— Сейчас ее приведут, — буркнула Кэсси, швырнув на стол портфель. — Да, вот еще что. Немного погодя начнется слушание. Ей пока не будет предъявлено никакого обвинения — просто обычная процедура, во время которой федералы предъявят ордер, тот самый, где речь идет о попытке скрыться с целью избежать судебного преследования. Хизер даже не нужно будет ничего говорить.
Дверь снова открылась, и Кэсси замолчала на полуслове.
Внутри у Мики все перевернулось — на пороге стояла Хизер, сзади маячил охранник. Она была бледна как смерть и вид у нее был еще более испуганный, чем когда ее забирали из дома. Взгляд ее серых глаз обежал комнату и остановился на лице Мики. Казалось, она отчаянно цепляется за него в поисках поддержки.
Мика застыл. Мысль о той, прошлой жизни Хизер, о которой он ничего не знал, пригвоздила его к полу. Он вдруг вспомнил спрятанный за поленницей рюкзак, фразу, брошенную агентом ФБР: «У нас есть доказательства, что ее настоящее имя Лиза Мэтлок и что пятнадцать лет назад в Калифорнии она убила человека». Если Хизер действительно совершила нечто подобное, а потом скрыла это от него, тогда это могло бы объяснить страх в ее глазах.
Впрочем, если она невиновата, если она чувствует, как почва уходит у нее из-под ног, то тогда ничего удивительного, что она боится.
Мика уцепился за эту мысль. Хизер еще не успела переступить порог, а он уже бросился к ней, обхватил ее за плечи, спрятал ее голову на своей груди. Он не хотел видеть ужас, плескавшийся в этих до боли знакомых глазах. Но он чувствовал, что ее всю трясет, и это было почти так же страшно. Та Хизер, которую он любил, всегда была невозмутимо спокойной, мужественной, уверенной в себе.
Он вдруг вспомнил, как удивлялся этому, встретив ее в первый раз. Все случилось так неожиданно. Сезон варки кленового сиропа кончился, он подрабатывал как плотник. Чарли нанял его сделать несколько окон, из которых был вид на березовую рощу. Возясь с ними, он раз по двадцать в день вынужден был забегать на кухню. Вот тогда-то он и увидел Хизер — вначале она работала там мойщицей посуды, потом стала помогать готовить кое-какие блюда. Они почти не разговаривали. Хизер всегда была молчаливой по натуре, да и Мика никогда не был болтуном. Она осталась в его памяти робкой, даже немного застенчивой, но при этом полной спокойного достоинства.
Охранник вышел из комнаты, оставив их с Кэсси.
Уткнувшись лицом в ее волосы, Мика прошептал первое, что пришло ему в голову:
— Ты позавтракала?
Хизер покачала головой:
— Мне предлагали. Но у меня кусок в горло не лезет.
Мика крепко прижал ее к себе.
— Ты догадываешься, откуда ветер дует? — шепнул он ей на ухо.
Хизер молча затрясла головой.
— Может, ты насолила кому-то?
В ответ — то же самое.
— Ты когда-нибудь слышала об этой женщине?
Хизер разрыдалась. Мика терялся в догадках, что значат эти слезы — да или нет. Он бросил беспомощный взгляд на Кэсси.
— Это какая-то другая женщина. Что же теперь делать?
Все это время Кэсси держалась в стороне. Теперь она подошла. Ее рука ласково легла на плечо Хизер, но она продолжала молчать. Выждав минуту, она чуть сжала плечо подруги, заставив Хизер поднять на нее глаза.
— Я должна спросить тебя об этом, дорогая, — начала она, — потому что я нарушила бы свой долг, если бы не сделала этого. Ты действительно Лиза Мэтлок?
В глазах Хизер стояли слезы.
— Нет. Я Хизер Мэлоун.
— Все! — рявкнул Мика. — Все слышали? Что теперь?
Но Кэсси продолжала пытливо всматриваться в лицо Хизер. Время, казалось, тянулось бесконечно, и это окончательно взбесило его. Наконец, глубоко вздохнув, она повернулась к Мике:
— Теперь мы будем сражаться.
Мика поспешно взял себя в руки.
— Но как?
— Пойдем на слушание и заявим протест. Поскольку она невиновна, мы решительно против экстрадиции.
Сдавленный вздох сорвался с губ Хизер. Почувствовав ее страх, Мика торопливо переспросил:
— Что значит — экстрадиция?
— Если не удастся этого избежать, — терпеливо объяснила Кэсси, — то ее немедленно отправят в Калифорнию и там предъявят все обвинения.
— И это означает, что она признается в том, что на самом деле она Лиза Мэтлок?
— Вовсе нет. Суду придется это доказать. Как и все то, в чем ее еще обвиняют.
— Но если она не Лиза Мэтлок, то значит, остальные обвинения отпадают автоматически?
— Верно, но то, что мы думаем, и то, что говорит сама Хизер, это одно. А то, что думают в Калифорнии, возможно, совсем другое.
— Они ошибаются. Я хочу, чтобы с нее сняли все обвинения.
На губах Кэсси появилась грустная улыбка.
— Будь все так просто, я осталась бы без работы. А правосудие не всегда выбирает самый прямой путь.
— А как же презумпция невиновности? Разве она больше не работает?
Кэсси помялась, прежде чем ответить.
— Не всегда, — покачала она головой.
В эту минуту у Мики появилось неприятное предчувствие, что их беды только начинаются.
* * *
Звонков было немного, но это и неудивительно, учитывая, что в Лейк-Генри стояло раннее утро. Поппи заставила огонь в камине разгореться пожарче, сделала себе чашечку кофе и, усевшись перед окном, уставилась на озеро. Мысли ее по-прежнему вертелись вокруг Хизер. Где она сейчас, что делает, гадала Поппи. Это было не просто любопытство. У Поппи было немало подруг, которых она знала гораздо дольше, чем Хизер. Но Хизер она любила больше всех. Они сблизились сразу же. Поппи тогда училась на втором курсе университета, а Хизер, проторчав всю неделю на работе, только и мечтала о том, чтобы куда-нибудь выбраться. Каждые выходные они большой компанией отправлялись в горы, и хотя у Поппи, казалось бы, было куда больше общего с другими студентами, чаще всего она болтала именно с Хизер.
Вспоминая прошлое, Поппи внезапно подумала, что говорила-то в основном она. Хизер оказалась прекрасной слушательницей, а Поппи, вынужденная вечно сдерживаться из-за положения, которое занимала в городе ее семья, охотно отводила душу. Потом она угодила в аварию. Выздоровление было кошмаром. И всегда рядом с ней была Хизер. Казалось, она без всяких просьб заранее знает, что нужно Поппи. Нет, она не проливала слез и не пыталась утешить ее словами, от которых было мало проку. Просто верила сама и убедила Поппи в том, что жизнь еще не кончена — надо принять то, что есть, и жить дальше. И ее спокойная уверенность поддерживала Поппи.
Едва ли не впервые Поппи задумалась об этой черте характера, которая так привлекала ее в Хизер — о том, что та всегда предпочитала слушать, а не болтать. Интересно, была ли для этого какая-то причина? Размышления ее прервала замигавшая перед ней на панели лампочка. Поппи быстро надела наушники.
