На все это Волчонок смотрел издалека, стоя в проеме распахнутых ворот. Сперва он хотел найти Росу, но женщина уже скрылась в играющей толпе. Растущее чрево мешало ей, и она держалась ближе к кострам. Разложенные кольцом, они окружали воткнутый в землю шест — совсем скоро здесь будет разложен большой костер, где сгорят все беды и горести прошедшего года.
Даже сторожа у ворот во все глаза смотрели на праздник, с нетерпением ожидая смены. Они тянули шеи, ловили дразнящие запахи свежего печева и потихоньку облизывались, предвкушая, как сами включатся в веселую суету. На Волчонка ни один не обращал внимания, и он понемногу осмелел. Выбравшись за ворота, парень пошел к играющим.
Навстречу ему от веселой толпы отделился отрок и бегом устремился к крепости. Посланный с каким-то поручением, он мчался сломя голову и непременно налетел бы на Волчонка, который еле успел отпрянуть.
Неждан — это был он — остановился как вкопанный. Волчонок плохо помнил его, а отрок успел хорошо разглядеть новичка еще в первый день. Поблизости никого не было, никто не смотрел в их сторону, а вид у Волчонка был вовсе не воинственный, и Неждан, раздумав бежать по делам, остановился совсем, сунув большие пальцы за пояс.
— Кого я вижу! — притворно удивился он. — Непобедимый воин пожаловал!.. Чего тут бродишь? Аль потерял что?
С ним очень давно никто не заговаривал, а если и говорили, то все больше именно так — сухо и резко. Все — кроме, пожалуй, Росы и вожака. Привыкший встречать холодный прием, Волчонок только покачал головой:
— Ничего… Шел просто.
— И куда же?.. Иль мне того знать не положено?
— Нет, — осторожно ответил Волчонок, понимая, что этот ответ может ему дорого обойтись.
— Не-ет? — прищурился Неждан. — Ишь мы какие!.. Я-то здесь стайный отрок, а ты невесть кто и должен понимать, что, когда тебя спрашивает кто-то из стаи, ты должен отвечать!.. Куда шел?
— Это мое дело, — отговорился Волчонок. — Людей посмотреть…
— Смотри, да издаля, — махнул рукой Неждан на опушку леса невдалеке. — А сюда ни ногой… Недоносок!
В другое время Волчонок бы развернулся и послушно ушел, чувствуя, что за спиной у его обидчика стоят люди, которые не оставят от него и мокрого места. Но он уже три седмицы прожил здесь и помнил заботу Росы… И вожака, который… И он остался стоять где стоял.
— Земля не куплена, — возразил он. — Где хочу, там и стою, а ты мне не указ! Я иду своей дорогой, а ты иди своей.
На празднике нельзя было ссориться — это повестила ему Роса. Иначе все ссоры и раздоры унесешь с собой в новый год и еще долго будешь маяться. Поэтому и веселились все, показывая богам, добрым и злым, что они счастливы и сильны, — известно ведь, что зло не пристает к веселью. И Волчонок всем своим видом старался доказать, что не хочет драки.
— Иди себе, — предложил он. — Я так… ничего…
— Что? Струсил? — воскликнул Неждан. — Трус!.. Как же! С ножом против безоружного ты смел, а нынче и хвост поджал!.. Трус!
Волчонок взвился как ужаленный:
— Я не трус!.. Я…
— Трус! Паршивый Недоносок!.. Тебе не след даже стоять рядом со мной!.. Пошел прочь!
Неждан уже размахнулся, чтобы толкнуть Волчонка в сугроб, но тот ловко увернулся и в следующий миг сам бросился на обидчика с кулаками. Обученный борьбе, отрок мгновенно поймал выметнутый кулак в вершке от своего носа и бросил Недоноска в снег, вывернув ему руку так, что тот взвыл. Не выпуская его запястья, Неждан уже хотел было впечатать противника коленом в снег с головой, но Волчонок вдруг вывернулся ужом и, не обращая внимания на боль в руке, врезал отроку головой в живот.
Сбитый с ног, Неждан упал, и противники, сцепившись, покатились по снегу, угощая друг друга тумаками, пуская в ход кулаки и колени и едва не зверея настолько, чтобы начать грызть друг друга, как настоящие волки. Неждан был при ноже — именно оружие делало его самоуверенным, — но в пылу драки не вытащил его — забыл… Вспомнил лишь однажды, когда одолел более легкого и слабого Волчонка и пригвоздил его коленом к снегу. Он уже замахивался, но тот, изловчившись, выбил нож из его руки. Он отлетел в сторону. Оба противника разом ринулись к нему животами по снегу — но поздно…
Женщины у костров первыми заметили драку и закричали, зовя мужчин. Оставив игрища, те бросились к дерущимся и еле смогли растащить в стороны царапающийся, извивающийся и дергающийся клубок. Неждана удерживали трое отроков, повисая на локтях, а Волчонка схватил за локти сам Медведь — Недоносок бился в его железных объятиях и рычал, как зверь.
Оба противника успели порвать друг на друге одежду — у Волчонка была разодрана даже новая, первый раз надеванная рубаха, — и разбить в кровь лица. Синяки и ссадины делали их похожими, как родных братьев. На перемешанном снегу остались клочья рубах и подкладки полушубков, пряди вырванных с корнем волос, пятна свежей крови и нож.
Всемил увидел его первым и не мог не узнать собственного давнего подарка Неждану. Пользуясь краткой заминкой, он наступил на рукоять и втоптал нож в снег, позаботившись вовсе встать на него, чтобы никто не заметил.
Вожак подоспел из-под кручи, когда недавних противников еще не усмирили, и оба предстали перед ним во всей красе — разодранные, с синяками и дорожками крови, бегущими по лицу. Оба смотрели одинаково враждебно.
При появлении Тополя гомон стих. Вожак обвел глазами собравшихся:
— Кто начал?
— Он! — рванулся из державших его рук Неждан. — Он на меня бросился!.. Я по делу в крепость шел, а он…
В ответ Волчонок забился в объятиях Медведя, но вразумительного ответа от него не добились, кроме отрывистых:
— Трус!.. Трус! Сам трус!
— Кто видел начало? — словно не слыша противников, повторил вопрос Тополь.
— Да никто, — переглядываясь, заговорили люди. — Женщины закричали, смотрим — а тут они…
— Вожак! — перекрыл сдержанный гомон громкий твердый голос Всемила. — Это нарушение обычая!.. Драка на празднике! Что говорят законы стаи о нарушении обычаев?
— Изгнание!.. Наказание!.. — заговорили все разом. — Если воин — оружия лишить!
— Смерть! — выкрикнул чей-то одинокий голос, но тут же погас, словно сам испугался себя.
— Вожак! — поддержанный собравшимися, Всемил заговорил громче и увереннее. — Второй раз в нашей стае льется кровь! И оба раза ее проливает чужак!.. Недоносок не в стае! Защити свою стаю, вожак!
— Защиту стае! Защиту! — согласно загудели голоса лесовиков.
Согласно древним обычаям Лесных Всадников, каждый обиженный член стаи имел право на защиту всей стаи от любых посягательств чужаков. Если воин стаи обидел другого, дело разбирали и виновного изгоняли, приравнивая к чужим. А повздоривший с чужаком воин мог разобраться с обидчиком сам, а мог натравить на него стаю — как сам желал. Оказавшись волею судьбы далеко от родных лесов Мидгарда и Йотунхейма, лесовики еще крепче вцепились в законы своего племени и сумели привить их новым дружинникам из словен, корелов и веси.
