Ромашка и впрямь вернулась, и к Настиному удивлению, на лице актрисы вместо сдержанной и такой благородной холодности застыла маска настоящей, неподдельной злости.
— Ну что, довольны?!
Сейчас она отнюдь не походила на запомнившуюся Насте принцессу! В дверях стояла взбешенная фурия, только что руки в бока не уперла. И больше всего Насте сделалось жаль беспомощно ахнувшую Марию Петровну:
— Ой, миленькая… Мы-то тут при чем?
— Ну, конечно, это все я устроила себе сама! Боялась показаться вам смешной, шипела на него… А он, может, впервые в жизни доверился, открылся…
— И пропустил удар! — подсказал Дон.
— Ну как так можно?! — Насте показалось, что Снежана сейчас бросится на Антонио, словно дикая кошка.
— Это называется — с больной головы на здоровую! — сердито вмешался Кедыч. — Сама же его отшила, а теперь…
— Хватит! Никто тут ничего не понимает, только советы дают… Не квартира, а Дом Советов!
И в следующую же секунду дверь хлопнула еще раз, а Настя всплеснула руками:
— Она же прямо в тапочках на улицу ушла!
— Да не на улицу, — Мария Петровна вздохнула. — Она живет здесь, прямо над нами… И вообще, Ромашка права. Сколько раз я зарекалась не вмешиваться в чужую жизнь?!
— Успокойтесь, дорогая, дело не в этом, — Дон Антонио ласково посмотрел на расстроенную хозяйку. — Наша Снежаночка просто привыкла быть всегда в центре внимания. А центр внимания сегодня несколько сместился…
Настя почувствовала, что краснеет, и опустила глаза.
— Ох, Дон, не смущай девочку… И вообще, у меня к тебе сегодня будет просьба!
— Ну наконец-то, Марьюшка Петровна, хоть раз в жизни! И?..
Антонио, словно у него было по меньшей мере четыре глаза, а не два, ухитрился одновременно заметить то, что не углядела Настя: оказывается, в комнате уже никого, кроме них троих, не было. Кедыч и Павел, видимо, ушли по-английски, не прощаясь… Ох уж этот Павел, странный какой-то…
— Ты меня слышишь, Настена? — Дон Антонио склонился прямо к ее уху. — Я думал, ты уйдешь с ним… Но раз уж ты одна, мы могли бы завершить этот вечер у меня…
— Антон, ты меня слышишь?
— Марьюшка Петровна, я весь внимание!
«Врет и не краснеет», — подумала Настя, почему-то не чувствуя никакого протеста, хотя этот наглец незаметно сжимал ее руку. Но она ошиблась, Антоний не врал, он действительно прекрасно расслышал слова хозяйки.
— Я всего лишь прошу устроить эту девочку на какое-нибудь теплое местечко… Пусть поработает.
Настя вспыхнула и вынула свою руку из его ладони.
— А что эта девочка умеет?
Настя прерывисто вздохнула и посмотрела Дону прямо в глаза:
— Да в общем, если честно… Ничего.
— Ну, тогда ей одна дорога…
— Антон!..
— Марьюшка Петровна, я совсем не о том, о чем вы подумали. Хотя… Думаете вы правильно. Если у девочки нет профессии, Москва ее заставит заниматься древнейшим ремеслом…
— Не заставит! — возмутилась Настя.
— Просто в данном случае, Настурция, считай, что тебе повезло!
И словно из воздуха в руках у Дона появилась изящная «сотка».
Пока он набирал номер, женщины молча смотрели друг на друга.
— Алло, Дикуша? Это я. Ну, как там у тебя?.. Правильно, молодец!.. А девочки довольны? Ну и славно… Слушай, завтра утром я пришлю к вам одного хорошенького человечка… Фу, как ты испорчена!.. Ха-ха!.. Ну все, лады. Цулу!
— И куда же ты ее определил?
Мария Петровна все еще подозрительно смотрела на Дона.
— В гнездо порока! Ну ладно-ладно… Настя, работать будешь в центре, почти на Тверской. В салоне красоты «Виктория»… Держи!
— Что это? — Настя с недоверием взяла кусочек картона, протянутый ей Антонио.
— Визитка хозяйки, там адрес.
Только тут она по-настоящему и поняла, как и до какой степени ей повезло! Салон красоты… Салон красоты! САЛОН КРАСОТЫ!.. В одно мгновение перед ее мысленным взором промелькнуло нечто празднично-прекрасное, яркое — то ли подиум, то ли зал, а посередине этого блеска — она, Настя!..
Но в данный момент она оказалась вовсе не на подиуме, а… на шее Дона Антонио, на которой повисла в порыве благодарности.
— Вот это ты молодец! — Дон, как выяснилось, тоже был в восторге. — Умей быть благодарной — и получишь все… Ну что, поехали? А то гости — это хорошо…
— Антон! — Мария Петровна смотрела на него по-прежнему если и не сурово, то строго. — Настя останется здесь. У меня.
— Мария Петровна, мне неудобно… — Настя почувствовала, как краснеет. — Я…
— Все, разговор окончен, вопрос решен… Антон?
— Сдаюсь! — И подняв руки, Дон Антонио попятился в сторону прихожей…
А Мария Петровна, словно и не произошло ничего особенного, деловито указала пальцем на визитку, которую Настя все еще растерянно вертела в руках.
— Прочти-ка вслух, а то я без очков — пас…
— Конечно! Вот: «Виктория». Салон красоты. Фитнес-центр. Пластическая хирургия. Ой, я забыла спросить, кем меня возьмут!
— Ну пока, наверное, точно не директором! — И, улыбнувшись Настиному смеху, хозяйка дома кивнула в сторону кухни: — Посуду мыть умеешь?
— Конечно! Мария Петровна, а я правда вам тут сегодня не помешаю?
— Почему только сегодня? Поживешь пока у меня, маленькая комната все равно пустая… Вдвоем веселее, верно? Поработаешь, осмотришься, а там видно будет… Так ты, говоришь, любишь мыть посуду?
— Умею, а не люблю! — рассмеялась Настя. — Мыть я люблю полы, это легко… А посуду мы с мамой дома всегда по очереди мыли: день она — день я. Я… так по ней соскучилась! Я имею в виду маму, а не посуду.
— Только по ней?
— А по кому же еще? Отца у меня нет.
— Умер?
— Надеюсь, жив и по-прежнему где-то здесь, в Москве… По правде говоря, я в юности мечтала его найти…
Мария Петровна не выдержала и фыркнула, как девчонка:
— А сейчас у тебя, видимо, зрелость!
— Конечно! Это я только с виду такая наивная, с детской стрижечкой… А внутри очень и очень взрослая!
— Похоже, тебе и впрямь пора спать, а то ты, девонька, уже почти бредишь… Пойду постелю!
«Боже мой, — прошептала Настя, проводив глазами Марию Петровну, — знала бы мамочка, как мне сегодня повезло! О Господи, какой прекрасный день!..»
День был, с Настиной точки зрения, настолько прекрасен, что, даже оставшись одна в уютной маленькой комнате, она никак не решалась его завершить.
