— Как ты себя чувствуешь? — спросила Кэт.
Рори выгнул спину и закрыл глаза. Лицо его было такого же цвета, как вчерашние бинты. Он тихо постанывал. Обезболивающие не помогали, или дозы просто не хватало для мужчины, которому только что провели операцию в области яичек.
Рори казалось, что его вот-вот вырвет, хотя в желудке у него было пусто. Почему-то в нем постоянно скапливалась непонятная влага. Сквозь бинты он чувствовал, что его бедные, распухшие яйца постоянно кровоточат. «Господи! — думал он. — Сколько приключений на задницу!»
— Как я себя чувствую? — переспросил он. — Как человек, которого вскрыли, а потом сшили заново. Если тебе интересно знать.
— Но ведь дело того стоит, не правда ли? — Кэт взяла его за руку. — Оно стоит всех этих страданий?
— Стоит, стоит, — слабо ответил он.
Она слегка коснулась губами его горячих губ.
Несмотря на то, что он чувствовал себя так, словно его кастрировали (ирония судьбы — операция как раз предполагала полное восстановление репродуктивности его мужского аппарата), Рори провел рукой по ее ногам. Длина этих потрясающих ног не переставала его удивлять. Он любил гладить их от колена до бедра. «Ты меня измеряешь», — смеясь, говорила Кэт в таких случаях.
— А что потом? — спросила она.
Он снова зашелся от боли.
— Когда все это заживет, — отдышавшись, сказал Рори, — я пойду и, знаешь, сдам анализ в какую-то бутылочку.
— Поговори с моим родственником Паоло, — посоветовала она. — Кажется, он делал это множество раз.
— Кэт, если есть на свете вещь, которой мужчину не надо учить, так это… О-о-о-х! — От боли у него на глазах выступили слезы. — Так это онанизм.
— И тогда они подсчитают твои сперматозоиды?
— Подсчитают. Попробуют их пощекотать. И посмотрят, насколько они прыгучие и здоровые. Посмотрят, есть ли они у меня вообще.
— Они есть, я в этом уверена.
Рори улыбнулся, глядя в ее озабоченное прекрасное лицо. Да, оно того стоило, потому что в результате он вернул эту женщину в свою жизнь. Правда, ей почему-то кажется, что самое трудное во всем этом деле — это встреча сперматозоида с яйцеклеткой.
Но, по опыту Рори, гораздо сложнее сохранить семейные отношения на долгие годы и вырастить ребенка. Жить вместе в качестве родителей — вот самое трудное испытание в семейной жизни, и где-то в глубине сердца он сильно сомневался, сможет ли вынести это испытание еще раз.
Мысль о том, чтобы снова стать отцом, одновременно воодушевляла его и пугала. Потому что Рори знал, сколько сил это требует от родителей. Но он не мог ей отказать. Если Кэт собралась родить ребенка, то — Господи, я тебя умоляю! — пусть она родит его от меня!
Позже к нему зашел сын и, усевшись на край кровати, с мрачным видом начал поедать предложенные ему грейпфруты.
— Значит, Кэт хочет ребенка? — спросил Джейк.
Рори весь сжался и попытался поправить бинты, чтобы хоть немного сбить пожиравшее его пламя боли.
— В конце концов, — с трудом выдавил он из себя, — они все хотят детей.
По мнению Кирка, отношение женщин к минету за последние годы сильно изменилось.
Когда он был подростком, минет считался неким призом, которым девушка награждала парня только в том случае, если считала, что с ним можно провести жизнь. Или, по крайней мере, ближайшие два месяца жизни. И парень, которому сделали минет, считал, что ему крупно повезло. Теперь все было иначе.
Теперь минет приобрел оттенок чего-то вынужденно-фальшивого. Женщины шли на него волей-неволей, потому что настоящий секс, старомодный, вагинальный, стал весьма редким явлением.
Нельзя сказать, что женщинам это нравилось. Но, по крайней мере, Кирк никогда не слышал, чтобы они жаловались на его быстроту.
«А теперь минет стал скорее актом милосердия. Что же изменилось в жизни за последнее время? Это нельзя было объяснить страхом перед беременностью», — думал Кирк. Потому что если девушек из окрестностей Сиднея, с которыми он имел дело в молодости, приводила в дрожь сама мысль о беременности, то современных независимых женщин этим не испугаешь — у них всегда в запасе всякие спирали, колпачки и пилюли.
Возможно, дело в том, что минет стал своего рода коммерческим приемом, способом поймать мужчину в сети, так чтобы он уже не смог уйти от женщины. Способом утверждения женской власти над мужчиной. Очевидно, ход рассуждений таков: если женщина согласна на минет, то с чего мужчине от нее уходить? Разве есть в жизни что-то лучше этого?
Он потрогал волосы женщины, которая стояла перед ним на коленях. Она была австралийкой, в Лондоне жила года два — осела здесь на некоторое время после продолжительного периода странствий. Но собиралась вернуться в Австралию к своей настоящей жизни.
Она сидела в «Мамма-сан» в большой подвыпившей компании — было похоже на то, что они праздновали день рождения. Зеленым светом для их знакомства стал ее австралийский акцент. Потом, после окончания его смены, они отправились в один известный ему бар, а после оказались в его съемной квартирке.
Вдруг зазвонил телефон, и девушка, нахмурившись, подняла глаза и пробуравила его взглядом. Они все так делают, когда что-то идет не по плану. Очень часто зрительный контакт становился спусковым крючком, чтобы… Ну, в общем, Кирк почувствовал, что прием срабатывает. Он начал задыхаться. Но телефон продолжал звонить. В такое время ему никто не мог звонить.
Щелкнул автоответчик, и он услышал голос Меган. Она была чем-то расстроена. Очевидно, случилось нечто из ряда вон выходящее.
— Извини, что тебя беспокою, — сказала она, — но мне нужна твоя помощь. Если бы ты мог сейчас приехать… Это Поппи… Если ты прочтешь это сообщение…
Кирк бросился к телефону.
— Меган? Что? Хорошо, хорошо. Сейчас еду. Я скоро буду.
Девушка продолжала на него смотреть, не поднимаясь с колен, но теперь в ее прищуренных глазах отчетливо читалась холодная ненависть.
— Ты назначаешь свидание какой-то шлюхе, когда я еще здесь?
— Извини, — ответил он. — Я должен идти. Дело в моей дочери.
Меган открыла дверь, закутанная в халат. Вид у нее был такой, словно она вот-вот свалится с ног. Из единственной спальни слышались настойчивые завывания Поппи.
— Я просто не знала, к кому еще обратиться, — сказала она. — Сестры и так слишком много для меня делают, а сейчас уже поздно. Сколько времени?
— Понятия не имею.
Что-то в криках Поппи было такое, от чего его мороз продрал по коже.
— Что с ней?
— Она все время плачет и никак не может остановиться, — ответила Меган. — Я ее покормила, приласкала, поменяла пеленки.
— Может, она заболела?
