— Эй, Волчонок! Стой!
Его увидели. Медлить было нельзя. Не примериваясь, он прыгнул…
Шум падения тела и всплеск воды мигом вывели погоню к цели. Трое воинов встали над обрывом, глядя, как мокрый с ног до головы Волчонок выбирается на обкатанные водой камни. У них было время, и все трое спустились к берегу ручья. Сокол первым ступил в ледяную воду, загораживая отроку путь вверх по течению. Словенин также отрезал дорогу вниз. А сверху, подняв тучу брызг и на миг ослепив всех троих, спрыгнул второй лесовик, которого Волчонок чуть не порезал ножом.
— Сдавайся или дерись, — сказал он.
Берег, к которому стремился Волчонок, был круче. Забраться на него без посторонней помощи было невозможно, но и без того отступать было некуда. И отрок двумя руками взялся за рукоять Друга:
— Попробуйте подойдите!..
И, не дожидаясь, пока нападут, бросился в бой первым.
Солнце уже перешагнуло полдень и понемногу начинало катиться к закату. Было самое обеденное время, когда даже во время страды люди прячутся от жары в тень под телеги и под кусты.
Первые прошедшие испытание отроки начали появляться на капище перед самым полуднем — одни или в сопровождении наставников. Приходили и старшие кмети, испытывавшие молодежь. Приносили мечи — некоторые окрашенные кровью. Мало не под руки привели Всемила — ему опять не повезло, и отрок, с которым он дрался, ранил его в голову, не рассчитав удара. К тому времени его воспитанник Неждан уже был на капище, вернувшись одним из первых. У самых ворот в крепость он столкнулся с Медвежонком и бросился наперегонки, стремясь обогнать Стойко. Они ворвались на капище одновременно, и Тополь с радостным облегчением приветствовал обоих. Стая пополнилась двумя отличными бойцами.
Ближе к закату вернулись последние. Ждали только Волчонка и тех, кому жребий выпал испытывать его.
Они появились чуть позже, когда в толпе собравшихся начали раздаваться осторожные голоса о том, что впервые за двенадцать лет придется отправляться на поиски отрока. Вездесущие щенята, для которых день Посвящения был лишним поводом поразвлечься, увидели их первыми и поспешили донести эту весть до собравшихся. Но их словам поверили лишь после того, как все четверо показались в воротах.
И Волчонок, и его противники были перепачканы в грязи с ног до головы. У словенина рубаха была разорвана и на плече белела свежая повязка, уже начавшая пропитываться кровью. Остальные выглядели не лучше. Руки у них были изранены так, словно они дрались с рысью. Недоносок, кроме всего прочего, был еще и мокрый до нитки. На его осунувшемся лице жили только прыгающие губы — большие глаза смотрели мимо собравшихся. Кто-то было рассмеялся, подивившись на вид всех троих, но весельчака успокоили подзатыльником — такое горе светилось в глазах Волчонка.
Руки он держал за спиной, а рядом с ним шагал Сокол, держа на весу обломки меча. В установившемся молчании они прошли сквозь толпу и остановились перед Тополем, который ждал их у изваяния Перуна. Он еще держал жертвенный нож, которым его сын сейчас должен был отворить себе кровь, вступая в стаю и посвящая себя Перуну, но уже понимал, что это действо сегодня явно не свершится.
Подойдя, Волчонок остановился, повесив голову. Он не дрогнул, когда Сокол положил к его ногам обломки.
— Что случилось? — Тополь наконец справился с изумлением.
— Все шло как обычно, вожак, — ответил Сокол, выпрямляясь. — Пока мы не загнали его в ручей, что в овраге у болота…
За спиной присвистнули — это было невероятно далеко.
— Он споткнулся, и ему некуда было отступать, — не обращая внимания на шепоток сзади, продолжал Сокол. — Мы предложили ему бой или сдаваться, и он сразился с нами. Со всеми тремя сразу, в воде… Он хорошо сражался, и мы уже хотели прекратить… Мы прижали его к камням и второй раз предложили ему отдать нам меч… Он не согласился добром, а ведь ты знаешь, вожак, что он должен был либо победить, либо проиграть… Он победил, и мы сказали ему это, предложив следовать за собой. Он не поверил и бросился на нас… Мы защищались — он дрался как одержимый… А потом вдруг остановился и сломал меч о колено. Потом мы его еле заставили идти сюда — он так сопротивлялся, что нам пришлось его тащить силком… Он только у ворот успокоился…
Тополь посмотрел на понурившегося Волчонка, обломки меча у его ног, окинул взглядом кметей:
— Все было так?
Двое других согласно кивнули:
— Так!..
А словенин добавил:
— Он пытался удрать от нас, вырваться из оврага, но не мог этого сделать. Когда понял, что это невозможно, пока мы здесь, он и сломал меч… Иначе он бы нас убил!
Не верить его словам было невозможно — повязка на его плече пропиталась кровью, и он побледнел, с трудом сохраняя достоинство.
Тополь обернулся к Волчонку:
— Зачем ты это сделал?
Недоносок захлюпал носом, потом вытер лицо рукавом, размазав грязь по щекам еще больше, и что-то пробурчал. Наклонившись, вожак разобрал:
— Они хотели забрать Друга…
— Что?
— Мой меч. — Отрок вскинул лицо. По щекам бежали к подбородку светлые дорожки. — Они хотели забрать мой меч… Я назвал его Другом, а они хотели… И я решил, что лучше умереть, чем отдать его…
Выпрямившись, Тополь обвел взглядом собравшихся.
— Все слышали его ответ? — повысил голос он. — Что скажешь, стая?
Уже открывший рот, чтобы молвить свое слово, Всемил только махнул рукой — он только что был ранен одним из новичков, и теперь его вряд ли послушают. Остальные сдержанно загудели.
— Хорошо сказано, — перекрыл нестройный говор голос кузнеца Полоза. — Он чтит честь меча!.. Будет воином!
— Он достоин быть в стае, — сказал Сокол. — Я сражался с ним и знаю, что молвлю!..
— Он будет воином! — торопясь показать, что теперь может вести равные со всеми речи, воскликнул и Стойко.
И Медведь, покосившись на своего воспитанника, усмехнулся в усы и кивнул:
— Будет.
Тополь оглянулся на Волчонка, плечи которого напряглись, когда он услышал эти слова.
— Что ж, стая сказала свое слово, — выждав, пока стихнут речи, заговорил он. — Скажу и я… Волчонок, сын человека из рода Волка, может стать воином и войти в стаю… Но только чуть позже, — добавил он, когда Недоносок вскинул на него сияющее недоверием лицо, — когда его меч будет перекован заново. Ты так защищал его и свое право им владеть, что было бы неправым делом разлучать вас. Пока же дай руку!
Волчонок без колебаний протянул ладонь. Он только чуть напрягся, когда, протянув его руку за запястье над огнем, вожак порезал ему кожу, выпуская кровь. Несколько капель упало в языки пламени, и те взметнулись вверх в нетерпении — огонь принимал жертву. Продолжая удерживать Волчонка за руку, Тополь заставил его приложить окровавленную ладонь к основанию изваяния Перуна, темному от пролитой ранее жертвенной крови.
