Вахтер сделал радио потише и выжидающе уставился Макса. Это третья практика Гроша на Инатаре, и он не помнил ни одного дня, когда бы старик не вышел на работу, словно тот не знал о существовании выходных или больничных.
– Нужен ключ от двадцать пятой аудитории, – проговорил парень, протянув руку к щитку. – Девятнадцатая теперь слишком велика для нашей группы.
Старик кивнул, отводя глаза. После произошедшего все так делали, словно в том, что произошло, была часть их вины, словно им было неудобно, что они живы, а десяток студентов нет.
Краткий миг – и Макс, снимая ключ от двадцать пятой, сбил рукой еще несколько висящих ниже друг под другом. Пятнадцатый, шестнадцатый, под ним пятый и шестой.
– Извините, – пробормотал он, быстро вешая железки обратно и следя, чтобы крючок под цифрой пять не остался пустым.
Этому он научился еще во время своей эпопеи с побегами, когда не хотел, просто не мог оставаться в этих стенах. Ключи – вещь незаменимая, и в его интересах сделать так, чтобы пропажи не хватились как можно дольше.
Грош заставил себя неторопливо выйти и только потом побежать. Времени с каждым шагом оставалось все меньше и меньше. Он повернул ключ и толкнул створку, размышляя, что будет, если его здесь застукают. Выходило, что по большей части – ничего. Наорут, может, дадут в рожу (ну это в первый момент, сгоряча), вернут в список подозреваемых, наложат взыскание, и… дальше его фантазия отказывала.
Он закрыл дверь, в аудитории успели кое-что поменять. Стулья сдвинули ближе к стенам, столы, наоборот, к центру, на них расстелили подробную карту Инатара и окрестностей. В нескольких местах торчали красные шляпки булавок, отмечая чем-то значимые для следователей места. Их названия ничего не сказали Грошу, и он пошел к кафедре.
Колыхнулась тюлевая занавеска, по случаю летней жары окно оставили открытым. Сокурсники все еще спорили, но теперь их голоса раздавались снаружи. На столе лежали шесть папок, несколько листков бумаги и блокнот с заметками.
Макс раскрыл первую папку. С титульного листа на него смотрела знакомая угловатая физиономия. Личное дело Грошева Максима Влароновича. Он перелистал страницы, ничего нового, ничего такого, чего бы он не знал раньше. Вторая папка – Артем Самарский. Образцово-показательный студент, полная грудь орденов и значков за спасение котят и старушек.
Грош быстро взял третью. Лисицына Анастасия Тароновна. На фотографии девушка выглядела очень серьезной. Отец, мать, брат – богатая влиятельная семья. И почти ничего нового, кроме одного: ее отец родился без дара. Псионики в семье – Настя и ее дед.
Как показывает статистика, семьдесят процентов специалистов передают способности по линии крови через поколение, от деда к внуку. Как Лиса или Самарский. Пять процентов наследуют напрямую от отца к сыну. Все остальные – дело случая. В семье, не отмеченной даром, рождается пси-специалист, как родился он. Зато и знатный, и знаменитый род может вдруг превратиться в обычный.
Судя по личному делу, отец Насти был офицером личной гвардии Императора, так что неизвестно, кто и кому должен завидовать.
На улице расхохотались. Грош узнал голос Косы. Что ж они никак не разойдутся? Дел, что ли, нет? Грош схватился за следующий кусок пластика, пытаясь представить, что будет, если сейчас дверь откроется и в аудиторию войдет кто-то из следователей. Нервы не выдержали, и он, подскочив к двери, приоткрыл створку. Коридор был пуст. Пока.
Бумаги в четвертой папке оказались не в пример интереснее. Дело о краже кубов из хранилища. Грош стал перебирать страницы, отчеты, показания, пока не добрался до снимков энергетических полей.
Руки дрогнули. Пси-поле пропавшего блуждающего ни на онн не совпадало с тем, что убил Ирыча у дома художника. Призраков все-таки двое.
Пропавший из хранилища (при жизни Лукин Ерофеиван) тоже успел отличиться, сжег мозг какому-то бедняге в шахте в десяти километрах севернее лагеря. Произошло это в тот вечер, когда он прохлаждался в карцере. Жертва – Мучнов Гурон Артонович шестидесяти лет, старатель со стажем. На последнем листе кто-то из следователей синей пастой записал возникшие вопросы.
Связь между призраком и жертвой?
Отсутствие в шахте женщин?
Логично. Просто так никого не убивают. За что же призрачный защитник дам сжег Мучнова, если в округе шахты нет ни одной женщины? Ответ напрашивается сам: между ними была иная связь, которую пока не обнаружили.
– Александр, – раздался за окном голос рыжей старосты. – Можно… можно вас спросить? Как вы стали следователем?
Макс подошел к окну и осторожно выглянул. Стриженый успел вернуться. Мужчина остановился напротив Ленки, судорожно прижимающей к груди тетрадки. Девушка смотрелась очень трогательно с задорными хвостиками на макушке. И чего это ее на разговоры потянуло, она же в экспериментальную псионику собиралась? Какая разница, главное – сейчас ему это на руку.
Грош отбросил бумаги о краже и схватил следующее дело. Убийство Ирыча, Иша и пацана. Пока не восстановят связь и не проведут идентификацию по кад-арту, он так и останется неизвестным. Макс перебирал бумаги, не забывая поглядывать в окно. Мужчина что-то рассказывал Афанасьевой, странно было слышать голос следователя, звучащий с такой мягкостью.
Результаты проб удивили – вернувшийся парень убил обоих: Ирыча и Иша. Грош мысленно вернулся в тот вечер, когда получил удар по голове. Неизвестный мертв как минимум дней десять. Он вспомнил вялого, привязанного к руке блуждающего и ярость того, кого Артем пометил петлей. Слишком разные ощущения. Слишком разные призраки, в этом он был уверен, так же как в том, что его зовут Макс Грошев.
Даже не два, а три блуждающих. Призрак неопознанного мальчишки, убивший Иша и Ирыча. Призрак Лукина, убивший старателя. И неизвестный, привязанный к его руке. На эту роль идеально подходил умирающий с последней скамьи, но его украли только через сутки.
Грошев выглянул в окно и увидел уходящую к корпусам старосту, следака на улице уже не было. Черт! Черт! Черт! Он положил папку и схватил последнюю, раскрыл и прочел несколько строк: «Контрабанда камней разума». В деле один листок. Пока.
Макс швырнул бумаги на стол, распахнул дверь, готовый увидеть, что угодно, хоть Нефедыча в компании с Императором. Но коридор был пуст, приближающие шаги раздавались на лестнице. У него секунд пять, не более. Парень бросился к соседней аудитории. Заперто. Следующая тоже. Третья дверь неожиданно подалась. Он оглянулся на лестницу и нырнул в класс, не сводя взгляда с показавшейся стриженой макушки. Дверь он закрыл как можно тише и прижался лбом к окрашенному в коричневый цвет дереву.
И только услышав шорох за спиной, Макс додумался обернуться. На него смотрели с большим удивлением.
– Э-э-э, – смог произнести парень прежде, чем Вишня молча указала ему на выход.
Только оказавшись на улице, Грош понял, что ключ от пятой аудитории остался лежать на кафедре рядом с документами.
