Услышав его слова, Эрик Медведь оглянулся на меня. Я почувствовал, как краска стыда заливает мои щеки. Торвальд и близнецы Гуннар и Гюнтер недолюбливали меня, но если младшие братья просто не обращали на меня внимания, то Торвальд не упускал случая пройтись на мой счет.
— А ну-ка, выходи, — негромко приказал Эрик Медведь, и я послушно выступил вперед.
Кто-то подал ему меч и щит, и я оказался выставлен против отца. Без слов было ясно, что это означает, — если я отступлю и даже дрогну, не бывать мне воином никогда. В лучшем случае меня выставят за ворота, в худшем я вернусь в клеть рабов.
Мне не оставалось ничего другого, кроме как сражаться. Стиснув зубы, стараясь унять дрожь в ногах — Сигурд Кровавый Орел выжал из меня почти все силы, — я принял бой.
Отец сразу обрушил на меня всю свою мощь. Он сражался расчетливо, не теряя головы, проверяя меня и не давая никакой поблажки. Несмотря на то что уже был отцом взрослых сыновей, Эрик Медведь оставался отличным бойцом, с которым мало кто мог сразиться на равных. Не прошло и нескольких минут, как мой щит был весь иссечен, от косого удара гудела голова, а меч казался чересчур тяжелым. Отец загонял меня до полусмерти. Когда он наконец остановился, я сам себе казался быком, приведенным на бойню. Уронив щит и меч, я стоял посреди двора. Только молодость и гордость не позволяли мне упасть, хотя ноги подкашивались, а в глазах было темно. Я не увидел, как отец подошел, положил руку мне на плечо и заглянул в остановившиеся глаза. Но потом он заговорил, и я разобрал его слова:
— Что ж, ты можешь идти в поход!
На следующий день отец ввел меня в род.
Вскоре после этого Торвальд женился на Беруне, дочери нашего соседа. Я впервые сидел за одним столом с викингами как равный, пил с Сигурдом из одного рога и с удовольствием участвовал в игрищах. За весну Торвальд построил для себя новый драккар, названный «Олень», — на нем он собирался пойти летом в поход. Сигурд хотел идти с ним и все уговаривал меня составить ему компанию.
— Ты нравишься мне, парень, — говорил он, — хотя и сражаешься не как настоящий воин… Но я научу тебя всему! Держись меня, парень, и запомни — из тебя все-таки будет толк. Это говорит тебе сам Сигурд Кровавый Орел!..
Я еще колебался — мне хотелось иметь свой драккар. Но ведь и мои братья сперва ходили на кораблях отца — собственную дружину следовало заслужить.
Перед первым походом молодые викинги должны были принести клятву верности своему господину. Я с трепетом ждал того дня, когда я наконец смогу считаться по-настоящему свободным и уже ничто не будет мне угрожать.
Мы собрались в пиршественном зале — молодежь, старшая дружина. Отец и братья мои стояли на возвышении, а недавние отроки подходили к ним и по очереди произносили клятву, после чего получали из рук отца меч. Сегодня был великий день — я наконец коснусь Меча Локи.
Я ждал этого события с нетерпением, с каким, наверное, не каждый молодой муж накануне свадьбы ждет первой брачной ночи. Ноги сами вынесли меня вперед, я опустился на колени и заговорил. Голос мой звучал словно издалека, я не помнил произносимых слов. Отговорив, я уловил рядом движение и поднял глаза…
Подле отца стоял Торвальд и держал оружие, которым мне отныне предстояло владеть. Но это был не мой меч!
— А где?.. — вырвалось у меня, и тут же я увидел.
Меч Локи висел на бедре у Торвальда.
— Отдай! — Одним прыжком я оказался на ногах и потянулся к нему. Но Торвальд проворно отпрянул:
— Не смей!
Я уже кинулся на него, но тут отец сам схватил меня за руку.
— Этот меч принадлежит нашему роду, — веско сказал он. — То, чем владеет весь род, должно храниться у старшего в роду. Я признаю твои права, но Торвальд наследник — ему по праву достойно носить этот меч. А ты и так получил свою награду — большего я дать тебе не могу!
Он был прав — мне, еле признанному отцом сыну рабыни, случаем обретшему свободу и ставшему воином, выпала несказанная честь. Будь я единственным сыном, и тогда возникли бы споры. Так или иначе, но меча бы мне не отдали. Но от осознания этого мне было еще горше.
С тех пор прошло четыре года.
Совсем недавно женились и Гуннар с Гюнтером, и теперь все три сына Эрика Медведя плавали на своих драккарах, возвращаясь в родной дом только на зиму. Усадьба их отца разрослась вширь — это был теперь настоящий град, в котором, кроме викингов, рабов, вольноотпущенников, жили и ремесленники. Сам Эрик Медведь время от времени еще отправлялся в походы, но после того как жена Торвальда подарила ему после внучки долгожданного внука, все чаще стал оставаться дома. Он начал прихварывать и теперь встречал нас, своих сыновей, вернувшихся из походов, у причала.
Однажды став викингом, я так им и остался. Уже четыре года я вертел весло, плавая по морям. Мне очень нравилась такая жизнь, и я имел право чувствовать себя счастливым. Своего драккара у меня не было, и я ходил под началом близнецов Гуннара и Гюнтера. Торвальд, забравший мой меч, держался от меня подальше, наверняка опасаясь, что я смогу напасть на него в море и убить, попытавшись отнять Меч Локи.
Первое время я и в самом деле не находил себе места, особенно когда узнал, что Торвальд не хочет брать меня в свою дружину. Но прошло время, и боль немного стихла. Слишком много новых впечатлений обрушилось на меня, чтобы горевать о потере, да и уверенность молодости, что все еще образуется, поддерживала меня. В ожидании этого дня я только ласкал взглядом издалека длинное тело Меча в кожаных, украшенных серебром ножнах. Во время пиров он висел на видном месте, и я мог любоваться им сколько душе угодно, надеясь, что и он помнил меня. Хотя у меня не было опытного наставника, я нутром чувствовал, что придет мой день — Меч Локи привел меня на Дорогу богов, с ним мне и идти дальше.
Если бы не случайность, ничего бы этого не было.
В тот год Торвальд задумал, по примеру многих викингов, отправиться далеко на запад. Ходившие по тем морям люди утверждали, что за горизонтом есть новая земля. Торвальд собрал в свою дружину всех, кто так или иначе хотел поглядеть на эту землю, и отправился в середине лета в путь на двух своих драккарах — «Медведе» и «Олене», увозя с собой мой меч.
Однако, когда они уже отплыли довольно далеко, на мореходов одна за другой посыпались беды. Сначала их потрепала буря, забросившая их далеко к северу от намеченного пути. Потом выяснилось, что часть запасенной воды протухла, а с оставшейся они не одолеют пути. Когда Торвальд попытался повернуть в сторону Исландии, буря разразилась снова. «Медведь» был поврежден и с трудом дотянул до крошечного островка, где его кое-как смогли залатать. К тому времени уже наступила осень, и дружина, собравшись на тинг, потребовала вернуться домой. Торвальд был вынужден отказаться от своей затеи и поплыл обратно.
Они подошли к устью нашего фиорда уже поздней осенью, когда реки покрывались льдом. Здесь их подкараулила непогода — холодный северный ветер, прорвавшийся в фиорды с моря, подхватил оба драккара и завертел их. Кормчий всей тяжестью повис на руле, чтобы удержать старший корабль, «Медведь», на плаву. Торвальд бросился ему на помощь — и в этот миг драккар налетел на камни.
