Мина произнесла это таким тоном, словно быть акушеркой означало опуститься на ступеньку ниже расхитителей могил, но Сара предпочла не обижаться. Она давно пришла к выводу, что иной раз высокое происхождение – сущее проклятие.
– Да, я акушерка.
– Как это ужасно! А я и понятия не имела! Мне казалось, ты вышла замуж. – Мина снова взглянула на карточку. – И фамилия у тебя другая…
– Я овдовела, – сказала Сара, решив не упоминать о том, что, вероятно, занималась бы родовспоможением, даже если б Том был все еще жив и продолжал ее содержать. Мина этого все равно никогда не поймет, равно как не поймет и любая другая женщина ее круга.
– Но это еще не причина сделать акушерство своим… ремеслом, – заявила Мина, выбрав, как ей казалось, наиболее унизительное определение. – Твой отец, несомненно, вполне мог бы тебя обеспечивать.
Вряд ли Мина смогла бы догадаться, почему отец Сары отказался это делать, но наверняка хотела бы об этом узнать. Впрочем, если старая знакомая выискивает тему для сплетен, Сара отнюдь не намерена ей в этом потворствовать. Да и в любом случае она явилась сюда вовсе не для того, чтобы вести беседы о своей персоне.
– Я несколько удивилась, узнав, что ты все еще живешь дома, с родителями, – решительно изменила Сара тему беседы и подчеркнуто внимательно огляделась вокруг, рассматривая роскошно убранную гостиную, которая явно была для Мины постоянным местом обитания. По всей видимости, Мина считает, что этот новомодный мавританский стиль – признак отличного вкуса. Гостиная была убрана и изукрашена не хуже гробницы фараона. Или гарема – если, конечно, у фараонов имелись гаремы. – Я была уверена, что ты вышла замуж и живешь где-то в другом месте.
Таким образом Сара умудрилась отплатить за оскорбление той же монетой. Остаться старой девой куда более унизительно, нежели быть вынужденной зарабатывать на жизнь с помощью «ремесла». Саре показалось, что она заметила в блеклых глазах Мины искорку гнева, словно кремнем ударили о сталь, но это была всего лишь краткая вспышка. И она тут же исчезла, а Мина вновь напустила на себя горестный вид.
– Это была жертва… я уверена, ты способна меня понять. Я просто не могла выйти замуж и оставить папу одного. Ты ведь помнишь, что творилось с мамой еще тогда, когда мы были девочками, а с годами ей все хуже и хуже. Ее мозги… ну, скажем, она уже многие годы не в себе. Да и вообще ее здоровье сильно ухудшилось. А тут еще и Алисия… Что тут можно сказать? Она всегда была для нас тяжким испытанием, а теперь… – Мина быстро прикрыла рот своим платочком в попытке сдержать эмоции, при этом уронила карточку Сары на пол.
Интересно, что чувствует эта женщина? Насколько Сара могла припомнить, Мина никогда не была особенно привязана к Алисии. Ей было почти семнадцать, когда родилась сестра, и ее по-настоящему оскорбило и унизило это свидетельство того, что у ее родителей есть половая жизнь. Мина ушла из школы, когда распространился слух о беременности матери. Она вообще отказывалась обсуждать этот факт. Но ее боль и ревность были отчетливо видны всем и каждому. Несколько месяцев Мина не показывалась на официальных и дружеских мероприятиях, пока Алисия не появилась на свет. Да и после этого долго не желала признавать факт существования этого ребенка. Выходит, даже время не смогло примирить ее с младшей сестрой.
Через минуту Мина взяла себя в руки и выразила готовность продолжить разговор. Набравшись смелости, Сара подтащила к диванчику пуфик и уселась на него, чтобы находиться как можно ближе к старой подруге и видеть все нюансы выражения ее лица. Сиденье пуфика было украшено золотой бахромой и покоилось на основании, выполненном в форме золотого сфинкса с огромными обнаженными грудями. Пожалуй, даже в гареме фараона отказались бы от подобного предмета меблировки.
– Я вот все удивляюсь – что могла делать Алисия в этих съемных комнатах? – сказала Сара.
Мина страдальчески откинулась на мягкие подушки, словно само обсуждение подобной проблемы было для нее чем-то невыносимым, и классическим жестом «трагической героини» поднесла руку ко лбу. От такого притворства Сара закатила глаза, но Мина этого даже не заметила.
– Мы понятия не имели, что она там живет. Мы вообще не знали, где она! Алисия всегда была такой непостоянной, взбалмошной… а в последние несколько месяцев стала вести себя еще более странно. Взяла привычку устраивать истерики по малейшему поводу и плакать без всяких на то причин. В конце концов нам пришлось отправить ее в «Гринтри». Это наш загородный дом на побережье. Нам казалось, что сельский воздух пойдет ей на пользу, как и одиночество. А она взяла и сбежала. Однажды утром слуги пошли ее будить, а Алисия уже исчезла, словно в воздухе растворилась. Мы уже несколько недель готовились к худшему. Да и как иначе? Молодая девушка, одна во всем мире, где некому ее защитить… А ведь она была еще более беспомощной, чем многие девицы ее возраста. Это было подло и гнусно с ее стороны – так нас перепугать, но чего еще следовало ожидать от этой безнадежно испорченной девчонки! Мама ее избаловала, а теперь мы все должны за это платить… Будет ужасный скандал, она навлекла позор на наши головы!
Сара справедливо полагала, что для семьи гораздо большая трагедия – потеря дочери, нежели утрата доброй репутации в свете обстоятельств смерти этой дочери. Но она слишком долго жила вне круга элиты и просто забыла, какими бессердечными и эгоистичными могут быть эти люди. Впрочем, ей на собственном примере хорошо известно, какой непреклонной может стать семья, когда кто-то из ее членов нарушает жесткие правила поведения в высшем обществе.
Однако не стоит тратить время впустую, пытаясь судить этих ван Даммов. Лучше провести его с пользой – заняться поиском ниточек, способных привести к убийце Алисии.
– Кто-то мог помочь ей бежать? – спросила Сара, понимая, что задает вопрос из арсенала полицейского детектива. Мэллой уж точно не поблагодарит ее за вмешательство в его дела, но если Сара что-то выяснит, то не станет беспокоиться о таких пустяках. – Она же не могла сбежать в одиночку, верно?
– Я бы не стала так утверждать, – холодно ответила Мина. – Алисия была достаточно хитра. У нее хватило ума прихватить все свои ювелирные украшения – видимо, чтобы потом продать их и получить деньги, на которые можно жить. У нее ведь не было никаких других средств к существованию. Наверняка она все спланировала заранее.
– Но откуда же твоя сестра могла узнать, как продать эти драгоценности, чтобы ее при этом не узнали? – вслух размышляла Сара, памятуя о том, какой наивной и неискушенной была сама в этом возрасте.
– Не имею ни малейшего представления, – резко бросила Мина. – Алисия всегда была очень закрытой и замкнутой. Она ничем со мной не делилась и не доверяла мне. Если б она хоть что-то рассказывала, я бы сумела удержать ее от того, чтобы сделать нашу семью посмешищем в глазах общества. Но ты ведь видела ее в тот вечер, буквально накануне ее гибели. Может, она что-то сказала тебе, что-то такое, что может объяснить ее поведение?
На этот раз Сара явственно заметила этот расчетливый блеск в глазах Мины. Оказывается, она не единственная, кто интересуется обстоятельствами смерти Алисии. Мина желала заполучить от Сары любые обрывки информации о сестре. Очень желала, прямо здесь и сейчас.
