Не существует никаких волшебных снадобий для лечения таинственных и непонятных недомоганий, от которых страдает человечество, что бы там ни утверждали производители разных патентованных лекарственных препаратов. Но у Роузи этот недуг со временем сам пройдет.
Уилл кивнул, приняв слова акушерки на веру. Его лицо выглядело очень осунувшимся, и только сейчас Сара впервые поняла, как он молод. Ему же не больше двадцати пяти лет, а то и меньше, и на этом лице оставил явный след каждый год прожитой им жизни, а в глазах читалась мудрость, нажитая тяжкими испытаниями. Сара вспомнила мальчишку, который прибежал за ней сегодня, и подумала, что, скорее всего, он вырастет и превратится в такого, как Уилл, – если ему повезет и он вообще сумеет вырасти и повзрослеть. Немногим это удается.
Уилл провел по лицу грязной ладонью.
– Не знаю, что мне тогда делать с Долли, если ребенок умрет. Ей ведь здорово досталось, когда она тех, предыдущих потеряла, но эта… она с ней так носится, миссис Брандт, так носится…
Судя по покрасневшим глазам Уилла, он с ребенком тоже «носился», но Сара не стала тревожить его мужское самолюбие и настаивать на том, чтобы он в этом признался.
– Я о них позабочусь, Уилл, – только и сказала она.
– Я заплачу вам за потраченное время, – предложил Уилл, вероятно опасаясь, что если не заплатит, как прежде, миссис Брандт может не оказать им помощи в полной мере. Или, возможно, он просто опасался, что акушерка перестанет их посещать, если решит, что Ярдли не в состоянии оплачивать визиты по ее обычным ставкам.
Сара отнюдь не была настолько состоятельна, чтобы отказаться от оплаты своих услуг, но когда вспомнила о сделке, которую заключила с Уиллом в прошлый раз, то сразу подумала, нельзя ли снова его использовать.
– Вам не нужно будет вообще ничего мне платить, если вы сумеете раздобыть еще кое-какие сведения о том человеке, о котором у нас шла речь в прошлый раз.
– Об этом проходимце Фишере?
– Да, о нем.
Ярдли с подозрением нахмурился.
– Как я слыхал, это может плохо для меня кончиться, если я стану совать нос в дела этого Мэттингли, на которого он работает.
– А вам и не нужно этого делать.
Но Уилла все еще терзали подозрения.
– Тогда что вы хотите узнать?
Сара все обдумала и решила, что вполне может рискнуть.
– Я хотела бы узнать, где его можно найти.
Уилл нахмурился еще сильнее.
– А зачем вам это? Вы ж не пойдете к нему сами, не правда ли?
– О нет, я об этом даже и не думала! – ответила миссис Брандт и тут же усомнилась, действительно ли это так. Если она узнает, где найти Хэма Фишера – человека, который, вероятно, впустил убийцу Алисии в приют Хиггинсов, – хватит ли у нее терпения дожидаться появления Мэллоя? Ответа на этот вопрос у Сары пока что нет. – Мне просто необходимо знать, где он прячется, Уилл. А когда я это узнаю, один мой друг непременно захочет с ним побеседовать. Друг мужского пола, – добавила она на случай, если Уилл все еще не успокоился.
Но тот все еще не мог успокоиться.
– Я ваш должник, миссис Брандт, так что сделаю все, что могу. Только я ничего не обещаю. Это же большой город, здесь есть тысячи мест, где может скрываться такой малый, если он не хочет, чтобы его нашли…
Сара улыбнулась:
– Я знаю, что вы приложите все силы, Уилл.
* * *
Был конец очень долгого и очень жаркого дня, когда Фрэнк Мэллой поднялся по лестнице в свою квартиру. В спертом воздухе висел тяжелый запах вареной капусты. Другие ароматы на этой загаженной мусором лестнице были еще менее аппетитны. Слишком много людей здесь живет и слишком скученно, в жуткой тесноте. Мэллой слышал звуки ссоры – Макмаллинсы спорили о чем-то; она – скрипучим голосом, он трубно ревел в ответ. Слов было не разобрать, но Фрэнк-то знал, что все равно ничего не поймет в их ссоре, даже если разберет слова. Потом будет грохот разбиваемых горшков и падающих сковородок, а потом надолго воцарится тишина. Так оно всегда и происходило. Ничего особо не менялось в этом доме, даже когда Фрэнк не являлся сюда по нескольку дней кряду, как оно по большей части и бывало.
Когда он добрался до двери своей квартиры, то сперва нажал на ручку, еще до того, как полез в карман за ключами. Как и подозревал Мэллой, ручка повернулась. Сколько раз он говорил матери, чтобы она запирала дверь? Может, она желает, чтобы в квартиру ворвались грабители и убили ее? У нее, по всей вероятности, имелись на то свои причины – может быть, тогда сын наконец обратит на нее внимание, если не по какой-то другой причине, то хотя бы для того, чтобы расследовать уголовное преступление…
Когда Фрэнк вошел, мать сидела в передней комнате перед окном, открытым, чтобы в комнату проникал хоть какой-то ветерок, раскачивалась в кресле-качалке и что-то шила при свете газовой лампы. Когда дверь отворилась, женщина подняла глаза от своего шитья и изобразила на лице притворное удивление.
– Ну и что вам угодно, сэр? Если вы что-то продаете, то не туда попали. Я просто бедная старая женщина, у меня нету лишних денег, чтоб покупать всякий хлам, зарубите себе на носу, так что можете идти своей дорогой.
– Ма, – сказал Фрэнк, предупреждая дальнейшее, но ее это ничуть не смутило.
– А ежели вы явились сюда с дурными намерениями, позвольте вас предупредить, что у меня есть сын, он полицейский детектив, и он вас выследит, как волков выслеживают. Как я слышала, он неплохо справляется со своей работой, хотя сама-то я, конечно, судить не могу, да и вижу я его очень редко…
– Хватит, ма. – Фрэнк вошел в комнату и закрыл за собой дверь. – Я не в том настроении.
– О, так это ты, Фрэнсис? – воскликнула мать с деланым удивлением. – Это и впрямь ты? Как же долго тебя не было, клянусь Господом! Я уж и забыла, как ты выглядишь!
Мэллой мог бы возразить, что был здесь всего лишь в прошлый четверг. Однако прошло уже пять дней, и мать вряд ли помнит этот последний его визит. Формально сержант проживал здесь, но гораздо больше времени он проводил в полицейском общежитии и в других местах. И мать была одной из причин его долгого отсутствия дома, пусть и только отчасти.
– У тебя поесть что-нибудь найдется? – спросил Мэллой, вешая шляпу на крюк рядом с дверью и стягивая с плеч пиджак.
По крайней мере, здесь не нужны формальности и официоз. Это одно из немногих преимуществ, какие Фрэнку давало пребывание дома.
– Конечно, у меня кое-что имеется поесть. Мой сын, этот знаменитый полицейский детектив, приносит мне деньги каждую неделю. Я каждое утро хожу к мессе, чтобы поблагодарить Пресвятую Деву, что у меня такой щедрый сын.
У Фрэнка мелькнула мысль самому осуществить то убийство, о котором он думал несколько минут назад. Но, к сожалению, старуха мать была ему нужна.
– Тебя не слишком обременит, если ты приготовишь мне что-нибудь? – спросил он, ухитрившись произнести это ровным тоном, по большей части потому, что слишком устал, чтобы спорить с миссис Мэллой. – Я с утра ничего не ел.
