– Вот вы мне и расскажите, – произнес я, – как у него дела?
– Нормально. Но он хочет встретиться с вами, чтобы лично поблагодарить.
– Нет, – быстро возразил я. – Прекрасно, что у него все в порядке. Но вопрос закрыт. Спасибо, что позвонили, мисс Эйбершо. – Я повесил трубку.
Из любопытства и повинуясь тревожному предчувствию, я открыл на следующее утро «Бат ивнинг телеграф». Все оказалось хуже, чем я предполагал. Статью поместили на первой полосе.
Профессор бросается на помощь
Неизвестный мужчина, бросившийся спасать тонувшего в Палтнийском каскаде школьника, оказался профессором Батского университета Грегори Джекманом. Ему тридцать семь лет, живет на Батуик-Хилл, в 1987 году получил назначение на недавно созданную кафедру английского языка. На этой неделе «Дейли телеграф» обратилась с просьбой найти героя, покинувшего место происшествия не назвавшись. В редакцию позвонили много людей, которые подробно описали мужчину, но узнал его тот, кто ему обязан жизнью, – двенадцатилетний Мэтью Дидриксон, ученик Хоровой аббатской школы. Мэтью узнал профессора, увидев его в телепередаче, в которой тот рассказывал об истории городского бального зала.
– Я не сомневаюсь, что профессор именно тот человек, кто спас мне жизнь, – сказал Метью, – когда вчера вечером ему позвонили из «Телеграф». – На тот канал я переключился случайно и вдруг вижу – вот он. Потрясающе!
Вчера вечером редакция связалась с профессором Джекманом, и он подтвердил, что спас юношу. Убедившись, что Мэтью пришел в сознание и «Скорая помощь» на подходе, он ушел, потому что, по его собственным словам, считал, что «инцидент исчерпан». Сказал, что рад, что с мальчиком все в порядке и случай остался без последствий.
Я поморщился, но понимал, что могло быть хуже. Надо было радоваться, что я успел прочитать последнюю в семестре лекцию, а то бы статья послужила отличным поводом для шуточек какому-нибудь острослову из студентов.
Выходные я планировал провести спокойно. Намечалось единственное общественное мероприятие – в воскресенье в магазине книжной сети «Уотерстоун» готовилась рекламная кампания сборника стихов придворного поэта-лауреата Теда Хьюза. Он должен был подписывать свои книги. Я никогда не встречался с Тедом Хьюзом, но мне нравилось его творчество и темы, которые он затрагивал. Затем, если встреча не затянется, решил поехать в Гэмпшир, в селение Чотон, где находится дом, где жила Джейн Остен. В нем организован музей, и я был просто обязан заглянуть в него в связи с предстоящей выставкой.
Выходные выдались необычными – драгоценной, если не сказать сверхъестественной, передышкой в типичном английском лете, когда прогноз погоды обещает знойную жару. Вся страна примеряла не тронутые с прошлого года шорты и смахивала пыль с соломенных шляп. Из пабов и кафе выносили на улицу столы и стулья. Увеличилась продажа кремов для загара, средств от насекомых, пива и латука. А моя жена, втайне от меня, готовилась убить меня.
В воскресенье мне потребовалось поработать в университете, и я провел там несколько часов, пока жара не выгнала из здания. Потом поехал в Бат на литературную встречу, которую омрачил неожиданный эпизод. В книжный магазин я вошел около двенадцати часов и застал столпотворение вокруг стола, за которым Тед Хьюз уже подписывал свои сборники стихов – прекрасное свидетельство литературного вкуса жителей Бата, хотя некоторые все-таки снизили тональность момента, забравшись на стулья, чтобы лучше разглядеть известного человека. Я поискал знакомых и нашел несколько родственных душ из университета. И вскоре мы погрузились в захватывающую дискуссию о направлениях в современной поэзии.
К нам подошла полная женщина и, фактически оттеснив одного из моих собеседников, назвала меня по фамилии. Я ее не знал, хотя голос показался мне знакомым. Женщина представилась – это была Молли Эйбершо, журналистка, звонившая поздно вечером в четверг. Подобная настырность мне не понравилась, и я ей напомнил, что мне больше нечего сообщить для печати.
Моя реакция была предсказуемой, хотя, вероятно, чрезмерной, но она, судя по всему, заранее разработала план кампании. Сказала с улыбкой, что пришла не задавать вопросы, а кое с кем меня познакомить. И тут же вытолкнула из-за спины Мэтью – парня, которого я выловил из воды в каскаде. Бедняга явно стеснялся. Журналистка пыталась заставить его произнести слова благодарности, но, прежде чем он успел открыть рот, я заявил, что этого не требуется.
Можно представить удивление моих знакомых. Они ничего не знали о моем приключении в каскаде. Но Молли Эйбершо на этом не остановилась. Сообщила, что со мной хочет познакомиться мать мальчика. Однако я успел прийти в такое состояние, что стало наплевать на церемонии, и, как только сверкнула вспышка фотоаппарата и я понял, что меня подловили, действовал решительно. Схватил фотографа и велел засветить и отдать мне пленку. Несчастный оцепенел от страха, но я не отступал и добился своего.
Ничего подобного не ожидаешь, когда идешь на литературную встречу.
Глава шестая
Как только представилась возможность, я ушел из книжного магазина «Уотерстоун». Поездка в Чотон заставила меня задуматься о других проблемах. Дом, где Джейн Остен провела последние восемь лет своей жизни, расположен ближе к Бату от Альтона у шоссе. Он превращен Обществом Джейн Остен в музей – не такое место, куда меня обычно тянет. Я делал пометки, получилось множество пунктов – рукописи, семейные портреты и другие реликвии, о которых я собирался справиться, можно ли их позаимствовать. Список не включал локон волос Джейн, недавно выкрашенных в ярко-рыжий цвет, или увеличенные фотографии кусочков ее кожи с их корнями. В своем выборе я руководствовался строгим профессорским вкусом, но даже такое просторное место, как стофутовый зал, имеет свои пределы. Я сообщил заведующему о цели своего визита и спросил, какова возможность воспользоваться экспонатами для выставки. Выходило, что мне потребуется обратиться в Общество Джейн Остен в связи с обычными ограничениями по страхованию.
Когда я ехал домой, зной уже спал, но вести машину было трудно – солнце светило в ветровое стекло под низким углом. Я остановился в «Мальборо» выпить кружку пива и закусить салатом и в Бат вернулся после девяти часов, чтобы столкнуться с новым испытанием. Еще до того, как я увидел на подъездной дорожке длинную вереницу машин, до меня донесся бессмысленный ритм диско. Я заметил красный «Порше» и серый старомодный «Бентли» – автомобили людей из бристольской компании Джеральдин. Потянуло запахом горячих углей и кебаба. Совсем не в стиле Джейн Остен.
Передняя дверь была открыта, на пороге сидел незнакомый бородатый мужчина и отбивал ритм диско пальцами на фарфоровом блюде, выпущенном в 1935 году в честь двадцатипятилетнего юбилея правления короля Георга V – вещи коллекционной, которую я обычно держал на комоде.
– Привет! Чего принес? – спросил он.
– Ничего. Я здесь живу.
Он поднял голову и прищурился:
