Красовского начало тошнить. Гуров опустился с ним на пол, взял за лацканы пиджака и немного потряс:
– Иван, ну-ка, напрягитесь. В той комнате должен быть вентиляционный канал. В какой части комнаты он может быть?
– Не знаю, – кашляя, мотал головой Красовский. – Я даже не представляю, где мы находимся. Мне надо знать, что это за здание, где стоит, что есть рядом. Хотя бы функциональное его предназначение.
Лев отпустил архитектора и стал стягивать с себя рубашку. Свернув ее узлом в несколько раз, она закрыл ею свое лицо, оставив только глаза. И все время лихорадочно соображал. Вот так идет подземный переход, вот улица раздваивается. Значит, за его спиной, где располагаются под землей эти помещения, сейчас тротуар, а дальше жилой дом. Точно, он же тысячу раз видел возле стены старого дома эту странную кирпичную тумбу метровой высоты. В верхней ее части есть небольшое отверстие, забранное решеткой, и туда все время суют окурки и бумажки. Это вентиляционный канал!
Положив Красовского на пол, где дыма было меньше, Гуров прошел в комнату за перегородкой, где воздух был уже сизым от дыма, и пиджаком стал сбивать пламя. Это удалось сделать не быстро, но все же удалось, и он сразу увидел вентиляционную решетку на стене под потолком. Она была закрыта свисающими пластами обоев и еще одной из пенопластовых панелей, которыми был обклеен потолок. Не достать!
Вспомнив о палке или черенке от швабры, Лев вышел в коридор. Вот она, дверь. Как же ее открыть? Ощупав руками металл, он нашел все же кусок фанеры, за которым металла не было, и, подцепив его пальцами, рванул. Что-то треснуло, но фанера держалась. Рванул еще раз и еще. Наконец кусок фанеры отлетел, и образовалась дыра, куда вполне могла пролезть рука. Гуров стал нащупывать ту самую палку. Ага, вот она! Это оказался какой-то длинный шест, похожий на флагшток, какие использовались раньше для изготовления флагов для демонстраций. Не очень качественно, но надежно.
Он вернулся в комнату и стал отдирать концом шеста сначала пенопластовую панель, а когда она упала, оторвал и кусок обоев, закрывавших окошечко с решеткой. Почти на глазах сизый воздух стало тянуть вверх, в вентиляционное отверстие. Появилась тяга, понял Гуров. Прохладный воздух из подземного перехода тянуло теперь в помещение, а из него в вентиляционный канал, потому что наверху воздух был теплее.
Лев двинулся к Красовскому и устало опустился возле него:
– Ну, все, Ваня, теперь жить можно. По крайней мере, мы с тобой не задохнемся. Умереть от голода не успеем, потому что утром придут рабочие, которые ремонтируют подземный переход. Будем барабанить в дверь, и нас услышат.
Красовский что-то промычал. Кажется, он был в обмороке. Гуров подумал, что надо подняться и привести архитектора в чувство, но сил у него и у самого не было. Вдруг рядом раздались чьи-то голоса, противный скрежет, потом несколько ударов сотрясли дверь, и она распахнулась. Какое же наслаждение, когда в коридор из распахнутого дверного проема хлынул сырой воздух с примесью нечистот и застарелой грязи. Но в нем не было дыма!
– Товарищ полковник! Живы?
Глава 8
Гурову казалось, что он плывет на пароходе. На большом белом корабле, только непонятно, почему он внизу, а пароход наверху. Хотя приятно было, что качка улеглась, и теперь судно идет, плавно покачиваясь на волнах…
– Проснулись? – раздался рядом приятный женский голос, и Гуров поспешно открыл глаза.
Кафель на стенах, белый потолок и неистребимый медицинский запах сразу дали понять, что это больница.
И тут Гуров отчетливо и во всех деталях вспомнил, когда, где и при каких обстоятельствах он потерял сознание. Подземный переход, дым, Красовский на полу и… прожженный пиджак. Маша убьет! Ей так нравился этот костюм с еле заметным кремовым оттенком.
– Как Красовский себя чувствует? – спросил он, чувствуя, что слова из пересохшего горла вырываются с каким-то скрежетом.
– С Красовским все хорошо, а как вы себя чувствуете, Лев Иванович? Вы порядком наглотались ядовитого дыма.
– Да? – Лев попытался приподняться на подушках, и тут же спинка его кровати приподнялась, помогая занять полусидячее положение.
Теперь предстояло выяснить, сколько же времени он тут находится, и понять, что за это время могло произойти. Станислав и Петр не бездействовали, это ясно. Но что сделано, где Морозов, которого отослал в Рязань?
– Лев Иванович, так как вы себя чувствуете? – снова спросила врач и взяла пациента за запястье, профессионально нащупав пальцами пульсирующую вену. – Ну, пульс хороший, слабости, очевидно, большой нет. Мы вас прокапали, а дурнота сохранилась, нет ли позывов к рвоте?
– Вот зачем вы упомянули? – поморщился Лев, сразу же почувствовав, что позывы есть. И боль в сгибе локтя от торчащей там иглы и от яркого света, отражающегося в кафельной плитке на стерильных стенах. – Если не думать об этом, то вполне терпимо. Сколько я у вас тут лежу?
– Чуть больше суток. Там за дверью к вам посетители, ваши коллеги. Я даже не знаю, стоит ли пускать их.
– Давайте, давайте, – ворчливо велел Гуров, удобнее укладываясь на подушке и стараясь скрыть, что он при этом морщится. – Ничего со мной страшного не случилось. Подумаешь, надышался немного.
В палату вошел улыбающийся Крячко, за ним следовал капитан Морозов с папкой под мышкой. Крячко широко расставил руки и обхватил лежащего друга вместе с кроватью.
– Вот он, наш герой! – с довольным видом громогласно возвестил Стас. – Вот он, спаситель женщин и детей!
– Каких женщин и детей? – подозрительно покосился на него Гуров.
– Это Станислав Васильевич шутит, – объяснил Морозов, пододвигая стул и усаживаясь неподалеку от кровати. – Он со вчерашнего дня все не может никак остановиться, понося Красовского последними словами, включая «дитя малое» и «баба».
– Ладно, обошлось, и хорошо, – махнул Лев рукой. – Что у нас есть нового и срочного?
– Новое есть по этой ловушке, куда тебя заманил Режиссер, – ответил Крячко. – Вас там элементарно захлопнули, как мышей в мышеловке. Не представляю, как ты догадался расчистить вытяжное отверстие? Еще бы 5–10 минут, и врачам было бы с вами сложно. Так вот, дверь там подперли ломиком, хоть ты, Лева, удачно заклинил язычок замка. Эксперты поколдовали с дверью и сказали, что ломик примерили к двери заранее, даже ямку в дверном полотне выбили, чтобы он не выскочил, когда вы будете изнутри барабанить. Хорошо подготовился парень, но мы полагаем, что без помощников не обошлось. Скорее всего, кто-то из рабочих, занятых на ремонте подземного перехода.
– Слишком просто, – возразил Гуров. – Он доказал, что не дурак. И он мог предположить, что мы вычислим помощника. Зачем ему это?
Крячко вздохнул и неопределенно пожал плечами. Морозов посмотрел на него, подождал немного и решил ответить за Стаса:
– Мы уже имеем представление зачем. Точнее, догадываемся. Сегодня утром не вышел на работу некий Гарик Аспарян, разнорабочий из бригады отделочников. В прошлом судимый за распространение и хранение наркотиков.
