Молли заморгала.
– Но ведь на чердаке на нас ничего не замыкало! Не то нас бы убило. Или мы уже убиты?
– Не говори глупостей! То есть, по-моему, мы все-таки живые. – Лицо у него вытянулось. – Мне было показалось, что я все понял. Но ты права. Тут должно быть что-то другое.
– Вместо молнии или вдобавок к ней?
– Мне кажется, вдобавок.
– Но что именно?
– Не знаю. Что-то на чердаке. Что-то совсем особенное… Что было на чердаке? Чем мы занимались?
– Давай попробуем вспомнить все с начала! Ты перелистывал книгу и показал мне миндалины.
– А ты поглядела, и – р-раз!
– Да, но было что-то еще… Было!
– Вспоминай скорее, не то от нас ничего не останется.
– Я сидела рядом, а Бакстер залез на страницу. Я нагнулась, чтобы посмотреть, и подняла повыше… Макс! Все ясно! Лупа! Мы смотрели сквозь нее.
– Что?!
– Ну, вспомни! Я нашла ее в сундуке. Она делала предметы то большими, то маленькими.
– Лупа не бинокль, она только увеличивает, с какой стороны в нее ни глядеть.
– А эта и уменьшала! Я хотела тебе показать, но ты никак не мог оторваться от книги…
– Если так, то нам конец, – угрюмо сказал Макс. – Мы здесь, а она на чердаке.
– Да нет, я зажала ее в руке… – Молли сунула руку в карман. – Пусто…
– Поищи в другом. Ну-ка, дай мне Бакстера!
Макс кое-как отодрал Бакстера от Молли и прижал к себе. Кот сразу же прицепился к нему всеми когтями.
Молли сунула руку в правый карман и на этот раз вытащила старинную лупу в серебряной оправе.
– Видишь? И на ней надписи: на этой стороне «увелич.», а на той – «уменьш.».
– А какой стороной ты ее повернула?
– Не помню. Но я хотела увеличить миндалины, так что, наверное, «увелич.».
– Переверни ее!
Молли перевернула лупу, но ничего не произошло. Затем новая шаровая молния озарила студень, и близнецы стали еще меньше.
– Погоди! Лупа и электричество! Подними лупу повыше к митохондрии, ей нужно больше электричества с той стороны!
Он даже перестал дышать, пока Молли держала лупу в вытянутой руке. Ударила молния. Огненный шар прокатился к плечу Молли, окутал ее пламенем и оторвал от рибосомы. Она из последних сил протянула свободную руку Максу. Шар перепрыгнул на его тянущиеся пальцы и окутал их пламенем в тот миг, когда они сплелись с пальцами сестры.
– Не отпускай! – крикнул Макс. – Держись за мою руку, что бы там ни было! – его ступни все еще цеплялись за рибосому.
Тут ухнул гром, и Молли перестала слышать. Их швырнуло через всю клетку сквозь тонкие стенки эндоплазматической сети – рибосомы черными метеорами разлетались во все стороны. Студень цитоплазмы содрогался, точно в судорогах. Вся клетка дернулась.
Что-то обрушилось на Молли, и она потеряла сознание. Когда они ударились о мембрану, тело ее бессильно обмякло.
– Давай же! – крикнул Макс, подтаскивая ее к себе. – Надо выбираться отсюда. Клетка разваливается! – Но Молли не шевельнулась. Тогда одной рукой он потащил ее за собой, а другой крепче прижал к себе Бакстера. Оглянувшись через плечо, он увидел, что шары лопаются, а ядро вдруг совсем сморщилось. Дирижабль-митохондрия распался и погиб в электрической свистопляске.
– Молли, да очнись же! – простонал Макс.
Он подтащил ее к самой мембране и попытался пробить ногой дыру. Но оболочка оказалась толстой и плотной – два слоя спаянных шаров легко выдерживали его удары. Мембрана зловеще колыхалась. Макс побрел вдоль нее, волоча Молли, пока наконец не наткнулся на открытую пору. С трудом протиснувшись наружу, он вытащил Молли… как раз вовремя. Сквозь отверстие ему было видно, как луны-убийцы лопаются, извергая что-то такое, что опустошало и уничтожало клетку изнутри, пока она не осела и не погибла.
Макс оттащил сестру подальше, пощупал ей пульс, убедился, что она жива, и сел рядом, продолжая наблюдать за происходящим.
Наконец Молли пошевелилась и открыла глаза.
– Я умерла?
– Не совсем. Но тебя здорово тряхнуло.
Макс держал в руке лупу, а Бакстер, пристроившись у Молли на груди, жарко мурлыкал ей прямо в лицо и щекотал усами ее нос. Она чихнула.
– Вроде бы мы выкарабкались, – сказал Макс. – И, кажется, заметно увеличились.
– Но что произошло? Я помню, что старалась не выпускать твою руку, и тут грохнул взрыв.
– Мы убили клетку.
– Что?! – Молли привскочила. – Но мы выбрались из нее?
– Да. Но так ее повредили, что она сама себя съела.
– А где же она?
– Была вот ту т. – Он указал на уродливый проем в аккуратном ряду клеток.
Молли поднялась на ноги и пошла посмотреть. Возле дыры мирно посапывал нейрон.
– Послушайте, соседние клетки, вы не могли бы чуть-чуть раздвинуться, чтобы закрыть разрыв?
– Нет. Это место должна незамедлительно заполнить новая клетка. Но не беспокойся. Я сейчас же этим займусь, – сказала клетка слева от дыры.
– Извини, пожалуйста, очередь моя! – возразила клетка справа.
– Нет, моя! – крикнула клетка сзади.
– Так ведь можно только одной, и место есть только для одной, и нам разрешено только по одной! – внушительно заявила первая.
– Я настаиваю! В конце концов она сделала меня! – не уступала вторая.
– А я сделала ее, и я должна ее заместить! – объявила третья.
– Я!
– Я!!
– Я!!!
– Опомнитесь! – загремела первая клетка. – Так ли должны мы почтить память нашей погибшей соседки? Мир ее праху!
Они ненадолго умолкли, но вскоре спор вспыхнул с новой силой.
В конце концов Молли не выдержала.
– А почему бы вам не пересчитаться, как мы делаем, когда решаем, кому водить?
– А как это? – спросили клетки хором.
– Вот так! – И Молли объяснила им, что такое считалка и как пересчитываются.
Инни, минни, минни, мос,
Тигра ты поймай за нос.
Зарычит – гони скорей!
Мама мне велела выбрать самого хорошего!
Клеткам это очень понравилось, и те две, которые проиграли, даже не особенно огорчились: они усердно заучивали стишок наизусть.
