Хищно улыбнувшись, Орино с наигранной нежностью продолжил, кардинально меняя тему:
– Появится желание поесть или помыться, коснись ладонью поверхности этого зеркала и вслух обозначь потребность. Я буду к вечеру…
Одарив напоследок холодным и жестким взглядом, он исчез, размытый пробежавшей по поверхности верлианского устройства рябью.
– Ненавижу! – громко прошипела я, в отчаянии и бессильном возмущении сжимая кулаки.
Зеркало мгновенно разгладилось, вновь явив мне голубокожее лицо Орино.
– Я все вижу и слышу. Ты находишься под постоянным контролем, – ехидно сообщил мне мой надсмотрщик и вновь пропал.
А я так и смотрела на мутную подвижную поверхность, пытаясь соотнести услышанное со своими намерениями. Он собирается торговаться со мной. Вот что означает изменение условий нашего договора. Хотя о чем я? Просто принудит с помощью шантажа. А я… Получается, мне есть еще что терять? Пожалуй, через пару-тройку лет в этой сфере я соглашусь на все ради свободы.
С тяжелым вздохом я встала с кровати. Беда бедой, но я еще жива, и в туалет хотелось по расписанию. И вообще надо уже что-то решить до наступления неминуемого, обещанного моим, так сказать, «повелителем». Следуя указанию Орино, я осторожно прикоснулась к текучей поверхности верлианского зеркала.
– Регина?
Немедленно прозвучал голос невидимого Орино.
– Мыться и есть хочу, – нейтральным тоном, отчаянно скрывая злость, произнесла я. Надо вживаться в роль подопытной человечки. Хотя бы внешне.
Тут же в стене рядом образовался прямоугольный проход, заглянув в который я обнаружила купальню. А из стены рядом с кроватью выдвинулся небольшой круглый стол, на котором находилась герметично укрытая еда. Решив, что и без благодарности он обойдется, я не спеша отправилась мыться. Сначала приведу себя в порядок, а потом поем.
Спешить некуда – теперь это основной закон моей жизни. Определенно, такого унизительного существования я долго не выдержу. Так он меня быстро продавит на все необходимые ему решения.
Я на треть наполнила верлианскую гладкую впадину водой. Обессиленно сев на дно, принялась смотреть на неприятно обволакивающую тело жидкость. Вода. Как много ее, оказывается, на Земле. Нет! Нельзя сейчас думать об этом. Если хочу выжить, как-то вырваться из этого плена, надо блокировать мысли о прошлом и зубами вцепиться в настоящее. Можно сделать вид, что смирилась, и ждать подходящего момента, чтобы спастись. Не только Орино способен носить маску! А куда я отсюда денусь? Я просто не представляю, каким способом отсюда можно сбежать.
Прижавшись к бортику, я тихо плакала, вспоминая полет на Верлинею, заботу, которую проявлял Орино во время моей болезни, его внимание в период совместного отдыха. А наши ночи! На душе стало невыразимо горько. Насколько же я заблуждалась, не осознавая, что под этой личиной скрывается монстр, влекомый ко мне с единственной целью. Верлианское помешательство на детях наверняка имеет какой-то смысл. Но мне не легче от мысли, что я живу лишь для того, чтобы осуществить сумасшедшее желание этого инопланетянина – стать матерью его ребенка.
Может быть, я не первая? И верлианцы похищали с этой целью и других земных женщин? Что, если есть и дети, рожденные в таких связях? Какие они и зачем они верлианцам?
Даже думать об этом было страшно. Пока же нужно было учиться – ждать, терпеть, разбираться. Надеяться, в конце концов.
Сколько времени я проплакала, не знаю. Сидела, погрузившись в размышления, пока не замерзла в остывшей воде. А когда вылезла, так и не помывшись, поклялась себе: чего бы ни добивался от меня Орино, он ничего не получит. Терять мне уже нечего, я справлюсь с любым давлением. Я выдержу все.
До его прихода я пребывала в состоянии смиренного ожидания: немного поела, бродила из спальни в купальню и обратно (проход не закрылся, как я опасалась), лежала на кровати, бесцельно уставившись в потолок.
Орино возник неожиданно, застыл на месте, всматриваясь в мое лицо невозмутимым взглядом. А я даже не перевела на него взгляд, продолжая пялиться вверх. Оказалось, что на фоне абсолютной безнадежности и беспросветного одиночества появление психопата не вызвало у меня никаких эмоций.
– Регина, – до Орино, видимо, что-то дошло, – не стоит предаваться отчаянию. Повторяю, у тебя есть шанс покинуть это место и даже оказаться в тех условиях, которые для любого землянина сейчас являются недостижимыми.
Хотелось в ответ возразить, что не такие уж они недостижимые, как оказалось. Всего-то и надо – выйти за пределы любого городского купола. Но я промолчала. К чему сейчас спорить об этом? Выждав немного и так и не дождавшись от меня никакой реакции (я ничего нового для себя не услышала, все эти возможные варианты не впечатляли, зато заоблачная цена – очень!), Орино приблизился и жестко продолжил:
– По большому счету мне и согласие твое не нужно, смогу и без него обойтись. Просто хотел отблагодарить тебя таким образом.
«Ну спасибо! Снести бы еще и эту благодарность…» – подумала и снова промолчала, по-прежнему всматриваясь в потолок. Депрессия усиливалась с каждым его словом.
– Если ты полагаешь, что тебе будет сложно смириться с прошлым, чтобы продолжить жить в другом времени, то гарантирую – такой проблемы перед тобой не возникнет. Все воспоминания будут стерты. Ты просто начнешь жизнь заново.
Ага! Одна, в неизвестном месте и в возрасте тридцати с лишним лет. Как заманчиво! Такие пряники… Когда же в ход пойдет кнут?
Орино, присев на край кровати, рывком притянул меня ближе и, склонившись так, чтобы перекрыть мне всякий обзор, уставился в глаза ледяным взором своих неземных глаз. Не сопротивляясь, пассивно продолжая лежать, я прикрыла веки.
Мне безразлично! Это не было бравадой, я действительно так сейчас чувствовала. Нельзя долго находиться в состоянии эмоционального перегрева, в какой-то момент обязательно перегоришь.
– Вставай!
Он резко отстранился и вновь потянул меня за руку, вынуждая подняться.
Продолжая придерживать рукой укрывающую меня простыню, я застыла рядом с кроватью, безразлично уставившись на противоположную стену. Орино отступил, кажется, направившись к зеркалу. Внезапно в стене, на которую я смотрела, возник еще один проем. Он подтолкнул меня к нему. Я сделала шаг, другой и потрясенно остановилась, оказавшись в новом помещении.
Верлианская лаборатория. Множество отсеков, на стене какие-то устройства явно научно-медицинского характера, странные водяные пузыри разных объемов, висящие прямо в воздухе, более привычные моему пониманию пробирки, инструменты и техника в углу. Язык мгновенно отнялся от ужаса.
– У меня есть теория, – позволив мне в полной мере осмотреть эту «камеру пыток», выдержанно сообщил Орино, – что зачатие не происходит из-за несоответствия внутренней среды твоей системы размножения и моей. Чего-то недостает. Именно этот неизвестный фактор препятствует осуществлению зачатия. Но я выясню причину, я буду пытаться вновь и вновь.
