– Как странно, – пробормотала она, опускаясь наконец на стул.
– Горничная думает точно так же. Но Алисия каждый день выезжала верхом. С грумом, – добавил Мэллой, ожидая, что Сара тотчас придет к тому же выводу, что и он.
– С грумом? – У нее образовалась морщинка между бровями. Она обдумывала и эту информацию.
– Да, – небрежно подтвердил детектив. – Он, кажется, единственный мужчина, с кем Алисия вообще оставалась наедине, если не считать ее семьи.
– Он молодой? Парень ее возраста? – Судя по выражению лица, миссис Брандт считала, что уже решила эту проблему.
Но Фрэнк отрицательно покачал головой, поднося ко рту ложку рагу. Оно было горячее, но он подул на мясо и попробовал. Не так вкусно, как готовила его мать, но зато в такой компании… Это, конечно, не то чтобы очень здорово, но все-таки кое-что.
– Нет, он, мне кажется, старше меня. Видимо, ближе к сорока. Но отлично выглядит. И он знал Алисию с самого ее детства. И она, должно быть, легко поддавалась внушению. Если б он захотел воспользоваться своим влиянием на нее, она бы не знала…
– Нет, – решительно возразила Сара. – Грум – не отец ее ребенка.
Фрэнк проглотил едва не выскочившее неудовольствие по поводу такой ее уверенности, хотя и сам был склонен согласиться с этим утверждением.
– А почему бы и не он? – с вызовом спросил он.
– А потому что ее семейство сразу же все узнало бы. И его бы уже там не было, если б это оказалось правдой. Он бы… Ну я не знаю… Его бы выгнали. Может, даже убили бы. Я не совсем в курсе, как люди вроде Корнелиуса ван Дамма действуют в отношении слуг, которые соблазняют их дочерей, но, полагаю, пощады от них не дождешься.
– Да откуда бы он узнал? Если девушка сама ему не сказала…
– Она ему наверняка сказала бы. Отец бы так ее запугал, что она бы все ему рассказала, можете мне поверить. Девушка, подобная Алисии, не сумела бы долго противостоять мужчине вроде своего отца. А он в первую очередь заподозрил бы именно грума, если это и впрямь был единственный мужчина, с которым она оставалась наедине. Гарантирую вам, что мистер ван Дамм знал, кто отец ее ребенка. И если это был кто-то из слуг, он уже давно бы исчез.
– Значит, это не слуга. Лиззи – это горничная Алисии – сказала мне, что все слуги на месте, по-прежнему работают в доме.
– Ну хорошо, а что Лиззи думает по поводу того, кто это мог быть? – спросила Сара, и ее прекрасные глаза засверкали от неподдельного интереса.
Фрэнк решил не замечать этого.
– Да она даже не знала о… не знала эту тайну. И грум, мне кажется, тоже не знал.
Он вновь занялся ужином, вдруг почувствовав себя неловко, поскольку они опять принялись обсуждать деликатный момент, на сей раз за едой, словно это самое естественное занятие в мире, что совсем не так – во всяком случае, по мнению Фрэнка.
Но Сара, должно быть, вовсе не испытывала никакой неловкости.
– А вы выяснили, как Алисии удалось выбраться из дома, чтобы никто не заметил и не задержал ее?
– Грум ей помог. Нанял рыбачью лодку. И он продал ее драгоценности и нашел ей комнату в меблирашках Хиггинсов.
Миссис Брандт вытянула губы, обдумывая эту информацию.
– И мистер ван Дамм, несомненно, этого не знает, иначе грума там уже не было бы…
– Точно, не знает.
– Вы ему про это скажете?
Мэллой не был уверен, одобряет Сара такое или не одобряет, но это ему безразлично.
– Не скажу, если это не станет нужно по ходу расследования. – Это единственный ответ, который Фрэнк мог сейчас дать, но он был странным образом вознагражден, заметив явное одобрение Сары.
– Итак, мы по-прежнему не знаем, кто отец ребенка, – задумчиво произнесла она, и Фрэнк почувствовал, что снова начинает беситься.
– Миссис Брандт, в этом расследовании нет никаких «мы». Детектив – это я. А не вы. – Он чуть не сказал, что она вообще никто и ничто, но вовремя спохватился. Понял, что Сара Брандт наверняка обидится, а кроме того, она ведь не совсем никто и ничто, неважно, что думает по этому поводу он сам.
– Я все-таки выяснила, кто такой Хэмилтон Фишер, – напомнила она детективу.
Он вынужден был это признать.
– Но вам бы лучше надеяться, что он не явится сюда с визитом как-нибудь темной ночкой.
Сару, кажется, даже позабавила эта мысль.
– Стало быть, если грум не отец ее ребенка – а я думаю, мы можем быть в этом относительно уверены, – тогда кто же?
Фрэнк думал, что уже сообщил акушерке, что это не ее дело, но ее это явно не слишком заботило. Она продолжала двигаться дальше, не дожидаясь ответа Фрэнка.
– Мина, ее сестра, настоятельно утверждала, что у Алисии не было никаких друзей мужского пола, джентльменов ее круга. Она даже еще не начала выезжать в свет, так что мы можем не считать возможных поклонников и претендентов на ее руку.
Фрэнк лишь крякнул, продолжая поглощать тушеное мясо.
– В чем дело? – вдруг требовательно спросила Сара.
Мэллой удивленно поднял взгляд, разом проглотив все мясо и картошку, что успел положить в рот.
– Какое дело?
– Чего вы мне не рассказали? Я сказала, что у Алисии не было поклонников, и вы с этим не согласились.
– Ничего подобного!
Сара с сожалением посмотрела на детектива:
– Вы что-то знаете, чего мне не сказали. И не думайте это отрицать!
– Вам не следует слишком этому удивляться, – снова предупредил Фрэнк. – У меня нет никаких причин вообще что-то вам рассказывать.
Но Сару явно затруднительно было оскорбить или сбить с толку.
– У Алисии имелся поклонник, не так ли? И кто это?
Фрэнк уже начал задумываться: а не ведьма ли эта Сара Брандт? Он точным, продуманным движением взял с тарелки еще ломоть хлеба, отломил от него кусочек и сунул в рот. Медленно жуя, сержант изучающим взглядом смотрел на Сару, восхищаясь тем, как твердо и уверенно она встретила его взгляд и даже не моргнула. А ведь даже закоренелые уголовники обычно моргают в подобных обстоятельствах. Ну ладно, какого черта, в самом деле… Может, она сумеет разобраться в этом.
– Харви, их грум, сказал, что Алисия сбежала потому, что папочка вздумал выдать ее замуж за человека, которого она ненавидела.
– Бог ты мой! Да ей же едва исполнилось шестнадцать!
– И она была на шестом месяце, – напомнил Фрэнк. – Естественно, он желал выдать ее замуж хоть за кого-то.
– Но этот человек необязательно был отцом ребенка, не правда ли?
Фрэнк пожал плечами.
– Это нам могут сказать очень немногие, всего пара человек, – и один из тех, кто мог бы сказать это наверняка, уже мертв.
