– Черт бы вас побрал! – Он размахнулся, занес кулак, но Фрэнк успел поднять обе руки и закрыться еще до того, как Харви сумел вернуть себе самообладание. Как бы грум ни был разъярен, он все же не забыл, что Фрэнк – полицейский. Даже в здешних краях это кое-что значит.
Харви уронил руки, но в глазах по-прежнему полыхала ярость.
– Она ж мне как дочка была! Я учил ее верховой езде, учил еще на ее первом пони, когда она была такая маленькая, что у нее даже ножки до стремян не доставали, как я эти стремена ни укорачивал! Я любил этого ребенка… неужто вы думаете, я мог причинить ей вред? Вам бы лучше убираться обратно в свой Нью-Йорк со всеми вашими грязными лживыми вымыслами!
Но у Фрэнка в рукаве оставался еще один козырь, который наверняка разом утихомирит Харви.
– Нечего тебе разыгрывать невинность, Харви. Мне известно, что ты украл драгоценности Алисии, и также известно, где ты их заложил. Владелец ломбарда тебя опознает.
Лицо Харви утратило все краски так же быстро, как вспыхнуло, яростное выражение в глазах пропало, оставив после себя одно отчаяние.
– Как вы узнали? – хрипло спросил он.
– По шраму у тебя на подбородке. Владелец ломбарда описал твою внешность. У него нечасто такое случается – заполучить столь качественный товар, так что он тебя хорошо запомнил.
– Ничего я ни у кого не крал, – сказал Харви, пытаясь заявить это воинственным тоном, но не слишком успешно. – Она сама мне их дала. Попросила продать. Ей деньги были нужны, потому что она собралась бежать из дому. Как я мог ей отказать? Не мог же я ей позволить сбежать без денег… Что бы с ней тогда было?
Фрэнк уставился на грума с презрительным выражением на лице.
– Ты вот говоришь, что любил ее, а сам помогал ей бежать из дома… И как ты думаешь, что могло с ней после этого случиться? Девушка оказалась одна во всем городе! Деньги от продажи ювелирки скоро кончились бы, и на что она после этого жила бы?
– Я думал, что она образумится до того, как у нее кончатся деньги. Или ее папаша, может, в конце концов образумится.
– Ее папаша?
– Он собрался выдать ее замуж за какого-то старого хлыща. А она его просто ненавидела. Сказала, что скорее утопится в заливе, чем выйдет за него. И точно, утопилась бы. Она хоть и совсем юная была и девушка, но такая же упрямая, как ее папаша. А я же не мог такого допустить, ведь верно? Вот я и помог ей бежать. И принял все меры, чтобы было безопасно, поэтому нашел, где ей жить, а потом продал ее ювелирку, чтобы ей было на что жить. Я подумал, что долго она там не останется. Испугается очень скоро и захочет вернуться домой, но, может, ее отец первым отступится. Может, уже захочет сделать все, чтобы она вернулась домой. Вот как я думал, только…
– Только что? – подтолкнул его Фрэнк, когда грум заколебался и умолк.
Харви вытер натруженные руки о штанины и уставился на носки своих поношенных грязных сапог. А когда поднял взгляд, в глазах его снова стояла сплошная боль.
– Только мы так и не придумали, как она будет поддерживать с ним связь и как узнает, что он и впрямь изменил свои намерения. Она не могла с ним связаться, потому что он тут же ее нашел бы, а я не мог ему сказать, что помогал ей бежать или что знаю, где она находится.
– Потому что тогда ты потерял бы работу, – догадался Фрэнк.
– Я потерял бы не только работу. Мистер ван Дамм – тяжелый и суровый человек. Никакой жалости. Тому, кто его рассердил, ничего хорошего ждать не приходится.
Прекрасно помня ван Дамма, Фрэнк в этом ничуть не усомнился. Харви, видимо, прав. Ему пришлось бы опасаться за свою жизнь, если б его работодатель узнал, что он выкрал его дочь. Именно так ван Дамм, скорее всего, представил бы это дело.
– Но вы ему не скажете, правда? – спросил Харви, внезапно встревожившись. Он только что понял, какую тайну открыл совершенно постороннему человеку.
– У меня нет никаких причин ему это сообщать. Пока что. Но если это ты убил Алисию…
– Да я к ней пальцем не прикасался! – воскликнул Харви. – И я был здесь, когда это произошло. У любого можете спросить.
– Тогда у тебя нет причин волноваться. Но мне вот что интересно выяснить: как ты ее отсюда вывез?
– На лодке. Нанял рыбачью лодку на одну ночь. Отвез мисс Алисию в город, в тот пансион, который для нее нашел. Вполне приличное место. Я думал…
Тут голос грума сорвался, и он закрыл лицо своими огромными ладонями.
– Ты думал, что там она будет в безопасности.
Харви кивнул, и у него затряслись плечи. Несколько секунд он беззвучно плакал. Фрэнку не хотелось на это смотреть, но он еще не закончил свои расспросы. Мужчина в пароксизме горя может открыть больше, чем позволяют благоразумие и осторожность.
Когда Харви восстановил самообладание, он вытер глаза рукавом рубашки и посмотрел на Фрэнка таким суровым взглядом, который пресекал любые попытки осудить это его проявление горестных чувств. Но Фрэнк и не собирался этого делать: кто он такой, в конце-то концов, чтобы судить грума? Так что он просто сказал:
– Алисия действительно была беременна. Срок – почти шесть месяцев.
Харви по-прежнему не верил:
– Да это ж просто невозможно!
– По всей видимости, возможно. У тебя есть хоть какие-нибудь соображения, чья это работа?
Харви, совершенно потрясенный, помотал головой.
– А возможно такое, что именно поэтому отец так хотел выдать ее замуж?
Харви снова помотал головой.
– Не знаю, – беспомощно произнес он. – Она мне ничего про это не говорила.
– А кто такой этот тип, за которого отец хотел ее выдать? Тот, от которого она сбежала?
– Она мне не говорила. Я так понял, что она вообще не выносила это имя, не могла его даже произнести. А я не мог ее расспрашивать, не мое это дело.
«Конечно, не твое», – подумал Фрэнк. Вот только насколько легче ему пришлось бы, если Харви это знал…
Придется вернуться в дом и снова побеседовать с домоправительницей. Уж она-то знает. Или, может быть, Лиззи в курсе дела. Фрэнку сразу показалось, что от внимания этой Лиззи мало что может ускользнуть, хотя она и не знала о беременности Алисии. А вот миссис Хайтауэр точно знала. И именно поэтому удалила от Алисии всех остальных слуг, чтобы те ничего не пронюхали. Но и она не в состоянии хранить эту тайну вечно.
– Детектив?
Фрэнк поднял глаза, выведенный из задумчивости.
– Вы не слышали… они ее здесь собираются хоронить? – Голос грума звучал почти неслышно от горя, и Фрэнк невольно вспомнил, как совершенно по-иному весть о смерти Алисии восприняла ее собственная семья. Этот наемный слуга горевал и оплакивал ее гораздо сильнее и искреннее, нежели ее так называемые родные и близкие.
