* * *
– Так, с этим понятно, – согласился Орлов, продолжая знакомиться со списком. – Горобец! Что-то не припоминаю.
– Горобец Сергей Павлович, 1974 года рождения, – не открывая глаз, заговорил Гуров. – Уроженец Москвы. Задержан за разбойное нападение в составе преступной группы. На момент задержания уже имел судимость за аналогичное преступление. Дерзок, жесток, хороший организатор. Группу выявить удалось только через полгода. Брали с перестрелкой за МКАД, двоих убили, два сотрудника милиции были ранены. Ты, Петр, тогда находился в командировке.
– Точно, – ответил Орлов, – теперь припоминаю. Да, личность, которая вполне может устроить такой вот… квест. Ладно, идем дальше. Ремезов Василий Борисович, 1971 года рождения, уроженец Москвы. А этого я хорошо помню. Тогда проходило дело по грабежам, и по приметам он подходил. Его допрашивали, долго трясли. Он ведь и сел за грабежи.
– У него было тогда железное алиби, – вставил Крячко.
– Да, точно.
– Если у него и сейчас окажется железное алиби, это нам скажет о многом, – вдруг произнес Гуров. – Не люблю, когда алиби очень уж железное. Перебор это. И, как правило, оказывается, что алиби не настоящее. Настоящее не всегда железное, настоящее оставляет немного сомнений.
– Ладно, посмотрим, – кивнул Орлов. – Идем дальше. Михно Аркадий Сергеевич.
– Да, Михно. Кличка, естественно, Махно. 1966 года рождения, уроженец Балашихи. Довольно известный взломщик сейфов, домушник. Не брезговал и нападением на хозяев квартир, если те оказывались дома или неожиданно возвращались. Обошлось, правда, без убийств, но тяжкие телесные были на нем. Хитер как лис.
– Я помню, – снова кивнул генерал. – Он тогда на суде защищался шустрее своего предоставленного государством адвоката. Срок он себе скостить умудрился существенно. То якобы хозяин на него напал, и он вынужден был защищаться, то пытался убежать, но сбил хозяина с ног в состоянии аффекта. Испугался, видите ли, того, что его поймают и посадят. Сейчас звучит как инфантильный лепет школьника, а тогда все было вполне убедительно. Для судьи, конечно.
– А еще мы не сумели ему доказать пять или шесть эпизодов, – заметил Крячко. – Один, между прочим, с убийством. А вот последний в этом списке, как нам кажется со Львом Ивановичем, самый яркий претендент на роль Режиссера.
– Магомедов Магомед Гамзатович, 1970 года рождения, – прочитал Орлов. – Видное, Московская область. Что-то знакомое. Грабежи?
– Да, работал один или с напарником, – ответил Гуров. – Напарников ловили, а Магомедов уходил. На него тогда дела заводили в нескольких районных отделах милиции. Несколько раз признавали погибшим или умершим, а он появлялся снова. Клички Миша, Муха, Заточка. Две судимости. Одна за грабеж, вторая – за убийство по неосторожности. Это формулировка такая осталась уже во время судебного заседания. Следователь вменял как раз с отягчающими, прокурор поддерживал, но он выкрутился. Теперь этих пятерых надо разыскать и примерить на роль Режиссера.
– По фотографиям уже будет многое понятно, – задумчиво проговорил Орлов. – Хотя вполне можно было не только бороду прилепить, можно и нос наклеить, и цветные линзы в глаза вставить. Сейчас это не проблема. Надо сделать экспертизу текста письма. Мне кажется, что писал его действительно русский. Магомедов так бы не написал, хотя, помнится, он по-русски говорил вполне правильно, правда, с еле заметным акцентом.
– Да, – сказал Гуров. – Он родился и вырос в Видном. И мать его оттуда родом. Русская, между прочим. А отец из Краснодарского края. В Дагестане только дальние родственники по отцовской линии остались.
Вечером в кабинете на Житной собрались вчетвером. Кроме Гурова и Крячко, на этой мини-планерке присутствовали капитан Морозов и старший лейтенант Сеня Захарченко. Участковый Захарченко выглядел подавленным и унылым. Начальство крепко намылило ему шею за убийство на его участке бомжихи и за клоунаду с ее трупом возле подъезда жилого дома, в котором жил не кто-нибудь, а полковник из главка уголовного розыска.
И сейчас Захарченко вполне резонно предполагал, что в кабинет того самого полковника его пригласили для того, чтобы продолжить головомойку, сделать внушение, может быть, снять звездочку или вообще… попросить из органов. Он сидел на стуле посреди и с грустью смотрел на Крячко, который все звонил и звонил кому-то по телефону, расхаживая по кабинету из угла в угол и старательно обходя стул с сидевшим на нем участковым. С не меньшей грустью он смотрел и на Гурова, который о чем-то оживленно спорил, склонившись над бумагами на своем столе вместе с молодым крепким капитаном.
Вот все делом заняты, думал участковый, точнее, профессионально расхлебывают то, что я натворил. Нет, не я натворил, а в результате моей непрофессиональной деятельности получилось так, что им теперь расхлебывать, отложив свои важные дела в сторону.
– Так, а давайте и Захарченко введем в курс дела, – бросив трубку на стол, заявил Крячко. – Что он сидит как бедный родственник.
– Сейчас, подожди, – отмахнулся Гуров, продолжая о чем-то негромко шептаться с капитаном.
– Ну, раз так, тогда я сам начну, – пожал плечами Стас, ногой пододвинул стул и уселся напротив участкового, сложив руки на груди. – Значит, так, парень. Включаешься на этом этапе в работу нашей сводной оперативной группы. На твоем участке убили эту тетку, которую потом нашли в угнанной машине. Об этом ты в курсе. Но вот что было до этого и почему объединили оба разыскных дела, ты еще не знаешь. Рассказываю…
И он сжато, не опускаясь до подробностей и предыстории, рассказал об убийстве во время прохождения квеста, а затем упомянул и о письме, которое получил Гуров от некоего Режиссера, взявшего оба преступления на себя и угрожавшего полковнику Гурову, требуя от него определенных действий в обмен на несовершение им какого-то убийства.
Захарченко ошалело кивал головой, переводя взгляд с Крячко на Гурова, потом на Морозова и снова на Крячко. Он ожидал, приехав сюда, чего угодно, но только не такого поворота.
– Да, – закончив шептаться с Морозовым, повернулся к участковому Лев, – теперь убийство этой алкоголички выглядит совсем в ином свете. Значит, вы участковый, на территории которого совершено этой убийство?
– Так точно, товарищ полковник, – попытался встать Захарченко, но Гуров одним движением руки пресек эту попытку.
– Как тебя зовут, парень?
– Захарченко! – по привычке бодро начал участковый, тут же смутился и попытался представиться полностью: – Старший лейтенант Захарченко Семен.
– Давай договоримся так, Сеня, – сухо сказал Гуров. – В нашей группе работать нужно быстро, эффективно и не изображать казарму. Если бы я не навел о тебе предварительно справки, я бы решил, что ты гимназистка. А за тобой два задержания вооруженных бандитов. И начальство тебя считает толковым специалистом. Поэтому привыкай к следующему: обращаться к нам не по званиям, а по имени-отчеству, каблуками не щелкать и не бодать головой воздух с возгласами «так точно» и «никак нет». Разговаривать обыкновенным языком, деловито и лаконично. Понял?
