Ты слышал о Христе?.. Это был обычный бог, но у него вдруг появилось неожиданно много сторонников.
Он подчиняет себе не тела, а души, и число его почитателей множится изо дня в день. Люди бросают своих богов, добром или силой их принуждают отрекаться от них. И связи меж нами становятся все слабее, Врата между Мирами закрываются одни за другими. Наш голос все тише, тем, кто нам верен, все труднее достучаться до нас. Настанет время, когда закроются последние Врата, связь миров будет прервана. Мы окажемся разъединены. Тогда и грянет настоящий Рагнарёк — бой между богами за право жить в мире и властвовать над людьми, Единственная Последняя Битва…
Ошеломленный Тополь во все глаза смотрел на говорившего.
— Почему — Единственная? — вымолвил он.
— У нас хватит сил лишь на один удар, — спокойно, как о давно решенном, ответили ему. — Проломим стену — значит, будем жить. А не удастся — что ж… Значит, всему конец… Мы не погибнем, но люди, которые в нас верят и надеются на нас, окажутся без защиты. И в этой Битве нам понадобятся силы всех — Одина и Перуна, Аполлона и Митры, Вишну и Кетцалькоатля, ибо, пока на Земле есть хоть один человек, который верит в нас, мы не имеем права уходить, бросив Мир людей на произвол судьбы.
— Но неужели мы, люди, для вас, богов, настолько ценны?
Позади мягко скрипнуло сиденье под сильным телом. Обернувшись, Тополь встретился взглядом с поднимающимся со своего места Фрейром. Страшный, леденящий кровь в жилах взгляд вана приковал его к месту, выжал на висках и лбу пот. Он попытался шевельнуться, но не мог двинуть даже пальцем. Удушье сдавило горло и грудь.
— А как же иначе, — прозвучал мягкий, спокойный голос, и Тополь почувствовал, как сжавшие его грудь тиски начали медленно разжиматься. — Ведь вы наши дети, наши потомки прямо или косвенно… Когда-то, — он выпрямился, отвернулся, глядя в недоступную прочим даль, — я был человеком, готовился стать жрецом… Это было по вашему счету более тысячи лет назад. В те поры шла война — асы воевали с богами моего народа, называвшегося тогда ванами или венетами. Чтобы спасти свой народ, я пожертвовал собой и стал одним из богов, как и ты, ступив на Дорогу. Я обрел могущество и долголетие, но не забыл того времени, когда был обычным человеком. И когда мой единственный сын, мой Ингвио, захотел уйти к людям, я не удерживал его. Он прожил короткую простую человеческую жизнь, и от него пошел род Ильвингов, а так же те, кто называют себя Детьми Волка…
В этом месте Тополя как ударило. Ясно, словно узнал про это только вчера, вспомнил он слова матери — ее жених, с которым она провела последнюю ночь перед нападением свеев и от которого, как она надеялась, и был зачат Тополь Олав, носил имя Светан и был из рода Волка… Выходит, он тоже был Ильвингом и родичем убившему его Эрику Медведю?
Фрейр опять прочел его мысли.
— Это просто совпадение, — сказал он. — Поверь, мы ничего не подстраивали. Просто я очень хотел, чтобы Меч Локи не был утерян!
Эти слова напомнили Тополю о его предначертании.
— Прости, о Светлый! — воскликнул он. — Но если скальды не все лгут — а я помню одного скальда, который сказал мне правду! — то ты не должен здесь находиться! Ведь ты принят асами в семью и в день Рагнарёка должен будешь защищать Асгард! Почему ты здесь?
Фрейр снова обернулся на Тополя, прожигая его насквозь тяжелым взглядом.
— Я здесь, — отчеканил он, — потому, что дал клятву над последним приютом моего друга… Ты прав, Тополь, сын Ворона из рода Волка, скальды иногда говорят правду, но Локи был моим другом. Об этом знают лишь те, кто сейчас слышит мои слова, и я верю, что они — и ты! — будут молчать об услышанном!
