– Буду знать. А несчастным я вам еще не казался?
– Разве что за столом у господина фельдмаршала, да и то, – монах подмигнул, – это было очень зубастое несчастье. Вы еще не говорили с командующим о талигойском способе борьбы с бесноватыми? Полковник Лауэншельд в этой части своей миссии не преуспел. Я, впрочем, тоже.
– Вся беда в Плютте, – живо нашел виноватого Руперт. – Взбесись он, Бруно поверил бы, но мерзавец просто решил переметнуться к Марге.
– Его сторонники не хотели терять победу, – напомнил монах. – Не забывайте, армейцы не видели эйнрехтских расправ, зато они отбили Гельбе и дошли до Южной Марагоны. Кажется, вам зимой предлагали повоевать на суше?
– Да, но кем бы я был, если бы бросил Олафа?!
– Я не об этом. Если б вы прошли маршем по фрошерскому берегу Хербсте, если б ломали и сломали врага у Трех Курганов, вы бы приняли перемирие?
– Вряд ли… Но то, что сделали с Гудрун…
– Я видел, что случилось с принцессой. Не надо мне об этом рассказывать. Вы, брат Ротгер, честный человек. Честный в том достаточно редком смысле, когда не лгут самому себе и не закрывают глаза на крайне неприятные вещи. Будь иначе, вы бы весной поручили вашего адмирала бабушке, кесарю и Создателю. Спросите себя, кого бы вы выбрали, если б стали обычным рейтарским капитаном. Фельдмаршала, что сговорился с фрошерами, или генерала, сказавшего сговору «нет»?
Брат Орест умел не только орудовать палашом и править каретой, но и спрашивать. Что можно увидеть из наконец-то ставшей победоносной Южной армии, где враг рядом, а от столицы требуются разве что жалованье и порох? Фридрих не скупился и не мешал побеждать, ну так и Марге не мешает, наоборот, а вот старый Бруно…
– Брат Орест, боюсь, в таком случае я согласился бы с Плюттом, но я – не капитан рейтар.
– Тогда думайте, что вы сможете сказать такому капитану! Словами, не пистолетом. Смена власти для простого вояки – столичные игрушки, не идущие ни в какое сравнение с правильной войной. Объяснить, чем Марге опасней Савиньяка, непросто. Доказать человеку, что один и один не обязательно будет два, можно; вы попробуйте доказать, что при этом один и один – еще и кит с голубыми крыльями.
– Зачем доказывать? – усмехнулся Руппи, сдерживая вновь задурившего мориска. – Я просто убью кита и покажу нашему капитану тушу. Крылья он увидит сам.
3
Те, кого Мэллит хотела встретить, вернулись со своей охоты поздней, чем думалось гоганни, и лица двоих были довольны. Лишь повелевающий Волнами скрывал свои мысли, как толща воды скрывает лежащие на дне раковины.
– Господин Проэмперадор… – Бергер Райнштайнер любил говорить первым и много, но кто осмелится назвать болтливым водопад? – Нам удалось внести некоторую ясность в обстоятельства гибели Юстиниана Придда. Мое предположение подтвердилось полностью.
– Интересно. – Первородный Лионель поставил бокал на стол. – Госпожа Ирэна, вы позволите гостям сесть?
– Садитесь, господа. – Рука без единого кольца, призывая слуг, дернула витой шнур. – Сейчас вам подадут приборы.
– Взгляните, монсеньор. – Нареченный Валентином протянул Проэмперадору бумагу и повернулся к сестре. – Эмилия хранила письмо-пропуск к графу Манрику, а ее супруг – некое подобие открытого листа. Он успел его разорвать, но не избавиться от обрывков. Пропуск не пострадал. При внимательном рассмотрении обе бумаги вызвали у барона Райнштайнера серьезные сомнения.
– Но сначала, – голос барона был исполнен торжественности, – я должен отметить заслуги полковника Придда. Он не только придумал очень разумный план, но и лично проследил за Эмилией, поспешившей предупредить мужа о готовящемся обыске. Догадка о тайнике тоже полностью подтвердилась, хотя хранившиеся там письма вряд ли являются подлинниками. Во всяком случае, я никогда не слышал о подобных обязательствах как со стороны тессория, так и со стороны иных высших должностных лиц Талига. Бумаги составлены по образу и подобию гайифских открытых листов, выдаваемых шпионам, оказавшим империи серьезную услугу. Тем не менее подделка выполнена очень тщательно, Манрику будет непросто опровергнуть ее подлинность, если, разумеется, он в самом деле не имеет к ней отношения. Тот, кто задумывает убийство, должен озаботиться доказательствами своей непричастности, невиновному подобное просто не придет в голову.
– Согласен с вашими выводами. – Подобный Флоху посмотрел бумагу на свет. – Господин тессорий всегда пользовался именно этим сортом. Кто же и при каких обстоятельствах вручил сие приглашение?
– Некий господин с военной выправкой и ничем не примечательной, но приятной внешности. Никто из нас узнать его по описанию не смог. Скорее всего, это был чей-то доверенный слуга.
– Поразительное открытие! Что же в таком случае удалось прояснить?
– Обстоятельства убийства, но сперва я должен рассказать о некоторых предшествующих обстоятельствах. Для простоты я хотел бы называть дам Борн по именам. Герман, это тебя не слишком огорчит?
– Нет. – Похожий на первородного Робера был странно резок, и Мэллит это удивило. – Пусть будут имена.
– Спасибо, Герман. Эмилия – дочь камеристки матери Карла Борна. Ваша догадка, господин Проэмперадор, подтвердилась. Дамы Борн пытались заниматься магией, и слуги об этом знали. Прислуживать молодой графине Эмилия стала, когда Габриэла отослала прежнюю камеристку, свою молочную сестру, в Васспард.
– Она считала, что Беата слишком предана нашему дому.
Нареченная Ирэной смотрела на того, кого называли Германом, – наверное, она тоже была удивлена.
– Спасибо, сударыня, – поблагодарил Райнштайнер, – это все объясняет. Эмилия вышла замуж за доверенного слугу Приддов, особо привязанного к росшей у него на глазах Габриэле. Супруги сопровождали графиню в Васспард после убийства маршала Савиньяка; упомянутый человек с военной выправкой перехватил их в дороге. Эмилия и Эдуард, будучи допрошены по отдельности, показали, что им пригрозили Занхой за пособничество мятежникам, после чего предложили поступить на службу к графу Манрику. В случае согласия им обещали полное прощение и значительную для них сумму денег. Я, однако, склонен думать, что сговор произошел либо раньше, либо позже и что всё определяли деньги.
– Если раньше, то это было в Борне. – Первородная Ирэна поднесла руку ко лбу. – В окрестностях Васспарда слишком много преданных нам людей.
– Эдуарда могли уговорить в любом месте. – Первородный Валентин был задумчив. – Этот… человек всегда сопровождал отца в его разъездах.
– У них все решает Эмилия, – не согласилась сестра. – Хотя так ли это теперь важно? Что они сделали с Юстинианом?
– Ничего, Ирэна. – Нареченный Валентином поднял голову и теперь смотрел на Райнштайнера. – Господин генерал, я прошу разрешения досказать.
– Говорите, Валентин, – откликнулся вместо Райнштайнера Савиньяк. – Теперь мне окончательно ясен смысл пословицы «змей нужно искать в Борне». А господина с военной выправкой я поискал бы среди подручных Штанцлера.
