— Конечно. И не мне, а нам обеим. Вспомни, сколько раз мы это говорили! Наверное, пытались убедить себя, что так оно и есть. Только, может, это не так?
— Все правильно.
— Хизер, на тебя хотят повесить убийство. Лиза ты или нет…
— Я не Лиза.
— …тебя отвезут в Калифорнию и отдадут под суд. Они жаждут крови. Ты можешь быть сто раз невиновна, но если ты не дашь Кэсси хоть какие-то доказательства, то должна быть готова к тому, что тебя осудят.
— Я — не Лиза, — упрямо повторила Хизер.
— Может, ты так говоришь, потому что быть Лизой — слишком мучительно? — Хизер не ответила, и Поппи посмотрела ей в лицо. — Или быть Хизер — такой, какой она была до своего появления в Лейк-Генри, тоже слишком мучительно, чтобы об этом говорить?
— А каково — быть Поппи? Тоже мучительно?! — выпалила в ответ Хизер.
Поппи заранее знала, что она спросит. Это было как раз то, о чем она думала всю эту долгую, бессонную ночь. И сейчас она почти обрадовалась возможности облегчить душу, высказать то, что давно наболело.
— Той Поппи, которую ты видишь перед собой? Да, конечно. Я тоже совершаю ошибки, и это доставляет боль. А еще нет ничего мучительнее упущенной возможности.
— То есть?
— Душа. Любовь. Желание и силы жить. Сложись все по-другому, где бы я была сейчас? Может, на другом конце света, а может, здесь, в Лейк-Генри. Наверное, мне бы тоже порой бывало трудно, я бы опять бунтовала и все такое, но… Но у меня все по-другому, не так, как у тебя. В моем прошлом нет белых пятен. Я здесь родилась. Здесь выросла. В городе меня каждая собака знает. Никому и в голову не придет надеть на меня наручники. Но, даже случись со мной такое, никто больше не пострадает, верно? У меня нет ни Мики, ни Мисси, ни Стар. Иное дело ты… Ты им нужна, понимаешь?
По телу Хизер пробежала мучительная дрожь. Она обхватила себя руками и безвольно откинулась на спинку стула.
— Возможно, дело дойдет до осуждения, — продолжала Поппи. — Насколько я понимаю, в твоей жизни что-то произошло — что-то настолько ужасное, что ты даже говорить об этом не в состоянии. Ты бы могла выйти замуж за Мику, родить детей, но ты не захотела. Почему? Стремилась наказать себя за то, что произошло в твоей жизни раньше?
Повисло молчание, прерываемое только слабым гулом голосов. Потом вдруг Хизер посмотрела ей в глаза:
— А ты разве никогда этого не делала?
— Не старалась наказать себя? Но чем?
— Не разрешая себе делать то, что хочется.
— Но я делаю все, что хочу, — возразила Поппи. — И принимаю то, что вынуждена принять.
— Да, конечно. Но неужели тебе никогда не хотелось рискнуть? Поставить все на карту?
— То есть?
— Я имею в виду мужчину. Неужели тебя не разбирает любопытство?
— Насчет чего? — снова перейдя на шепот, спросила Поппи. — Ты о сексе? Так с этим все в порядке. У меня его хватало. Я хочу сказать — в прошлой жизни.
— Это было тогда.
— Я жила полной жизнью, и большего мне не надо. — И, желая пояснить, что имеет в виду, добавила: — Да вот возьми, к примеру, Гриффина. Он снова в городе.
Глаза Хизер широко распахнулись.
— Правда? Он здесь? — Но возбуждение ее угасло так же быстро, как и появилось. — Значит, тоже решил написать обо мне.
— Нет. Говорит, что просто хочет помочь. У него такие связи, каких нет ни у кого из нас. — Поппи едва не проговорилась о снимках Лизы, но что-то в последний момент удержало ее. — И помогает не только этим. Например, сейчас остался вместо меня на телефоне, иначе бы я не смогла приехать. Но если ты спросишь, хочу ли я пообедать с ним… Нет, не хочу. Сегодня я останусь дома со своими телефонами, а пообедаю завтра с Лили и Джоном, скоротаем вечер вместе.
