– Мне надо удостовериться, что мистер ван Дамм дал вам разрешение, – продолжала осторожничать домоправительница.
Но Фрэнк не желал даже думать о том, что его может остановить подобная мелочь.
– Я не взял у него рекомендательное письмо, если именно это вам требуется.
Дама презрительно фыркнула прямо детективу в лицо:
– Я сейчас позвоню ему и все узнаю.
Черт побери! Фрэнк и забыл, что у них тут и телефон имеется.
– Валяйте, – бросил он, продолжая блефовать. – Только побыстрее. У меня мало времени.
Шансы на то, что ван Дамм торчит дома в середине рабочего дня, невелики. И вообще Фрэнк с трудом мог представить, чтобы такой могущественный человек опустился до телефонного разговора с какой-то служанкой. Конечно, там есть еще и важничающий дворецкий, только возьмет ли он на себя смелость запретить Мэллою выполнять свой долг?
Оставшись на верхней ступеньке крыльца, Фрэнк решил устроиться поудобнее. Пусть эта старая мочалка обнаружит его удобно расположившимся, подобно обычному гостю, а не стоящим со шляпой в руке и с трепетом ожидающим ее возвращения.
К тому моменту, когда домоправительница вернулась, детектив развалился на ступеньках крыльца, вытянув ноги вперед и скрестив их, откинувшись спиной на одну из массивных колонн портика и надвинув шляпу на глаза. Словно у него в распоряжении все время всей вселенной и его вовсе не заботит, что ван Дамм прикажет взять незваного гостя за ухо и вывести вон.
Женщина снова недовольно посмотрела на Мэллоя и сообщила:
– Мистера ван Дамма нет дома.
Фрэнк сумел не выдать того облегчения, которое при этом испытал.
– И что, вы намерены держать меня на пороге, пока он не вернется домой? – осведомился сержант, привнеся в свой тон максимум раздражения.
Несколько неприятных мгновений он был почти уверен, что именно это дама и намерена проделать, поэтому решил сыграть действительно по-крупному. Поднялся на ноги, отряхнул брюки, сунул руку в карман и достал оттуда блокнот и карандаш.
– Как вас зовут? – требовательно спросил Мэллой.
– Миссис Хайтауэр, – ответила она в некотором замешательстве.
Фрэнк зловеще и угрожающе кивнул и записал это.
– Я непременно сообщу мистеру ван Дамму, что вы не впустили меня в дом.
И с большим удовлетворением отметил выражение страха, промелькнувшее в близко поставленных глазках домоправительницы. Чужой страх всегда играет ему на пользу.
– Вы не должны ничего трогать в ее комнате, – заявила миссис Хайтауэр, словно давным-давно сама приняла решение впустить его внутрь. – Вы можете осмотреть помещение, но должны оставить все как есть. Таково было приказание мистера ван Дамма. Никто не должен ни к чему прикасаться.
– Мне также необходимо поговорить со слугами. Со всеми. Поодиночке. – Мэллой не желал, чтобы она мешалась и препятствовала слугам говорить правду, стараясь защитить доброе имя Алисии.
– Они ничего не знают. Никто из них ничего не знает.
– Выходит, я буду понапрасну тратить свое время, не так ли? – Фрэнк засунул блокнот обратно в карман и похлопал по нему, дабы напомнить даме, что ее фамилия записана у него – на тот случай, если она снова вздумает чинить препятствия.
Миссис Хайтауэр засопела и пошла в дом, стремительно несясь вперед, словно шхуна, поднявшая все паруса. Фрэнку пришлось принять такую версию, что она ожидает, будто он последует за ней. Что детектив и сделал, но когда достиг двери, дама обернулась и рявкнула:
– Вытрите ноги, прежде чем входить!
«Вот корова!» – подумал детектив, но ноги вытер. Не нужно давать ей повод жаловаться ван Дамму на скверные манеры Мэллоя. Хватит и того, что пожалуется на его нахальный визит.
Внутри царил полумрак: все окна были закрыты тяжелыми портьерами. «Ткани от солнца выцветают», – не уставала повторять мамаша Фрэнка, и в доме у ван Даммов было полно тканей, которые ждала такая участь. Они свисали роскошными складками вокруг каждого окна и обтягивали бесчисленные предметы мебели. Это Фрэнк разглядел через множество приоткрытых дверей, пока торопливо пересекал вестибюль, следуя к длинной лестнице в противоположном его конце. Стены коридора были обшиты темными деревянными панелями и оклеены обоями с изысканным рисунком. C потолка второго этажа свисала огромная хрустальная люстра. Фрэнк отлично знал, что по такому поводу сказала бы Кэтлин: «А как они, храни их Господь, умудряются ее мыть?!»
Детектив последовал за домоправительницей вверх по лестнице, вспоминая при этом, как он точно так же поднимался по лестнице за Сарой Брандт. Его тогда так и подмывало получше рассмотреть ее щиколотки, но сейчас у него не возникало ни малейшего искушения рассматривать ноги миссис Хайтауэр.
Наверху коридор расходился в разные стороны, вправо и влево, и, кажется, бесконечно тянулся в каждом из этих направлений. Женщина свернула направо, по-прежнему стремительно продвигаясь вперед, как корабль, несущийся на всех парусах; она ни разу не оглянулась, дабы убедиться, что детектив следует позади. Толстый ковер заглушал звуки их шагов. Фрэнк удивился, насколько молчалив этот дом. Тихий и заброшенный, словно и сам печалится по погибшей девушке, что жила здесь, оплакивает ее… Или, возможно, дело в том, что в доме никто сейчас не живет, потому что никто здесь по-настоящему и не жил, даже когда хозяева бывали тут.
Слегка удивленный этой глубокой мыслью, Фрэнк чуть не пропустил момент, когда домоправительница остановилась перед одной из закрытых дверей. Она уже положила ладонь на дверную ручку, но на какой-то миг заколебалась. Фрэнк подумал, это просто из упрямства: миссис Хайтауэр заставляет его ждать, чтобы продемонстрировать свою власть. Но потом заметил, что женщина яростно моргает, уставившись на дверную панель. Боже правый, да она старается скрыть слезы! Несмотря на всю свою холодность, домоправительница, похоже, искренне жалеет погибшую девушку. И, возможно, Фрэнку удастся использовать это в своих целях.
Уважительно подождав, пока дама возьмет себя в руки, он заметил:
– Вы, должно быть, давно ее знали.
– С самого рождения. Она родилась здесь, в этом доме. – Голос женщины звучал глухо от подавляемых слез, показать которые ей не позволяла гордость.
– Мистер ван Дамм сказал, что она жила здесь чуть больше месяца. Думаю, она не слишком хорошо себя чувствовала.
Миссис Хайтауэр уже полностью восстановила самообладание и недовольно уставилась на детектива.
– Это от нервов, только и всего. Мисс Алисия никогда не болела, ни разу за всю жизнь.
– Отчего же ей было нервничать?
Тонкие губы миссис Хайтауэр стали еще тоньше: она поняла, что уже сообщила Мэллою больше, чем намеревалась.
– Это не в моей компетенции – вмешиваться в их дела. Неуместно в моем положении. Девушки высокого происхождения всегда очень нервные и легковозбудимые.
