Поверх голов двадцати мальчишек, которые сидели перед ним и ловили каждое его слово, он увидел, что она ищет свободное место, чтобы сесть. Его ученики в возрасте от пяти до пятнадцати лет, все босоногие, в белых кимоно с разноцветными поясами, ждали, чтобы он рассказал им про методы нижней блокировки с помощью ступней.
— Внутренний неожиданный захват, по-японски нами-аши, применяется тогда, когда ваш противник пытается брыкнуть вас в пах.
С задних рядов спортивного зала Кэт робко ему улыбнулась.
«Однако с такими ногами ей совсем не нужны каблуки», — думал Рори. И помада не нужна с такими губами. И ни в каких специальных платьях такая женщина, как она, тоже не нуждается.
Она была хороша без всяких примочек и финтифлюшек.
После того как занятие закончилось и Рори принял душ и переоделся, он сообщил ей, что знает небольшой японский ресторанчик неподалеку. Ресторан оказался переполненным, на двух свободных столиках стояли таблички «Зарезервировано», но их спросили, не возражают ли они, если им накроют ужин в баре. Они посовещались и решили, что это их устроит, и разместились прямо напротив шеф-повара в белом колпаке, который ловко поджаривал тонкие кусочки рыбы.
— В японских ресторанах мне больше всего нравится то, — сказал Рори, — что здесь можно спокойно обедать в одиночестве. Например, сидеть, как сейчас, в баре. Такое не позволишь себе во французском или итальянском ресторане. И даже в тайских и китайских заведениях. Потому что все сразу подумают, что ты какой-то мизантроп или попросту не можешь найти себе пару. А в японском ресторане сиди, сколько угодно, и никто дважды на тебя не посмотрит.
— Но лучше все-таки обедать вдвоем, — сказала Кэт. — Даже здесь, в баре. Лучше все-таки, когда у человека есть пара.
Он улыбнулся.
— Надо полагать.
— Мне так этого не хватало! — продолжала она, и ему показалось, что эти слова дались ей нелегко.
Они помолчали, ожидая, пока официантка поставит перед ними суп мисо, зеленый чай и лакированное блюдо суши.
— Спасибо, что ты приглядела за моим мальчиком, — сказал он.
— Никаких проблем.
— Мне надо было тебе позвонить и поблагодарить.
Вдруг Кэт осознала, что сидит очень близко от него. Она уже и забыла, насколько у него большое и сильное тело. Он совершенно не был похож на тех тощих мальчишек, с которыми она знакомилась в клубах.
— Я тоже была очень занята. На работе. И с моей сестрой, которая только что родила.
— Меган? У нее родился ребенок?
— Девочка. Она назвала ее Поппи. Поппи Джуэлл.
Его лицо осветилось искренней радостью.
— Фантастика! Передай ей мои наилучшие и все такое прочее.
«Разумеется, передам», — думала Кэт. Ведь Меган была когда-то его ученицей.
— Она, должно быть, очень счастлива, — продолжал Рори.
— Да… или, вернее, у нее все гораздо сложнее. По крайней мере, я бы не назвала это счастьем. Это что-то другое.
— А что такое? — спросил Рори, вспомнив свою бывшую жену и все ее непонятные слезы после рождения сына. — Тоже послеродовая депрессия? То есть, прошу прощения, я, кажется, вмешиваюсь не в свое дело.
— Нет, все нормально. Я знаю, что ты симпатизируешь Меган, да и она обожала своего учителя боевых искусств. Просто я не знаю, где кончается обыкновенная, банальная послеоперационная усталость и начинается послеродовая депрессия. Наверное, этого никто не может с точностью сказать.
Кэт вела себя раскованно и открыто — именно то, что он больше всего в ней любил. Вечно охваченная чувствами, полная жизни. Она не шла ни в какое сравнение с той вечно разочарованной и холодной барышней, с которой он встречался в последнее время. Но больше не собирался встречаться. Перед ним была та самая, его Кэт, которую он снова начал узнавать вопреки накрашенным губам, и высоким каблукам, и платью для особых случаев. Он не мог сопротивляться ее очарованию.
— Я тоже, — сказал он, разворачивая палочки для еды. — Я тоже очень тосковал.
«Придется привыкать спать вдвоем», — думал он чуть позже этим же вечером. На это потребуется время.
Придется привыкать не только к сексу (хотя и это тоже), но и к тому, что ты делишь постель с другим человеком. Привыкать просто проводить ночь вдвоем. Не перетягивать на себя одеяло. Чувствовать рядом чьи-то чужие руки и ноги, которые могут в любую минуту заехать тебе куда-нибудь в ребра или в другое место. Чтобы научиться правильно это воспринимать, обычно требуются месяцы, годы. Но с Кэт все получалось без усилий, словно само собой, и ему это очень нравилось.
С Кэт он ощущал физическую близость гораздо сильнее, чем с любой другой: наверное, потому, что так хорошо знал это длинное тело, от макушки до кончиков пальцев на ногах (средний палец слегка приплюснут, потому что в детстве, когда она очень быстро росла, ей вовремя не поменяли ботинки), эти маленькие груди, дурацкую улыбку, обнажающую и зубы, и десны, — улыбку, которая, как солнце, выходила из-за облаков и освещала все вокруг своим радостным, бесшабашным светом, — вплоть до едва заметных шрамов на мочках ушей, оставшихся после проколов (когда Кэт было четырнадцать лет, а Джессике десять, младшая сестра нагрела иглу над плитой и проколола Кэт уши — вся кухня была в кровищи). Рори знал это тело не хуже, чем свое, и, тем не менее, никак не мог им насытиться. И теперь он чувствовал себя бесконечно счастливым и гордился тем, что им так хорошо в постели.
— Я хочу, чтобы мой ребенок изучал карате, — пробормотала она ему куда-то в шею, освобождаясь из его объятий. — Если, конечно, у меня когда-нибудь будет ребенок.
Он улыбнулся в темноте.
— Твой ребенок? Ты, наверное, имеешь в виду кунг-фу?
— Нет, карате.
— С какой стати?
— Потому что я хочу, чтобы ты ее всему научил. Ты ведь преподаешь карате, не правда ли? На кунг-фу же ты не можешь переключиться?
— Человек не может ни на что переключиться, — сказал он. — Выучился одной профессии и держись за нее до конца. («Какой же непростительной ошибкой было то, что мы тогда расстались! — думал он. — Ведь я едва не потерял лучшего друга!») Я хочу сказать… ты не пойми меня неправильно… это все равно что выбирать себе партнера. Как долго в наше время длятся связи?
— Десять лет, — ответила она. — Сегодня среднестатистический брак длится десять лет. Я читала об этом в газетах. Но такое происходит, когда люди все делают неправильно. А если они делают все правильно, то, надо полагать, связь может длиться гораздо дольше.
Рори перекатился на кровати и заглянул ей в лицо.
— А что ты здесь делаешь, Кэт?
От такого вопроса она слегка вздрогнула.
— Я подумала, что, может, нам снова быть вместе. И еще я подумала, что, может, нам завести ребенка. В конце концов, почему бы не попробовать?
