А возле «Хонды» эксперты щелкали фотоаппаратом, что-то осматривали, приседая на корточки. Потом, расстелив полиэтилен, стали вытаскивать труп женщины. Он выглядел как тряпичная кукла. Руки и ноги свисали и все время цеплялись за машину и сиденье. Нелепый костюм еще больше увеличивал сходство тела с куклой.
– Маша, что ты тут стоишь? – послышался рядом такой родной голос. Гуров обнял жену за плечи и поднял за подбородок ее лицо вверх. – Зачем тебе смотреть на это? Иди домой, я скоро тоже поднимусь.
– Ты здесь? – не столько удивленно, сколько с радостью в голосе спросила Мария. – Почему?
– Мне позвонил дежурный по городу. Возле нашего подъезда… вот я и решил приехать. Иди, Машенька, я скоро!
Мария кивнула и направилась к подъезду. Гуров проводил ее взглядом, потом подошел к оперативнику:
– Ну, что у вас есть?
– Пока мало, товарищ полковник, зато нелепость на нелепости.
– В каком смысле? Поясните.
– Эту женщину опознал местный участковый. Алкоголичка, квартиру имеет, но предпочитает бомжевать. Мы отправили отпечатки ее пальцев, скоро получим ответ. Она имеет судимость, и через час у нас будет основание считать, что личность убитой установлена.
– А машина?
– Машина в угоне. Хозяин живет на Шаболовке. Заявление об угоне поступило сегодня в половине девятого утра. Свидетелей уже опрашиваем. И здесь, и на Шаболовке начали поквартирный обход, снимаем данные с камер видеонаблюдения.
– Хорошо, работайте, – кивнул Гуров и отошел к своему подъезду.
Он взглянул на машину и суетящихся криминалистов со стороны. Действительно, что за нелепость – подогнать угнанную машину к элитному, в общем-то, дому. И не просто машину, а усадить в нее труп бомжихи в клоунском наряде. Нелепость? Или преступники захотели привлечь чье-то внимание? Слишком уж все нарочито, броско. Похоже на то, что действительно хотели привлечь внимание. Осталось выяснить, чье именно.
Гуров решительно открыл дверь подъезда и вошел в прохладу чистого подъезда. Раз уж приехал, надо пообедать дома, да и Машку успокоить. Что-то она сама на себя не похожа сегодня. Может, в театре что-то, а он даже не спросил! Хотя Маша не только сегодня такая, она уже несколько дней смурная. У нее тонкая душевная организация, и в отличие от нас она не привыкла к созерцанию и осознанию происходящих рядом с ней убийств.
Открыв дверь своим ключом, Гуров вошел в прихожую и удивился тишине в квартире. Он постоял, прислушиваясь, потом прошел в гостиную и увидел Машу, лежавшую на диване. Она уткнулась головой в подушку, подтянула ноги к груди. Такое ощущение, словно хотела спрятаться, вжаться в диван так, чтобы скрыться от окружающего мира.
– Маша! – Гуров кинулся к жене, опустился на колени возле дивана и взял в руки ее лицо. – Машенька, что с тобой?
Мария посмотрела на него с такой болью в глазах, что Лев испугался. А потом обхватила его за шею, прижалась и прошептала со слезами:
– Я боюсь, понимаешь. Мне просто стало страшно.
– Глупая, чего тебе бояться? – стараясь говорить уверенно и весело, сказал Гуров. – С таким мужем тебе нечего бояться, с ним ты как за каменной стеной. Нет, за чугунной. Хотя… А что крепче, камень или чугун?
Он нес еще какую-то ахинею, стараясь снять с нее напряжение, он гладил ее по волосам, прижимал к себе, старательно улыбался. Но она вдруг отстранилась, посмотрела ему в глаза и со страхом в голосе прошептала:
– Ты не понял. На ней был костюм Коломбины.
– В смысле? – удивленно уставился на жену Лев. – На ком?
– На той женщине в машине. На мертвой. Это костюм Коломбины.
– Коломбины? Это что-то из национальных итальянских…
– Коломбина, – нетерпеливо стала объяснять Мария, – традиционный персонаж итальянской народной комедии масок. Понимаешь, они знают, что я актриса, что твоя жена театральная актриса! Это намек, это угроза, понимаешь? Я боюсь!
– Ну-ну! – Гуров снова обхватил жену руками и, поднявшись с пола, сел рядом с ней на диван. – Не надо так. Я серьезно говорю тебе, что угрозы нет. Что бы этот наряд ни обозначал, что бы злоумышленники ни имели в виду, тебе ничего не угрожает и угрожать не будет. Я тебе обещаю, что сейчас же вернусь к себе и возьму под самый полный контроль разыскные мероприятия по этому делу. И вот еще что, Маша… Я отправлю тебя из города…
– Ага, – кивнула Мария, – ты теперь согласен со мной, да?
– Ни с чем я не согласен, – улыбнулся Гуров. – Просто тебе нужен отдых, тебе нужно сменить обстановку, развеяться. Ты ведь теперь не сможешь ходить мимо нашего подъезда, не вспомнив ужасный труп женщины. А надо обязательно забыть, вот и вся причина.
* * *
Гуров, конечно же, и не собирался взваливать на себя контроль за розыском преступников по всей Москве из-за малейшего страха или усталости жены. Конечно, он пообещал, но это была небольшая ложь во благо. Он позвонит, он будет периодически узнавать, что удалось выяснить оперативникам и что стоит за этой страшной выходкой. Но Маша должна быть уверена, что все под контролем, что ей ничего не угрожает. А завтра же или послезавтра он решит вопрос с путевкой, сам переговорит с ее руководством в театре и отправит ее отдыхать подальше от Москвы. Нет, не подальше, в приличный подмосковный санаторий.
Обзвон соответствующих агентств, продававших путевки в санатории и дома отдыха, занял у него много времени. Пришлось отвечать на массу вопросов о состоянии нервной системы, хронических заболеваниях женщины, которая должна была отправиться по предполагаемой путевке отдыхать и поправлять свое здоровье. На вопросы Гуров отвечал лишь до момента, когда ему уже в четвертом агентстве сказали, что при покупке путевки нужно именное направление врача.
До такой степени «светить» Марию он категорически не хотел. Маша должна исчезнуть на время из Москвы без всяких следов покупки путевки и предъявления иных документов медицинского характера. И тут Лев вспомнил старого знакомого. Конечно же! Лозовский! Старого профессора-психиатра, все еще практикующего и слывущего незаменимым в своей области, Гуров знал уже много лет. Сначала судьба их свела при проведении психиатрических экспертиз подозреваемых, когда руками разводили именитые светила из Кащенко, и именно Лозовский выводил на чистую воду прирожденных актеров и симулянтов, цеплявшихся за жизнь и пытавшихся избежать высшей меры наказания.
Дверь кабинета неожиданно распахнулась, и вошел генерал Орлов.
– Слушай, Лева, – с ходу начал он, – я тут подумал вот о чем. Надо бы присмотреться к этому вашему преступлению.
Гуров с интересом посмотрел на старого друга. Идеи Орлова всегда были не просто интересными, они были неожиданными.
– Так, ну-ну?
– Модная игра для взрослых. Помещения, в которых оформляют игровую зону, растут как грибы после дождя. А ты вспомни, что любое массовое увлечение во все эпохи всегда поднимало со спокойного обывательского дна нечто нестандартное и отличное. Попросту будило маньяков разных мастей. Игра, ты мне сам говорил, очень эмоциональная, заставляющая нервную систему встряхнуться. А это ли не катализатор для шизофреника или человека, страдающего фобиями?
