В голове промелькнула мысль: если потребует за опоздание такую расплату, лучше согласиться. Он был лыс и начал раздаваться под своим классно сшитым костюмом – герой-любовник не моей мечты. Но чмокнуться и обняться – это совсем ничего не значит. Босс взял меня за плечи и притянул к себе, а затем пожал ладонь своей горячей рукой.
– Поздравляю, моя дорогая…
Мое недоумение было слишком очевидно.
– …со счастливым спасением вашего сына! Я прочитал о нем в газете. Чудо! Отметил необычное имя. Но на сто процентов убедился, что это вы, наткнувшись на название нашей компании.
Вот оно что: босс обрадовался бесплатной рекламе в местных газетах. Меня спасло могущество прессы.
– Как насчет чашечки кофе? – продолжил он. – Представляю, какое было испытание вашим нервам! Сын действительно не пострадал?
– С ним все в порядке, – ответила я. – Я опоздала потому…
– Опоздали! Мы вообще вас сегодня не рассчитывали увидеть! После такого кошмара! Не хотите взять отгул?
– Вы очень добры. Но то, о чем вы говорите, произошло позавчера.
– Какая разница? Если мы можем вам чем-нибудь помочь, только скажите.
В тот вечер я пришла домой после Мэтью. Он смотрел телевизор и ел тушеную фасоль с сэндвичем. Я не спросила, что было в школе – он и без того наверняка претерпел достаточно унижения.
– Звонила слоноподобная мисс Эйбершо, – сообщил сын.
Я вздохнула, отчасти негодуя на ее упорство, отчасти сетуя на мужскую черствость по отношению к ней.
– Мэт, она не виновата, что такая толстая. Что ей на сей раз понадобилось?
– Спрашивала, не запомнил ли я что-нибудь еще о том человеке. Сказала, позвонит позднее. А что касается толщины, конечно, виновата. Села бы на диету.
– Что конкретно ты ей ответил?
– А что я ей мог сказать? Нос у него английской булавкой не проколот. Обычный мужчина с усами.
Я терпеливо спросила сына, получил ли он домашнее задание.
– До фига. – Он выключил телевизор. – Как всегда, учить латинские слова. А старик Фортескью вообще придумал какую-то историческую чушь. Каждому дал по улице в Бате и велел написать ее историю.
– Тебе какая досталась?
– Он специально это сделал. Мол, раз меня оживляли поцелуем, буду писать про Гей-стрит. Ребята, конечно, поржали.
– Некоторые учителя ведут себя не лучше учеников. Как думаешь начать?
– Сегодня нарисую большой план. Он велел указать каждый дом. Завтра стану выяснять, когда они были построены и кто в них жил.
– Это интереснее, чем учить латинские слова, – заметила я, чтобы ободрить его.
Зазвонил телефон. Молли Эйбершо хотела узнать, видела ли я утренний номер газеты.
– Да, – ответила я.
– Понравилось?
– Что значит – понравилось? Мы не привыкли, чтобы о нас писали в газете. Но пожаловаться не на что. Вы придерживались фактов, ничего не прибавили. А мой босс порадовался, что вы упомянули название его компании.
У Молли Эйбершо выдержки было не меньше, чем у меня.
– Из чистого любопытства: вы больше ничего не выяснили о человеке, который спас Мэтью?
– Нет. Интересовалась, где могла, но безрезультатно. Вы написали в своей статье, что я хочу лично поблагодарить его. Это правда.
Журналистка оживилась:
– Поэтому я решила с вами поговорить, миссис Дидриксон. Статья может иметь продолжение. Объявим кампанию «Найти героя» и обратимся за помощью к читателям.
– Понимаю.
– Вы не слишком воодушевлены?
– Рассчитывала, что больше не появлюсь в газетах.
– Но вы сказали, что хотите его найти.
– Да.
– Данный способ не хуже любого другого. От вас требуется одно: я процитирую ваши слова, что вы стремитесь встретиться с ним.
– Это естественно. Человек рисковал жизнью, спасая моего сына. Я искренне желаю сказать ему слова благодарности, но…
– Прекрасно! Максим хочет сфотографировать вас вместе с сыном. Давайте устроим это завтра до того, как он пойдет в школу.
– Это будет рано. Мэт уходит в половине девятого.
– Не проблема. Максим приедет сразу после восьми. И вот еще что, миссис Дидриксон…
– Слушаю.
– Не возражаете, если Мэтью назовет фамилии двух своих приятелей? Они сумеют вспомнить детали, которые помогут найти его спасителя.
– Давайте не будем впутывать ребят!
– Я хотела бы с ними пообщаться. Получится достаточно полное описание этого мужчины, а наш художник нарисует его примерный портрет, который мы потом напечатаем.
– Так поступает полиция, когда пытается установить личность преступника, – напомнила я.
Возникла недолгая пауза, затем Молли Эйбершо продолжила:
– Это мне в голову не приходило и сомневаюсь, чтобы пришло читателям. В любом случае было бы полезно поговорить с ребятами. Можно по телефону. У вас есть наш номер? Он напечатан на последней странице газеты.
Ничего не обещая, я сказала, что поговорю с сыном.
– Разумно. И конечно, если сам Мэт что-нибудь вспомнит, я с радостью выслушаю его.
– Я ему передам.
Положив трубку, я подумала, как плохо становиться предметом всеобщего внимания. Теперь я хорошо понимала спасителя сына, который предпочел остаться неизвестным.
Глава четвертая
В пятницу Мэтью пришел в кухню и открыл холодильник. Я спросила, что он рассчитывает там найти.
– Заварной крем, – ответил сын.
– Ты оптимист! – рассмеялась я. – Вчера доел последнее. Но если так сильно хочется сладкого, в морозилке лежит мороженое. Какое задание ты получил на выходные?
У меня не хватало времени, и разговоры с сыном сводились к подобным репликам. Не хотелось играть роль этакой мамочки-наседки, но в глазах Мэтью я выглядела именно такой. В возрасте сына дети не готовы делиться с родителями мыслями, поэтому наше общение ограничивалось бытовыми вопросами и его домашними заданиями.
Мэт ответил, что ему дали перевод с латинского, нужно подготовиться к предстоящему в понедельник тесту по Священному Писанию и еще – я буквально привожу его слова – «этот долбаный исторический проект».
– Мэтью! – Работая в такси, я слышала выражения и покрепче, но если такое говорит мой сын, меня коробит. – Что тебе не нравится?
– Нам надо выбрать живших на улице знаменитых людей и что-нибудь написать об их жизни. Пирсу легко, ему дали Серкус, там на каждом доме таблички с именами. А мне всучили несчастную Гей-стрит.
