– Он у меня так уйдет!.. – неожиданно грозно рявкнул Алекс, продолжая смотреть на уже закрывшуюся дверь. Потом перевел взгляд на меня. – Ешь давай, – неожиданно спокойно произнес он и не менее довольно, чем брат, хмыкнул. – Потом поднимешься в библиотеку. Есть разговор.
И ушел. А я осталась сидеть за столом, пытаясь понять, что творится в голове у мужчин, когда они ведут себя как дети.
Я неторопливо доела жаркое, потом добралась до фаршированных блинчиков, на которые в присутствии Алекса и Агжея даже смотреть боялась, и полакомилась ими. Потом, налив себе чашку чаю, подошла к окну. Тому самому, через которое сбегала ночью.
Куст, росший прямо перед ним, был довольно раскидистым, не позволяя рассмотреть сад, но не мешал наслаждаться ощущением яркого солнечного утра.
Первое мое более-менее спокойное и неголодное утро.
От созерцания отвлек стук в дверь.
– Входите, – разрешила я и радостно улыбнулась, приветствуя Марка. – Как вы себя чувствуете? – пошла я навстречу. По пути поставила уже почти пустую чашку на стол и легко, без малейшего стеснения, позволила себя обнять.
– Я волновался за тебя, – дохнул он мне куда-то в висок.
– Я очень волновалась за вас, – фыркнула я, уткнувшись носом в его шею.
Сердце метнулось куда-то, сбилось, вспомнив, что эта ночь могла закончиться его потерей, и на глазах выступили слезы.
Я не хотела! Я старалась! Но…
– Эй, малыш, – сжав плечи, оторвал он меня от себя.
– Я не малыш, – шмыгнула я, почувствовав себя не взрослой девушкой, а ребенком, которому так хотелось вновь прижаться к этому сильному, крепкому мужчине, ставшему вдруг настолько родным, что я даже не представляла, как могла все это время жить без него.
– Малыш, – улыбаясь, легонько щелкнул он меня по носу. – Кстати, – воскликнул он, убирая руку с моего плеча, – завтра заканчивается срок пари! Уже придумала, как будешь…
– Не буду, – глядя на него исподлобья, хмуро протянула я.
Ощущение заботы было щемящим, ранящим, но Марку удалось одной фразой заставить меня забыть все, что я испытала, и пережить еще более острое чувство. Потери. Потери этих людей, которые уже завтра будут смотреть на меня иначе. Потери сопричастности с тем, что они делали. Потери чего-то являющегося частью меня, что будоражило и наполняло ожиданием новых приключений.
– Вот и правильно, – улыбнулся Марк, отошел к окну. – А где Бригитта?
– На охоте, – ответила я.
Марк стоял боком. Вместо темно-зеленой ливреи, в которой встретил меня шесть дней назад, весьма элегантный костюм. Брюки заправлены в высокие сапоги, темная ткань камзола рисовала четкую линию спины, мягкая белизна воротника подчеркивала черноту коротких волос.
– Вас повысили в должности?
Он оглянулся, губы дернулись в улыбке.
– Герцог счел необходимым назначить меня своим советником.
– Достойная оценка ваших заслуг, – лукаво протянула я. – А как же молоко и булочки? Останусь совсем голодной.
– Я за этим прослежу, – церемонно склонил он голову. Выражение лица изменилось, словно предупреждая. – Тереза отдала мне на хранение одну вещь. Просила сберечь и передать дочери, если с ней вдруг…
– Почему вам? – насторожилась я.
– Потому что шансов дожить до того, как ты станешь взрослой, у меня было больше, чем у остальных ее друзей, – ответил он спокойно. – Твой дядюшка по молодости был еще тем оторвой. Де Корсото… – Он хмыкнул.
Получилось настолько многозначительно, что я невольно улыбнулась. Рассчитывала на страшные тайны, а тут…
– Твои родители так и не сумели остепениться, – продолжал он с сожалением, но без горечи. – Вас любили беззаветно, но они были боевыми магами. Риск стал для них потребностью, стремление быть лучшими заставляло забывать о детях и принимать задания, которые могли бы исполнить и другие.
– Как тот прорыв?
Я тогда была уже достаточно большой, чтобы помнить, и достаточно маленькой, чтобы не сломаться, переживая их смерть.
– Нет, – качнул он головой, – тот прорыв был другим, но и с ним я когда-нибудь разберусь. И ты мне в этом поможешь.
Прозвучало не просьбой – утверждением, но спорить я не стала. Дядя был одержим событиями тех дней, ставшими для него источником иногда весьма безрассудных идей. Брат… Брату вполне хватало и своих тайн.
– Что это за вещица? – посмотрев на часы – мне стоило вспомнить о просьбе Алекса, – спросила я.
– Кулон. – Марк протянул ко мне руку. Раскрыл ладонь.
Подойдя к нему, остановилась, не торопясь брать оставленный мамой подарок. Черная непрозрачная капля, затянутая сетью из белого металла, подвешенная на витую цепочку.
– Никогда не видела таких камней, – подняла я голову. – Что это?
– Не знаю, – качнул он головой. – Возможно, он не из нашего мира.
– Но мама просила передать его именно мне? – уточнила я.
Кулон не будил ощущения опасности, не вызывал безотчетной тревоги или желания уничтожить, как было с некоторыми предметами, которые находили в местах прорывов, но и не тянул к себе, оставаясь равнодушным свидетелем нашего с Марком разговора.
– Когда вырастешь, – подтвердил он. Улыбался мягко, смотрел заботливо, с легкой задумчивостью. Вроде как сам не знал точно: пора уже отдавать или еще нет.
– Тогда самое время, – решившись, взяла я кулон. Камень был чуть прохладным и… совершенно никаким. Был – и все.
Расстегнув цепочку, протянула ее Марку, чтобы он застегнул на шее. Тот выполнил мою просьбу, дождался, когда я спрячу кулон под куртку, и направился к двери.
– Алекс и Эдгар определяются с маршрутом.
– С каким маршрутом? – сделав шаг, остановилась я.
– Уже забыла, что мы ищем возможную сестру де Борея? – взявшись за ручку, обернулся Марк ко мне.
Стукнув себя ладонью по лбу – я действительно забыла! – засмеялась и поторопилась выйти следом за новоиспеченным советником его светлости.
В холле не было и следа ночных приключений. Все чисто. Отсутствовала и охрана – та, которая на виду.
– А кто теперь будет дворецким? – поинтересовалась я у Марка, когда мы уже поднимались по лестнице. Несмотря на заверения, что голодной не останусь, окончательно меня избавить от сомнений ему не удалось.
– За обедом увидишь, – небрежно бросил он.
– А маркиза останется в доме герцога? – возвращаясь к образу Мишеля Лонье, продолжала я донимать Дорсэ.
– Маркиза покинет дом сегодня вечером, – с той же невозмутимостью отреагировал он. Лишь чуть фыркнул, давая понять, что разгадал мою уловку.
– А для нее это не будет опасно? – опередив, заступила я ему дорогу.
