Повиснув, развернулась, сжала коленями таз парня и одновременно нанесла удар вперед, целя в накачанную грудь, чуть ниже плеча.
Противник вздрогнул от боли, попытался ухватить меня за шиворот, чтобы перебросить через плечо и… Не знаю, что он там планировал сделать со мной дальше. Уверена лишь в одном — ничем хорошим это для меня окончиться не могло.
Посильнее толкнувшись ногами о широкую спину, я перевернулась в воздухе и приземлилась в нескольких метрах от крутанувшегося на месте Темного.
Подняв голову, с чувством собственного превосходства улыбнулась, глядя в серые невыразительные глазки Крысеныша. Парень прижимал к груди левую ладонь, а между пальцев, заливая форменную рубашку, бежали крупные капельки крови.
«Победа!» — ликовали внутренние голоса, но, как оказалось, зря.
Всего секунда понадобилась Тринадцатому, чтобы сократить выигранное расстояние и оказаться нос носом со мной.
— Кое-кому придется всю ночь извиняться за эту царапину, — хрипло выдохнул Никлаус.
«Царапина? — удивилась жалость и тихонько всхлипнула: — Темненький, да у тебя артерия рассечена».
Уклонившись от попытавшего сцапать меня Темного, я откинула назад волосы и, сплюнув крупицы песка, попавшие в рот, призадумалась.
Такими темпами Никлаус, чего доброго, и впрямь истечет кровью, поэтому надо скорее сворачивать бой и отправлять самоуверенного засранца в больничку.
Удар в живот прошел по касательной, оставив на руке Крысеныша только легкий порез. Повторная атака с ложным выпадом в сторону была встречена со снисходительной улыбкой и мастерски перехвачена опытным бойцом. Сделав обманный замах двумя клинками, я кувырнулась через голову, изо всех сил стараясь удержать противника на расстоянии.
Будь на месте Темного кто-то другой, лучшей тактикой стало бы измотать соперника быстрыми многочисленными атаками и уже потом нанести последний сокрушающий удар. В данном случае это не работало, так как вопреки своему росту, груде перекачанных мышц и полученной ране, Крысеныш все еще двигался быстрее, чем я.
Оставалось только одно — мухлевать!
Спрятав клинки обратно в пространственный карман, я пару раз глубоко выдохнула, стараясь привести дыхание в норму, и зашевелила губами, бубня под нос детский стишок.
— Ангел! — предупреждающе крикнул Темный, когда стены вокруг нас внезапно пошли трещинами и начали с диким грохотом осыпаться.
Полностью уверенный в том, что я настолько погрузилась в чтение какого-то убойного заклинания, что банально не осознаю, что происходит вокруг, Никлаус рванул ко мне на помощь.
Подхватив и прижав к себе, «тот еще спасатель» выставил вокруг нас щит и пораженно замер, глядя, как два лезвия дайсе медленно входят в его грудь и погружаются почти на треть.
«Кто бы мог подумать, что легендарного Тринадцатого подловят на банальном приступе благородства», — ехидно засмеялась жажда мести.
«Ну ты и…» — ошарашенно покачал головой подарок горцев и выложил столько нелицеприятных эпитетов в мой адрес, что даже прожженный жизнью пессимизм немного смутился.
Камни сыпались сверху, с диким грохотом разбивались о поставленный щит, а я тупо смотрела в перекошенное от боли лицо Никлауса.
«Можно провернуть лезвия, тогда ему станет еще хуже», — громко, со знанием дела посоветовала живущая во мне садистка.
И почему-то это совершенно неуместное предложение отрезвило. Осторожно вытащив клинки из груди Никлауса, я остановила устроенный камнепад и даже поддержала Темного за плечи, пока он обессиленно заваливался набок.
— Ангел, — прохрипел Доставала, коснувшись щекой песка арены, закрыл глаза и судорожно закашлялся.
— Де ла Варга, ты что натворила! — рявкнул подскочивший к нам профессор Дейман.
Медленно поднявшись на ноги, я окинула поверженного Тринадцатого ошарашенным взглядом и заплетающимся языком вымолвила:
— Мы практиковали… навыки выживания…
В какой-то момент появились Кебил с Гафсом и с трудом перевернули тело Никлауса, чтобы профессору было удобно заняться ранами.
При взгляде на залитую ярко-алой кровью рубашку у меня внезапно закружилась голова, а во рту появился привкус чего-то до отвращения противного и горького.
Развернувшись и смотря четко перед собой невидящим взглядом, я твердым, уверенным шагом направилась к выходу.
Все внутри рвалось зуда, где, стоя на коленях, Темные пытались спасти жизнь Никлаусу. Хотелось положить тяжелую голову Тринадцатого к себе на колени и, успокаивающе поглаживая светлые волосы, тихонько шептать обещания, что все будет хорошо.
Но вместо этого я концентрировалась на табличке с крупной надпись «ВЫХОД» и механически переставляла ноги.
* * *
Раньше мне казалось, что нет на свете ничего хуже, чем тренировки у Быка, тянущиеся целую вечность лекции профессора Карода и сладкий кофе с перцем. Оказалось, что хуже — это когда внезапно очнувшаяся от комы совесть начинает капать тебе на мозг.
«О чем ты думала? — бубнила вышеупомянутая. — Ну и что с того, что он Тринадцатый! Вспомни, как он заботился о тебе, как переживал и защищал. Ты же ведь магией можешь пользоваться только благодаря его Светимости».
«Действительно, о чем ты думала в тот момент, когда наносила ему две последние раны?» — ворчал с ней на пару салатовый дракончик.
О чем думала? О том, что дерусь с Тринадцатым!
В сознании засела навязчивая мысль, что Доставала непобедим, неуязвим и способен отразить любую мою атаку. Да я сама не ожидала, что так выйдет!
«Девочка, к чему эти отмазки? Ты же Светлая! — бушевала совесть. — Ты не дырки в нем протыкать должна была, а решить все мирным путем…»
«Еще чего!» — возмутился боевой дух.
«А ты лучше помалкивай! — окончательно вызверилась совесть. — Тебя у порядочной девушки вообще быть не должно».
«Что?! Да я тебе сейчас за такие слова…»
— А ну-ка все заткнулись! — зло рявкнула я, крепко сжимая кулаки.
Прозвучало до того значительно, что парочку первокурсников испуганно прижало к стенке, а боевик с третьего курса машинально призвал одну из защиток.
К счастью, испугались не только окружающие люди. Внутренние голоса решили, что будет лучше взять паузу и коллективно помолчать. Но от царящего внутри безмолвия стало еще хуже.
Плюнув на оставшиеся пары, я убежала к себе в комнату, схватила Рокки в охапку и целый час наматывала круги вокруг парка, изредка поглядывая в сторону медблока — не понесут ли раненого Тринадцатого.
— У-у-у… — обессиленно пропищал щенок, падая брюхом на землю и жадно хватая холодный воздух широко открытой пастью.
— Устал? — недоверчиво глянула на песика.
— Гауф! — звонко подтвердил Рокки и вяло забил хвостом.
