Глава 11
Еще на полпути я узнал, что этой весной князья Гардарики собрались и с дружинами и народом выгнали викингов за моря. Некоторые пали в этой битве, были и такие, о ком слава уже гремела, встречая меня на пути. Одним из таких героев был молодой — ненамного старше меня — князь Вадим, за отвагу прозванный Храбрым. Будто бы первым он с горсткой воинов прорвался к драккарам и сумел пробить у многих днища. Когда разбитые викинги стали скатывать корабли в воду, оказалось, что спасаться им не на чем — и в схватке у двух уцелевших судов пали многие волки морей.
Ладога, куда я добрался уже в конце весны, мне понравилась. Это был большой город на берегу озера Нево, стоявший в устье широкой реки. Еще издали, подъезжая, я увидел земляные валы, на которых возвышались сложенные из вековых дубов стены детинца. На склонах холма раскинулся посад. Накатанная дорога спускалась к берегу, где была пристань и стояли рядами клети для товаров. Несмотря на то что только кончалась весна, у пристани покачивалось на волнах больше десятка больших кораблей и несколько малых лодок. Среди судов я с удивлением узнал торговые шнеки и кнарры викингов, плоские насады бодричей и даже одно урманское судно. Малые лодьи принадлежали местным купцам. Торг у берега уже кипел — кто-то грузился, кто-то только подошел к берегу. Слышались крики и шум.
На меня сперва долго не обращали внимания. Как я узнал из разговоров, Ладога была княжеским городом. Здесь сидел собственный князь, коему принадлежало больше половины всех ладожских лодей. Он был в числе тех, кто совсем недавно выбил викингов из Гардарики. Об этом и кричал какому-то урману невысокий, крепко сбитый человек, судя по всему, купец.
— Здеся наша земля, и ты нам обычая не рушь, а не то вспомянем, как мы недавно с князем Будимиром вашего брата взашей вытолкали! — шумел он, наступая.
Ворон мне немного растолковал тонкости наречия ильменьских словен, которые населяли Ладогу, и я хорошо понял купца.
Слова его мне понравились — каждый купец еще и воин, ведь сколько надо смелости, чтобы пускаться с товаром в дальний путь! Тут и бури со штормами, тут и мели, и острые зубья скал, на которые ураган швыряет корабль, стремясь доставить наслаждение морскому великану Эгиру и Вана-Ньёрду, богу и хозяину морей. Тут и викинги, караулящие суда. И если столкновение со стихией влечет за собой гибель, то боевой драккар на горизонте заставляет сильнее биться любое сердце — бурю опытный мореход одолеет, а от волков морей — викингов — нет спасения.
Мирного дня ради ворота Ладоги были распахнуты настежь, и сторожа зорко вглядывались во всякого, кто проходил или проезжал мимо. Кое-кого останавливали, выспрашивали. Я им тоже показался подозрительным, ибо одет был по обычаю Лесных Всадников — в кожаные штаны и меховую безрукавку. Любой мог сказать, что я слишком долго прожил в лесу, — но это при том, что за спиной у меня висел круглый щит викингов, а у пояса болтался Меч Локи. Даже в грубо сработанных из кожи и лыка ножнах это было примечательное оружие.
— Кто таков будешь? — остановил меня вопрос.
— Издалека я, с Лабы-реки, — назвал я место, где жил Ворон. — Городец Полабец моя отчина. Я из лютичей.
Название это я выдумал только что, ибо у того селения имени не было отродясь. Ладожане мне поверили — я говорил с западным выговором, как лютич, которые, как мне пришлось скоро узнать, часто заходили сюда по торговым делам.
— А тут чего поделываешь? Ваших тут сей год не было!
— Князя я ищу, — ответил я наугад, ведь Ворон, если помните, посылал меня не только за этим.
— А на кой тебе князь наш сдался-то?
Сказать правду — я не хотел отвечать. Не станешь же рассказывать про друга-побратима, который тут несколько лет назад напакостил!
— Повидать мне надобно его да кое-кого из старых князей сыскать, — уклонился я от ответа. — Слово передать велено!
— Ну, ежели слово… Как звать-то тебя?
— Тополем Волком зовут.
— Езжай тогда, Тополь, к самому княжьему подворью. — Страж указал вдоль по улице. — Прямо, не сворачивая, до торговой площади. А тамо уж всякому видать его хоромы! Да гляди там! Князь наш крутенек нравом-то!
Я проехал, куда указали, и легко нашел княжеское подворье. За тесовым тыном-забором — в случае чего и отсидеться можно! — высились украшенные резьбой кровли. Видно было по всему, что хоромы возвели совсем недавно, — все верно, ежели рассудить, что викинги могли спалить старый терем. Ворота были прикрыты, но не заперты, и тут меня снова остановила стража.
Но я не успел сказать им и слова, как ворота распахнулись изнутри и на дорогу выехало десятка два всадников при оружии и в легких бронях — скорее не для боя, а для красы. Впереди на добром породистом жеребце, правя им одной рукой, рысил плечистый витязь на несколько зим меня постарше.
Дозорные мигом склонились перед ним. Это и был князь Будимир.
Я глядел на него во все глаза. По всему было видать, что Будимир был бывалым воином и по праву считался князем. Светлые глаза его смотрели из-под слегка нахмуренных бровей строго и холодно. Кольчуга с нашитыми на нее зерцалами и золотыми чешуйками сверкала на весеннем солнце. Он сразу углядел меня. В его лице, еще недавно спокойно-открытом, мелькнуло и пропало что-то хищное. Он окинул меня с ног до головы пристальным взором, задержал взгляд на Мече Локи и тронул коня, подъезжая вплотную:
— Откудова ты и кто таков?
Я разглядел на дне его глаз гордость и властность и ответил так, как считал нужным:
— Издалека. По своему делу приехал.
— Что у моих ворот делаешь?
— Тебя да кое-кого из старых князей повидать надобно.
— Почто? — быстро спросил, враз подобравшись, князь Будимир. — Дело какое? От кого?
По понятным причинам я не мог ответить ему честно — не скажешь же, что меня послал в дорогу призрак погибшего наставника! И про Суд богов этому человеку сказывать нечего — не поверит или не поймет.
Князь ждал, и терпение его истощалось.
— Дела особого нет, — признался я. — Друг у меня был из этих мест. Дал я ему слово, что съезжу на его родину, погляжу, как там и что…
— Выглядываешь, стало быть? — хищно оскалился Будимир. Иль мне только так показалось, потому что он подался вперед и впился мне в лицо испытующим взглядом. — А ну как прикажу тебя изловить да в поруб спустить? Что ты там запоешь?
— Прости, коли что не так сказал, княже. — Я поклонился в седле, чувствуя, что меня постепенно начинают забирать в кольцо Князевы кмети. — Я чужой в здешних краях. Мог по неведению не те речи повести. Зла я за душой не держу, да и тебя о том же прошу. А только слово я другу давал и его не нарушу!
Мой ответ, как ни странно, несколько успокоил князя. Но разве я ведал, что это было всего лишь его уловка!
— Добро, — усмехнулся он и откинулся в седле, покручивая выгоревший на солнце ус. — Тот не воин, кто слово нарушает… Но я полюбовно просить тебя хочу. Ежели ты только на меня поглядеть приехал — вот, гляди, не прячусь я! А ежели какое дело иное имеется, так поведай. Авось пособить чем можно!