Со всех сторон на Тополя обратили испытующие взоры. Они упирались в него, словно наконечники копий: одна неосторожная мысль — и все они вопьются в живое тело, в разум, в душу, раздирая их на клочки. Под этими взглядами он почувствовал себя обнаженным.
— Вы не будете разочарованы во мне, Светлые, — как со стороны, услышал он свой голос. — Я сделаю все, что от меня требуется, но я не один. У меня есть стая, я — вожак… Вы правы — мир меняется, и для моей стаи в нем нет места ни в Гардарике, ни в Йотунхейме…
— А ты знаешь ли в самом деле, с кем говоришь? — выпятил челюсть тролль. — Ты только справь дело, а там уж я сам позабочусь, чтобы в моих владениях нашлось место для твоей стаи!
Пепел, который так и вертелся поблизости, не встревая в разговор, но подмечая все, подкрался к Тополю сзади и шепнул заговорщически:
— Ррадаш, великий князь троллей! Ты первый смертный, кому он что-то обещал!
Тополь быстро обернулся к мальчишке, но он уже отпрянул за спину Берегини. Пепел явно тут был своим.
Повернувшись к воину за своей спиной, Фрейр сделал ему знак рукой:
— Проводи гостя, Скирнир.
Почтительно кивнув хозяину, тот подошел к Тополю и жестом пригласил следовать за собой. Тополь послушно направился за проводником, провожаемый внимательными взглядами сидевших у стола и, спохватившись, обернулся уже от двери:
— Но Светлые, как я смогу заменить вам Локи?
— Когда проникнешь в Асгард, поймешь сам, — последовал загадочный ответ.
Два дня спустя, оставив лошадей в лощине, Тополь и Скирнир пешком одолели припорошенный первым снегом склон и, укрывшись за кустами, увидели Асгард.
Хоть и твердил себе, что скальдам нельзя верить, — по крайней мере тем, кто сам не стоял на Дороге богов, — Тополь все же был немного разочарован, когда слуга Фрейра как-то слишком буднично указал ему на Обитель богов. Асгард высился на крутобоком скалистом утесе, по скатам которого к вершине вели всего две или три горные дороги. Несколько мостов, выкованных из железа, — творение карликов-цвергов, объяснил Скирнир, — было перекинуто с утеса на соседние над проваливающимися в пропасть обрывами. Уже вечерело, и снизу поднимался мрак, и казалось, что пропасть обрывается в бездну. Крепостные стены и торчащие из-за них островерхие крыши, украшенные черепами огромных оленей и кованым узорочьем, тоже были каменными, но, по словам того же Скирнира, внутри попадалось много деревянных строений — целиком из камня были только замки Одина, Тора и Хеймдалля.
Асгард был погружен во мрак — только на башне, возле которой притаились Тополь и Скирнир, в узких окнах-щелях блестел огонь. Там несла стражу охрана Вечнободрствующего Хеймдалля. Стояла мертвая тишина — разве что подвывал ветер в камнях да пошумливало неподалеку в шхерах море.
Не дав как следует насмотреться, Скирнир потянул Тополя за собой — прямиком к мосту, не прячась и не медля.
— Хозяин мой живет не здесь, — объяснял он дорогой. — И наведывается редко — когда Один на пир зовет, а в последнее время такое не случается… Особенно после того, как у Одноглазого тайны от остальных асов завелись. Хозяин мой с тех пор, считай, вовсе отсюда убрался и на глаза не показывается. А мы, слуги, приходить можем — знатные асы на нас внимания не обращают — только и следят, чужак или нет пожаловал. Меня Хеймдалль знает, со мной и ты легко пройдешь. А вот дальше — как повезет. Там главное — не попасться и все втайне свершить, чтоб Один не заподозрил ничего до поры. Вот, держи! — Вытащив из-за пазухи кожаный мешочек на шнурке, Скирнир развязал его и достал кольцо с впаянным в него камнем. — Когда все кончится, вынь камешек и разбей — это будет знаком для богов.
