— Господи! — пробормотал сидевший недалеко от них толстый бизнесмен, во время полета беспрестанно утешавший себя кларетом.
Паоло, держа маленькую Вей на руках, повернулся к нему и сказал срывающимся от гнева голосом:
— Детям в самолете позволено плакать. Детям везде позволено плакать! Если вас это раздражает, то я очень сожалею. Но имейте в виду, что дети плачут везде! И если моя дочь вас чем-то раздражает, то скажите об этом мне! Не стоит бормотать что-то сквозь зубы. Лучше выскажите все мне в лицо! Вам понятно?
Испуганный бизнесмен спрятался за журналом. Паоло победоносно от него отвернулся и, все еще дрожа от волнения, продолжил укачивать Вей.
Джессика ни разу в жизни не видела его таким агрессивным. Ее муж всегда был очень мягким и воспитанным человеком — именно за это (конечно, не только за это) она его и полюбила.
Но стоило какому-то бизнесмену в самолете пожаловаться на плач их ребенка, как в Паоло проснулась такая ярость, какой в нем раньше нельзя было и заподозрить.
А самое забавное, что ей такое поведение казалось самой естественной вещью в мире.
24
Это была страна ураганов.
Они зарождались где-то к востоку от Барбадосских островов и, хотя могли налететь когда угодно в период с июня по ноябрь, все же, как правило, предпочитали обходить острова с северной стороны. Но только не на этот раз.
Меган припарковала «Витару» на холме над Хоулстауном. Она уже заехала за Поппи в Плантаторский детский клуб, и ребенок теперь вполне безмятежно играл с розовым динозавром, сидя в детском кресле на заднем сиденье машины. Меган с тревогой поглядывала на небеса и видела, что они постепенно чернеют. Тучи клубились и явно приближались к тому кусочку суши, на котором находились они. Ветер выл и гнул к земле стволы пальм, в ветровое стекло автомобиля забарабанили крупные капли дождя.
— Поппи, я не знаю, что делать, — пробормотала Меган себе под нос. — Даже не знаю, сможем ли мы при такой погоде вернуться домой.
Улицы городка быстро пустели. Местные жители поспешно забирали детей, навешивали на окна штормовые жалюзи и прятались в укрытия. Какая-то старая женщина с маленьким ребенком в одной руке и с маленьким козленком в другой постучала в стекло автомашины Меган.
— Вы хотите остаться с нами, мадам? Переждать ураган? Кажется, на этот раз он идет прямо на нас.
— Спасибо, но я попытаюсь добраться до дома.
Меган завела машину и медленно поехала вниз с холма к Сан-Джеймсу, постоянно опасаясь, что может забуксовать или ее занесет на мокрых пальмовых листьях или стеблях сахарного тростника, лежащих поперек дороги. Свист ветра между тем перешел в пронзительный вой, и тут впервые Меган по-настоящему испугалась, поняв, что для возвращения в Бриджтаун у них фактически не остается времени.
Она взглянула в зеркало заднего вида и поглядела на Поппи, которая продолжала беззаботно играть со своим динозавром. Будь Меган одна, то наверняка бы сейчас рискнула и поехала домой, но с ребенком в машине об этом не могло быть и речи. Меган решила, что они спрячутся от урагана в каком-нибудь близлежащем отеле и там переждут, пока он либо обрушится на них, либо пройдет стороной и ударит на Мартинику или Доминиканскую республику.
Они уже подъезжали к отелю, когда она заметила в море катер аквалангистов. Его красный с белой диагональной полосой флаг бешено бился на ветру. Очевидно, они уезжали нырять куда-то далеко и не заметили приближения урагана, и теперь катер, с трудом сражаясь с волнами, пытался повернуть к берегу. А вдруг это его катер? Сердце Меган сжалось от ужаса.
Она припарковала машину и быстро отстегнула Поппи от сиденья. Вестибюль отеля был почти пустым, только за регистрационным столом сидела знакомая Меган девушка.
— Пять минут присмотрите за ней, прошу вас! — попросила Меган, вручая ей Поппи. Ребенок сперва было заскулил и захныкал, но тут же успокоился, когда девушка с утроенной энергией начала восхищаться ее розовым динозавром.
Меган бросилась к выходу, едва не поскользнувшись на мокром каменном полу вестибюля. В крошечном кафе на берегу бассейна деревянные жалюзи все еще были подняты. Мимо нее по берегу прокатился сорванный пляжный зонтик, а затем вдруг оторвался от земли и полетел. С ужасом она посмотрела на море и увидела, что катер аквалангистов исчез. Тогда — уже гораздо медленнее — она пошла вдоль берега к дайвинг-центру, и от ветра у нее слезились глаза, а мокрый песок больно натирал пятки.
С виду дайвинг-центр казался покинутым. Все катера для катания на водных лыжах, байдарки и доски виндсерфинга с яркими парусами были убраны с берега подальше от шторма. Но сам центр не был заперт, и внутри него чувствовалось какое-то движение. Именно там она нашла его с той самой скандинавской туристкой. Они сидели в неосвещенном углу дайвинг-центра среди пустых кислородных баллонов, мокрых водолазных костюмов и перепутанных трубок регуляторов. К тому времени они уже, очевидно, закончили, вновь облачились в шорты и майки и даже не испытывали потребности касаться друг друга. Но Меган уже не могла себя обманывать. Она прекрасно понимала, что это значит. Это значит, что она снова осталась одна, причем с ребенком на руках.
«И, кажется, — подумала Меган, — нет на свете большего одиночества, чем одиночество с ребенком».
Заглянув в огромную витрину автосалона братьев Бареси, можно было увидеть, как два молодых человека в куртках с капюшонами взламывают дверцу «Альфы Ромео».
Паоло замер перед витриной, как вкопанный, и решил подождать, пока появится его брат с бейсбольной битой в руках, или, на худой конец, с мобильным телефоном, чтобы позвонить по номеру 999. Но Майкла не было и в помине, и молодые люди в капюшонах спокойно продолжали свое дело, никем не прерываемые.
Паоло забарабанил в стекло. Но к тому времени они уже справились с дверцей, включилась сигнализация, и из-за ее воя невозможно было услышать ни их криков, ни ругательств. Когда Паоло ворвался в салон, они уже были в машине, и один из них подбирал к зажиганию ключ из имевшейся у него связки.
— Эй! — заорал что было мочи Паоло. — Я вызову полицию!
Из-под капюшонов на него взглянули хищные глазки злобных обитателей Мордора, и внезапно они выскочили из машины и пошли прямо на него. У одного из них в руках был воровской лом, которым он недвусмысленно размахивал над головой. Паоло сперва было тоже пошел на них, но потом вовремя отпрянул назад и с облегчением позволил им уйти, но, отдышавшись, огляделся и обнаружил, что стоит посреди своего дочиста разграбленного салона.
В нем остались только две машины: одна та самая взломанная «Альфа Ромео», а другая — старая «Мазератти». Исчезли две «Феррари» и «Ламборджини Галлардо». Кроме того, исчезла добрая половина оборудования, причем наиболее дорогого. Теперь Паоло оставалось выяснить, каким путем исчезло это оборудование — было украдено или продано, — и можно делать выводы, в каком братья теперь состоянии: все еще богаты или разорены.
