— Вас кто послал, мальчики? — спросил пожилой. — Мы, вообще-то, здесь не торгуем...
— Алла, — снова улыбнувшись, ответил Андрей. — Мы с ней вместе в школе учились. Встретились вот, я как раз мебель себе искал. Ну, разговорились...
— Алла? — с сомнением переспросил пожилой. — Гм... Что это она выдумала... Странно как-то...
— А она разве еще не пришла? — наивным тоном спросил Подберезский. — Действительно, странно.
Обещала зайти и все уладить. Ну, мы тогда пойдем...
— Засыпалась шалава, — вдруг мрачно пробасил до сих пор молчавший человек, похожий на потную гору волосатого мяса. — Засыпалась и нас сдала. Вы их пощупайте, у них же стволы под мышками, у этих фрайеров.
— Как можно, — с готовностью задирая руки к потолку, сказал Подберезский. — Я предприниматель, могу паспорт показать, лицензию... Просто мне мебель нужна, а со средствами, сами понимаете, напряженка...
Пожилой кивнул, и обладатель тельника быстро и вполне профессионально ощупал сначала Подберезского, а затем и Комбата. От него со страшной силой разило потом, перегаром и чесноком, и Борис Иванович С трудом удержался от того, чтобы дать ему по сусалам, утешившись тем, что успеется.
— Чисто, — сказал человек в тельнике.
Толстяк презрительно хмыкнул, оставшись, по всей видимости, при своем мнении, а пожилой удовлетворенно кивнул.
— Ладно, — сказал он, — пошли на склад.
В сопровождении хозяев, недружелюбно сопевших спереди и сзади. Комбат и Подберезский пересекли захламленный двор, посреди которого сиротливо торчал старенький мебельный фургон, и вошли в помещение, служившее складом. Здесь было темновато и сильно пахло пылью и мышами, а вдоль стен громоздились какие-то затянутые пыльным брезентом штабеля.
— Деньги покажите, — сказал старший.
— Деньги — вот они, — переходя на деловой тон, ответил Подберезский, помахивая в воздухе тутой пачкой и в последний момент ловко отдергивая ее от протянувшейся сзади руки. — Но-но, что за манеры?
У меня такой вопрос: а как у вас с доставкой?
— С доставкой у нас все нормально, — опять влез в разговор молодой. — Доставим в лучшем виде... в оба конца.
— Юноша дурно воспитан, — заметил Подберезский, обращаясь к пожилому. — Я уже не говорю о его попытке выхватить у меня деньги (это, насколько я понимаю, была шутка), но почему он все время перебивает старших? Так как у вас с доставкой?
Толстяк удовлетворенно хмыкнул. Молодой запыхтел и грудью вперед попер на Подберезского.
— Остынь, дурак, — сказал ему пожилой. — Сто раз тебе говорил: закрой хлебало. Нет, тявкаешь, как падло, а потом в бутылку лезешь... Доставим, — сказал он Подберезскому. — Приплатишь маленько, так и доставим, и на этаж поднимем. У нас все по-честному.
— О! — удовлетворенно сказал Подберезский. — Это мне нравится. Честность — основа бизнеса. Ну, показывайте, что тут у вас...
Пыльный брезент сполз на бетонный пол. Подберезский покосился на Комбата, который стоял с каменным выражением лица, и только тот, кто хорошо знал Бориса Ивановича, мог заметить плясавших у него в глазах веселых чертиков. Подберезский легонько вздохнул: он знал своего командира много лет и не сомневался, что тот еще долго будет над ним потешаться.
— Ну что, Иваныч, — с озабоченным видом спросил он, похлопывая по дверце знакомого шкафа. — Вот этот гарнитурчик вроде бы ничего, как тебе кажется?
— Вполне, — солидно кивнул Комбат. — Скромненько, но со вкусом. А как тебе вот этот мягкий уголок? Смотри, какая обивка!
— Натуральная кожа, — пояснил тип в десантном тельнике.
— Да ну? — поразился Подберезский, тыкая пальцем в подлокотник своего дивана. — Смотри-ка, как новенький!
— Наверное, хозяин был аккуратный, — без тени улыбки уважительно сказал Комбат.
— Точно, — подтвердил пожилой. — Большой чистюля. Одно слово, профессор.
— О! — уважительно сказал Подберезский. — Тогда берем без разговоров. Надо же — профессор! Наверное, как ляжешь на диван, так сразу полная голова умных мыслей.
Молодой коротко ржанул.
— Значит, так, — снова переходя на деловой тон, заговорил Подберезский. — Вот эта спальня, этот мягкий угол, прихожая.., так.., вот этот гарнитурчик и кухня... Иваныч, кухню будем брать?
— Если в цене сойдемся, — ответил Комбат. — Я думаю, ребята не будут особенно дорожиться. По-моему, стоит взять.
— Берем, — решительно сказал Подберезский. — Грузите, отцы.
— А деньги? — опять влез молодой.
— Жадность до добра не доводит, — ответил ему Андрей. — Деньги получите на месте. Надеюсь, вас это устраивает? — обратился он к пожилому.
Тот задумчиво пожевал губами.
— Три тысячи, — добавил Подберезский.
— Сколько?! — вскинулся молодой. — Да один этот диван больше стоит!
— А сколько получил профессор? — кротко осведомился Подберезский, и Комбат вдруг подумал, что он почти не притворяется: наверное, точно так же Андрей выглядел, когда вел свои предпринимательские дела.
— Да какое твое собачье дело? — взвился молодой.
Подберезский не обратил на него внимания.
— Пять, — сказал пожилой.
Подберезский молча поднял вверх четыре пальца.
— Имей совесть, мужик, — сказал пожилой, — Четыре с половиной. По штуке на брата, и пятьсот за доставку.
— Уговорил, — сдался Подберезский, — грузите.
Комбат молча наблюдал, вполне довольный своей ролью статиста, хотя ему было совершенно невдомек, что Подберезский намерен делать со всем этим хламом. Торговать подержанной мебелью было не в его характере, а как еще пристроить всю эту прорву кресел, шкафов, пуфиков и пружинных матрацев, Комбат, сколько ни ломал голову, придумать не мог.
Пока он терялся в догадках, хозяева подогнали к дверям склада мебельный фургон и принялись сноровисто загружать его домашним скарбом Подберезского, который стоял в сторонке, покуривая и благожелательно поглядывая на грузчиков. «Чистый цирк, — подумал Борис Иванович, покусывая ус. — Может, он им еще и заплатит?»
Погрузка двигалась быстро: сказывался богатый опыт грузчиков. Рублев поразился тому, сколько добра, оказывается, может войти в обыкновенный мебельный фургон, и невольно проникся к грузчикам уважением: уголовщина уголовщиной, а работали они просто виртуозно. Он посмотрел на Подберезского. Подберезский цвел, как майская роза — ни дать ни взять, набитый бабками лопух, только что провернувший выгодную, по его мнению, сделку. Борис Иванович вздохнул; ему было немного жаль грузчиков.
— Погоди-ка, браток, — остановил Андрей молодого, который волок к битком набитому фургону последнюю тумбочку. Вся остальная мебель была уже погружена, и потные грузчики, сбившись в кучку у заднего борта, потрошили мятую пачку «Примы». — Дай-ка я взгляну...
