь, пока сама не смоется. А это — дня три, а то и больше… Если ты про эту дамочку, то никакой зеленки на ее лице точно не было! А зачем тебе?
На Маринин вопрос Настя не ответила. Только пробормотала что-то о том, что ей и самой это хотелось бы знать.
