– А чего это с ним? – прошептала Женька.
– Голуби на балконе. Ты его на кухню возьми, он успокоится.
Варфоломей не издавал ни звука, но упирался изо всех сил. Когти царапали по паркету, хвост завивался, хватаясь за воздух. Затих, когда Женька прижала его к себе. И только сердце продолжало бешено колотиться.
– Все хорошо, хорошо, – шептала Женька в рыжую макушку. – Ты нужной лапой шагни, ладно? Вот эта – левая, – покачала она расслабленной кошачьей лапой. – С нее идти надо. А это, – она сдавила правую так, что кот дернулся, – лишняя, с нее идти не надо. Понял?
Кот прикрыл глаза и обвис ветошкой.
Женька вышла в коридор. В прихожей тускло отсвечивало зеркало, на подзеркальнике стояла свеча. Свеча? Откуда бы здесь взяться свече? Ее кто-то принес? Женька сделала шаг к зеркалу, и Вафля в руках тут же ожил. Дернулся, растопыренной лапой мазнул по кофте, цепляясь коготком за край.
Женька подняла кота повыше, соображая, как сделать так, чтобы и Вафлю не выпустить, и зацепку на кофте не сделать. Шарахнула дверь в туалете. Сама по себе. Взяла и закрылась. Женька пришла в себя, когда поняла, что в руках бьется Вафля – она его так сильно к себе прижала, что он стал вырываться.
Преодолевая странное онемение в ногах и жуткое желание оглянуться, чтобы убедиться, что за спиной никто не стоит, Женька побежала к кухне.
– Все! Все! Никуда не несу! – Женька выпустила зло муркающего и дергающегося зверя из рук. – Здесь стой! Позовут – пойдешь. Жрать дам!
Аргумент был весомый, Варфоломей замер, не отрывая глаз от кухонной двери.
– Хороший котик, – приободрила его Женька.
Она хотела сказать, что кота надо приманить едой, что он какой-то странный сегодня, что они могут это гадание отложить. Но ничего этого сделать не успела.
– Хочу, чтобы географичка ногу сломала, – крикнула Полинка, как только дверь открылась.
Варфоломей издал душераздирающий крик. Подпрыгнул, цокнул когтями. Хвост его встал трубой. Глаза сверкнули яростью. Куда он смотрел? Женька глянула под ноги. Покосилась под стол. Бросила взгляд на холодильник. Не было там ничего такого, что могло повергнуть в ужас бывалого Вафлю.
И все же он испугался. Да так, что рванул прочь. Белая попа сверкнула в темноте коридора. Что-то он там снес на повороте. И наступила тишина.
– По-моему, это была не левая лапа, – заметила Зая.
– А по-моему, ему не понравилось желание, – хихикнула Рита.
– Вы дураки и ничего не понимаете, – гордо сообщила Полина. – И вообще уйду я от вас.
Шурша по полу рисом, она отправилась в прихожую.
– Подожди! – побежала за ней Зая.
– Отстань! – рявкнула По, захлопывая за собой дверь.
Зая потянула на себя ручку, но дверь держали с другой стороны. А потом резко отпустили. Зая взмахнула руками, удерживая равновесие.
– Куда это? – заволновалась Вава. – А разве чая не будет? Говорили, торт.
– Ой, да ну его, – Зая ринулась в прихожую. Что-то там Полинка делала. Как будто руками перед зеркалом размахивала. Мелькнул свет.
– А чай? – встала на пороге Женька. – Вы что?
Полинка и Зая, эти две вечно ругающиеся кукушки, о чем-то шептались в прихожей. И даже не шептались, а зло шипели друг на друга.
– Сами виноваты, что так получилось! – разозлилась Женька. – Орать не надо было! А больше двух вообще говорят вслух!
Полинка хихикнула. Специально громко. Еще и к зеркалу повернулась, как будто хотела проверить, все ли зубы на месте. И выбежала за дверь. Зая немного повозилась с пальто и тоже выпорхнула из квартиры.
– Ладно, – Рита бросила скомканный фантик под стол. – Пошли.
Вава дунула на ближайший огонек. Ей это давно сделать хотелось. А потом еще и на подоконнике свечи погасила. И весьма довольная собой отправилась в прихожую.
Женька буравила взглядом оставшуюся на столешнице свечу. Ух, какая она сейчас была злая! В душе бурлило столько ярости, что Женьке захотелось распространить этот слабый огонек на всю кухню, на всю квартиру, на весь мир. Пускай полыхает.
– Пока!
Кто крикнул, непонятно. Дверь закрылась.
Женька дошла до входной двери и стукнула по ней кулаком, потому как и она тоже провинилась. Нечего было впускать кого попало. Сделала шаг в сторону, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Оно было глубокое и совершенно черное, словно там внутри кто-то натер действительность углем. В этой абсолютной темени что-то мешало. Как царапина на идеально ровном столе. Такой царапиной была смазанная полоса. И даже не полоса, а уголок. Вертикальная и горизонтальная черточка, темно-красная. А под ней и над ней смазано. Как будто стирали, но недотерли. Сам вид этого уголка родил тревогу.
Вдруг его стало хорошо видно. Свет шел… нет, не изнутри. Из кухни. Там кто-то включил свет.
Женька медленно повернулась.
В кухне горели все свечи. И на столе. И на подоконнике. От такой иллюминации как-то по-особенному блестели забытые одноклассницами украшения – браслетики, заколочки, колечки.
На табурете сидела незнакомая черноволосая девчонка.
– Ты кто? – прошептала Женька.
Девчонка подняла голову, черные волосы сползли с бледного лица. Длинные черные ресницы распахнулись, показывая совершенно белые глаза.
Колени у Женьки сами собой подогнулись, и она сползла на пол. В глубине квартиры завыл Варфоломей.
Глава 2
9 января
Женька закричала и шарахнулась в коридор. Но там было зеркало. Это ее тоже почему-то испугало. Она споткнулась о собственную ногу и рухнула на повороте.
– Что случилось? – вышла из комнаты мама.
– Что у вас? – бухтел папа.
– Там призрак! – выпалила Женька, рукой показывая в потолок.
Никакой девчонки, конечно, на табурете не было. Мама включила свет. Мама заглянула под стол. Даже за шторой посмотрела. Никого. Папа стал уверять, что Жене показалось. Сидели при свечах, нарассказывали друг другу ужасов – вот и привиделось. А потом – переходный возраст, фантазии.
– Надо убраться, и все пройдет, – сказал папа, намекая на рассыпанный рис. – А потом мы выпьем чаю: раз твои подружки ничего не съели – нам больше достанется.
Женька подмела и быстренько села за стол, но настроение все равно было плохим. От расстройства съела половину торта. Дурацкий вечер заедала.
Когда легла в постель, в животе тяжело переваливалось. На какой бок ни крутанешься, следом за этим движением с неприятным запозданием кувыркалось и что-то внутри. Во сне ей виделась всякая гадость. Она голая по школе бегала, а девчонки смеялись. Потом ей свидание Онегин назначил, но выйти на улицу она не могла – без платья ведь. Ушел Онегин с противной Заей. А в Женьку кто-то грязью бросил. Хотела улететь – не получилось. Знала, что летать умеет, но в этот раз почему-то не взлеталось. Под конец опять черноволосая девочка на табурет забралась, протянула руку и стала Женьку душить. Этого уже вынести было невозможно, и Женька проснулась.
