— …снова, — уточнил декан, намекая на события прошлой ночи.
— Да. Снова. Но до тех пор… я могу ее увидеть? — вновь обратился юноша к целительнице.
— Мы можем ее увидеть? — поправил его Виктор Вагнер. Мужчины переглянулись. — Под мою ответственность…
Матушка Кромби испустила такой долгий мученический вздох, словно речь шла о ее собственной жизни и смерти.
— Пять минут, — наконец изрекла она с таким видом, словно у нее только что поинтересовались ее последним желанием перед казнью.
Мужчины вместе шагнули было к двери, но остановились. Вальтер непременно хотел пропустить вперед учителя как старшего по званию и возрасту, а тот — ученика, поскольку от кошачьего запаха у него слезились глаза и першило в горле. Наконец оба протиснулись в двери боком, одновременно.
И первой, кого они увидели, была Мирабелла Флик. В отгороженном переднем углу палаты студентка перебирала на столике препараты, заодно готовя какую-то смесь.
— Ой! — шепотом воскликнула она, увидев посетителей. — Что с вами?
— Дичево, — прогнусавил декан сквозь платок.
— Присядьте! — захлопотала девушка. — Я сейчас вас осмотрю. Ничего страшного. Это не больно.
Вальтер отодвинулся подальше, вставая к открытому окну. После того, что случилось этой ночью, он больше не считал учителя своим соперником и даже испытывал сострадание — коты и кошки практически домашние животные некромантов. И аллергия на этих пушистых должна была помешать карьере декана. По крайней мере, в том, что касалось практических занятий. А то, что мэтр Вагнер столько лет преподавал некромантию с таким недугом… это достойно уважения.
— Мы хотели увидеть Лилию, — сказал юноша, пока Мирабелла хлопотала над Виктором Вагнером. — Нас пустили на пять минут…
— Ой, не знаю, — отмахнулась студентка. — Лилька только что уснула, я сама отбежала на пять минут, чтобы приготовить снадобья к моменту ее пробуждения…
— Я не сплю, — послышался из глубины палаты слабый голос. — Кто там, Мира?
Вальтер сорвался с места с такой скоростью, что опрокинул некстати попавшийся на пути стул.
В медцентре было несколько палат, в том числе и эта, экстренной терапии. В ней было всего пять коек, и одна из них, дальняя, сейчас была занята Лилькой Зябликовой. Обложенная подушками, со следами защитных рун на лбу и ладонях, бледная до зелени девушка лежала у окна.
— Лилия!
Проехавшись каблуками по гладкому полу, Вальтер запнулся обо что-то ногой и, не удержавшись, рухнул перед койкой на колени, обеими руками вцепившись в край одеяла. Тут же выпустил его, схватил руку девушки и прижался к ней лицом, замерев в этой позе.
Точно так же замер, не доходя нескольких шагов, Виктор Вагнер, в которого в свою очередь вцепилась Мирабелла.
— Валька? — прошептала удивленная Лилька. — Валька, ты чего? Встань! Все нормально, Валь…
— Лилия, — глухо прошептал юноша. — Лилия, я… люблю тебя.
— Чего? Не слышу. Повтори!
Юноша поднял голову и взглянул девушке в лицо.
— Я люблю тебя, Лилия, — громко сказал он. — Если бы ты только знала…
— Ты шутишь? — Лилька растерянно огляделась по сторонам, нашла взглядом подругу и декана, обратила на них недоумевающий взгляд. — Я…
— Мне все равно, что с тобой случилось и что будет потом, — словно в каком-то исступлении заговорил Вальтер, торопясь, пока решимость не покинула его. — Я люблю тебя и хочу быть с тобой! Выходи за меня замуж.
— Э-э… — Лилька силилась сосредоточиться и понять, что происходит. — Это так неожиданно, — принялась тянуть она время. — Я не думала, что ты… нет, я думала, но… понимаешь… после всего, что было… я не слишком хорошо себя чувствую и…
— Я готов подождать, сколько надо. Год, неделю, месяц! Всю жизнь!
— Не поняла. — Девушка помотала головой. — Ты чего?
— Я прошу твоей руки, Лилия Зябликова. Я хочу, чтобы ты оказала мне честь стать моей женой.
— Ой! — хором выдохнули все свидетели этой сцены. Особенно громко прозвучал голос подслушивающей под дверью матушки Кромби.
— Мама. — Лилька закрыла глаза и откинулась на подушки.
— Ей плохо. — Мирабелла отлепилась от декана и бросилась к подруге, кладя ладони ей на виски и наскоро производя диагностику.
— Пусти, — поморщилась та, открывая глаза. — Я… не ожидала. Валька, понимаешь, ты… ты хороший друг и все такое… но…
Она покосилась на Виктора Вагнера, который все это время держался в стороне, словно происходящее его не касалось.
Поймав этот взгляд, декан шагнул вперед.
— Лилия… студиозус Зябликова, вы, как и многие девушки до вас, введены в заблуждение моим положением в обществе. Вот уже несколько лет… — заговорил он. — В это трудно поверить… это тяжело принять, и я… понимаю ваши чувства, студиозус Зябликова, но… мне самому неловко от того, что я вынужден здесь и сейчас все объяснять, но… Между нами не может быть ничего общего. Увы. Вы — хорошая девушка, несмотря на… вашего кота. — Он опять вдохнул пары пропитавшего платок эликсира. — Даже если бы его не было… все равно то, что было… это была всего лишь любезность. Ваше чувство ко мне… я постоянно подвергаюсь атакам студенток, которые почему-то убеждены, что молодой холостой преподаватель обязательно должен жениться на одной из них. Одни следуют моде и своеобразному охотничьему азарту — мол, не получилось у моих подруг, должно получиться у меня! — другие влюбляются искренне… Наши встречи, они были… Понимаете, я должен был сначала разобраться, насколько глубоко ваше чувство, чтобы не ранить вас признанием…
Лилька слушала его речь с волнением. Подавшись вперед, она ловила каждое слово декана, как не внимала, наверное, его лекциям по некромантии, и, сама того не замечая, все сильнее и сильнее стискивала руку Вальтера.
— Десять лет это продолжается из года в год, — говорил Виктор Вагнер. — Десять лет я регулярно натыкаюсь на влюбленных или только возомнивших о своей влюбленности студенток. Некоторых ухитряюсь раскусить сразу, другие, как вы, для меня загадка, которую приходится разрешать. Но всякий раз это приводит к одному — к объяснению. Студиозус Зябликова, вы хорошая девушка, но… мы не можем быть вместе.
— Почему? Ведь я и вы… мы встречались!
— Я должен был сначала понять вас, чтобы сообразить, в какой форме преподнести неприятную истину… Кому-то это надо было сообщать в лоб, сгущая краски. Кому-то приходилось устраивать романтический ужин… Лилия, я женат.
— Ой! — опять хором воскликнули три слушательницы.
Вальтер хранил молчание. Лилька с такой силой сжимала ему руку, что юноша просто-напросто боялся открыть рот чтобы не завопить от боли. По иронии судьбы девушка вцепилась ему в прокушенную Левиафаном руку.
— И… на ком? — Матушка Кромби нарушила свое инкогнито и просунула нос в дверь. Даже стоявшему к ней спиной декану было понятно, что она сгорает от желания немедленно помчаться разносить эту новость по всему университету.