— Я люблю нашу маленькую компанию, — жалобно прошептала Хизер.
— Ну так помоги нам тогда! Помоги нам помочь тебе.
Казалось, она колеблется.
— А что за связи у Гриффина?
В душе Поппи вспыхнул лучик надежды.
— У него целая сеть корреспондентов. Так что если тебе нужно кого-то отыскать — родственника или какие-то документы, то ему и карты в руки.
— Но это дорого стоит. Такие вещи всегда стоят дорого.
— Он богат, деньги ему не нужны. — У Поппи язык не поворачивался сказать Хизер, что это брат Гриффина навел ФБР на ее след и это побудило его предложить им свою помощь, причем бескорыстно. Время еще не пришло, решила она. — У него есть снимки. Фотографии Лизы. Знаешь, сходство просто потрясающее. Теперь понятно, почему тебя приняли за нее. Тут каждый бы ошибся!
Хизер застыла как изваяние. Не мигая, она смотрела на Поппи широко раскрытыми глазами, а потом, не переводя дыхания, прошептала три слова и, прежде чем Поппи сообразила, о чем идет речь, вскочила со стула и исчезла.
Глава 10
Роль телефонистки на коммутаторе доставила Гриффину немалое удовольствие. Вспомнив, как он многократно сам звонил в Лейк-Генри, стараясь хоть что-то узнать, и Поппи давала ему от ворот поворот, Гриффин чувствовал себя отмщенным, когда сейчас поступал точно так же. Раза три звонили представители прессы, и он был вежлив, но тверд как кремень: в Лейк-Генри не желают комментировать арест Хизер Мэлоун.
Остальные звонки тоже изрядно повеселили Гриффина. Теперь, когда сама Поппи Блейк оставила его вместо себя, никому и в голову не приходило сторониться его, не говоря уже о том, чтобы просто швырнуть трубку, услышав его голос. Они вежливо интересовались, куда уехала Поппи и когда вернется, а узнав, с кем говорят, ничуть не удивлялись — видимо, его имя было всем знакомо. Они спрашивали, надолго ли он приехал, некоторые даже шутили — не иначе, как на свидание к Поппи, и Гриффин нисколько не обижался и тоже шутил в ответ. Тем более, что каждый из звонивших не только расспрашивал, но и сам обычно рассказывал что-нибудь интересное. Так, от местного почтмейстера Натаниеля Роу, позвонившего напомнить, что Поппи не забирала почту с четверга, удалось узнать, что она выписывает «Ньюсуик», «Пипл» и каталог «Патагония», что нисколько его не удивило, а также «Жизнь Марты Стюарт» — что стало для него сюрпризом. От массажиста Гриффин узнал, что Поппи раз в неделю делают массаж всего тела, обычно по понедельникам, хотя на этой неделе она почему-то просила перенести сеанс на другое время. А когда Гриффин осторожно задал несколько вопросов, выяснилось, что массаж, который ей делают, — шведский, дополняемый гидромассажем, сеансом рефлексотерапии и косметической чисткой тела. Ему также стало известно, что дрова для камина Поппи раз в неделю приносит тот же самый человек, что чистит от снега дорожки. Что в начальных классах старшей школы она играла на трубе в школьном оркестре — еще один вызов, брошенный матери, мечтавшей, чтобы дочь играла на флейте, поскольку труба, как и саксофон, в ее глазах были чисто мужскими инструментами. И что каждое лето она принимала участие в заплыве на озере, проводившемся 4 июля
[4] — еще одна местная традиция. Узнал он и то, что после Перри Уокера у нее не было ни одного мало-мальски серьезного увлечения. О Перри ему рассказали сразу двое, правда, особенно не вдаваясь в подробности.
