– В то время вы с ним общались?
Миссис Дидриксон отклонилась назад, словно почувствовав в вопросе подвох:
– Виделись несколько раз, когда он приглашал моего сына в бассейн.
– А также на крикетный матч на фестиваль воздушных шаров, – напомнил Уигфул с деликатностью парового молота.
Его выступление возымело действие.
– Похоже, вы все уже знаете, – холодно промолвила Дана.
Неловкая пауза, и инспектор попытался исправить оплошность:
– Я хотел сказать, что профессор Джекман по-прежнему старался сделать приятное вашему сыну.
– Да, – кивнула она.
– От этого ваше желание преподнести ему подарок в виде писем Джейн Остен стало только сильнее.
– Когда вы их отдали? В тот же вечер? – спросил Даймонд.
И снова она помолчала, прежде чем ответить. Ее словоохотливость исчезла, и суперинтендант знал, кого в этом винить.
– Нет, через пару дней.
– Насколько мне известно, накануне открытия выставки. Что вам не позволило принести их раньше?
Дана откинула волосы со лба, и в этом движении чувствовалось еще больше скованности.
– Когда я вернулась из Кревкерна, произошла отвратительнгая сцена с Джеральдин. К моему изумлению, я обнаружила ее у себя дома, распивающую кофе в гостиной.
– Она была одна?
– Нет. Произошло вот что: пока Грег с Мэтом плавали в университетском бассейне, Джекману позвонили из Чотона – там есть нечто вроде музея Джейн Остен – и сообщили, что получили разрешение предоставить кое-какие вещи в качестве экспонатов для выставки. Грег, естественно, сразу помчался туда, а отвезти домой Мэта попросил жену на ее машине, что она и сделала. Сын решил, что вежливость обязывает пригласить ее на кофе, и она без колебаний согласилась. Это объясняет, почему Джеральдин оказалась у нас дома. Странно другое: почему, стоило мне переступить порог собственной гостиной, эта женщина набросилась на меня?
Даймонд переглянулся с Уигфулом, чтобы тот не вмешшивался.
– Физически?
– Нет. Она не полезла на меня с кулаками, но ее ярость была такой, что словесная атака показалась почти физической. Притом что мы встретились с ней фактически впервые. За несколько недель до того мы разговаривали с ней по телефону. Она пригласила меня на вечеринку и была вполне любезна. Я не могла поверить, что передо мной та же женщина. Джеральдин осыпала меня оскорблениями.
– Какого рода оскорблениями?
– Мне повторить?
– Пожалуйста, все, что вспомните.
Дана Дидриксон снова провела рукой по волосам, опустила голову и тихо произнесла:
– Начала с того, что спросила, кому я хочу задурить голову, разъезжая на «Мерседесе», в то время как сама – велосипед общего пользования.
– Простите, что? – начал Уигфул, но суперинтендант резко оборвал его.
– Ради бога, Джон! Продолжайте, миссис Дидриксон.
– Я больше удивилась, чем обиделась. Спросила, кто она такая. Она ответила, что замужем за мужчиной, с которым я регулярно трахаюсь. Все это происходило в присутствии моего сына, двенадцатилетнего мальчика. – Дана подняла голову. От горького воспоминания ее лицо болезненно морщилось. – Представляете? Я попросила его уйти. Бедный парень был в шоке. Но прежде чем он успел оставить гостиную, она бросила мне нелепое обвинение, и я решила, что ослышалась. Мол, я пользуюсь Мэтом как наживкой, чтобы заполучить ее мужа. Узнав, что у Грега нет детей, поманила мальчиком – ее собственное выражение, ведь ему хочется иметь сына.
– Что вы ей сказали?
– Правду. Она несет несусветную чушь, и я никогда не спала с ее мужем. Джеральдин пыталась подкрепить свои идиотские утверждения, припомнив, сколько раз я приглашала Грега на кофе, когда он привозил из бассейна Мэта. Я возразила, что кофе с печеньем у меня в кухне – не повод для развода. Но в глазах Джеральдин все было частью раскинутой мной сети: бассейн, прогулки, выпивка для Грега, которую я оплатила в «Виадуке», – кто-то нас там, разумеется, засек. Переубедить ее было невозможно. В итоге я перестала сопротивляться и слушала, надеясь, что Джеральдин выговорится и уйдет. Так и случилось. Ее не интересовали мои аргументы. Она вылила на меня поток брани и иссякла.
– Она вам не угрожала? Не выдвигала какой-нибудь ультиматум?
– Нет, лишь оскорбляла.
– Что вы почувствовали после ее ухода? Полагаю, очень злились?
– Скорее была огорошена. Голова шла кругом. Я поговорила с Мэтом – сказала, что женщина явно не в себе. Он извинился за то, что пустил ее в дом, но до того, как я пришла, она была с ним очень мила. Так случается с сумасшедшими: девяносто девять процентов времени они кажутся абсолютно нормальными.
Даймонд кивнул.
– На случай, если сын поверил ее бредовым обвинениям, я поклялась, что все это неправда. Мы поняли, что у Грега с женой серьезные проблемы и Мэту не следует больше ходить с ним в бассейн.
В последних словах Даймонд уловил некий пафос, но он не подал виду.
– Как Мэт это принял?
– Мужественно для мальчика его возраста. Спросил почему, ведь весь июль и август Грег был для него кем-то вроде второго отца. И разрыв с ним был бы для Мэта болезненным. Я объяснила, что после того, что наговорила Джеральдин, Грегу самому придется отказаться от совместных походов в бассейн.
– Мэтью согласился?
– Да.
Размышляя над услышанным, Даймонд проанализировал ситуацию. Инцидент, возможно, не давал прямого повода для убийства, но поведение Джеральдин сильно подействовало на психику Даны. Жена Джекмана не только обвинила ее в аморальности, но и заявила, что она плохая мать. Даже спустя столько времени в глазах и голосе Даны сквозила беспощадная ярость, когда она упоминала Джеральдин.
– Вы не решили другую проблему: письма Джейн Остен по-прежнему оставались у вас, – произнес Даймонд, решив сменить тему разговора.
– Теперь вы понимаете, почему я не отдала их в тот вечер?
– Но потом все-таки отдали.
– Да. После пары бессонных ночей подумала: почему я должна позволить этой жалкой ревнивице лишить Грега радости обладания бесценными письмами? Мне они ни к чему, а в его руках произведут фурор в литературном мире и гарантируют успех выставке. Он страшно рисковал, спасая моего сына. И вот в пятницу, накануне открытия выставки, я собралась с духом и позвонила к ним домой.
– Вы могли послать письма по почте и таким образом избегнуть встречи с миссис Джекман, – заметил Уигфул.
– Слишком важные документы, чтобы доверить их почте. Кроме того, уже не было времени.
– А еще, осмелюсь предположить, вы хотели увидеть реакцию Грега в момент, когда станете отдавать их, – глубокомысленно заметил суперинтендант.
