Отбить кусок мяса, накрыть на стол, вытереть посуду, одеть детей, отвезти их в школу. Рассортировать мусор, вытереть пыль с подоконника, разобрать то, что нужно стирать, погладить постельное бельё, починить газонокосилку, заправить машину, сложить книжки, собрать детали Lego, ответить на телефонные звонки, пропылесосить в гостиной, помочь выучить уроки, помыть полы, убрать на лестнице, застелить постель, оплатить счета, отполировать дверные ручки, поправить одеяла детям… Основной аргумент против включения домашней работы в ВВП заключается в том, что эта работа не играет никакой роли. Однако в социуме число занятых домашней работой константно. Но что могут знать о них экономисты, если в статистике их никогда не учитывали?
По статистике, женщина проводит примерно две трети своего рабочего времени, выполняя неоплачиваемую работу, соответствующая цифра для мужчин – одна четвёртая. Для развивающихся сельскохозяйственных стран это различие ещё больше. Рабочая неделя женщины в Непале на двадцать один час больше, чем у мужчины. В Индии примерно на двенадцать. В некоторых частях Азии и Африки в города чаще переезжают мужчины, а женщины остаются в сельской местности. У них нет поддержки ни от мужчин, ни от государства, и им приходится брать на себя тройную ношу, выполняя профессиональную, домашнюю и сельскохозяйственную работу.
Экономисты шутят, что женитьба на собственной домработнице вызовет снижение ВВП в стране. Но если отправить маму в дом престарелых, снова начнётся рост. Помимо того, что анекдот намекает на особое отношение к гендерным ролям, в плане экономики здесь показано, как одна и та же работа может включаться или не включаться в статистику ВВП.
Когда замужняя женщина вышла на работу, она начала тратить больше времени на тот труд, который учитывался (работа вне дома), и меньше на тот, который не учитывался (работа по дому). В итоге ВВП западного мира значительно вырос. Вопрос в том, насколько это верно. Ведь никто не удосужился включить в расчёты работу по дому, и мы, видимо, переоценили истинный рост благосостояния. Конечно, посудомоечные машины, микроволновые печи и кухонные комбайны сократили время на домашнюю работу, но разница не должна быть слишком большой. Смысл в том, что мы этого не знаем.
Если вы хотите получить полную экономическую картину, вы не должны пренебрегать тем, на что половина населения тратит половину своего времени.
Измерить домашнюю работу не сложнее и не легче, чем всё то, что мы сегодня включаем в ВВП. Мы с усердием рассчитываем показатели, к примеру, для тех продуктов питания, который производит, но не продаёт на рынке фермер. Что касается домашней работы, тут мы никакого усердия не проявляем. Женская работа – это природный ресурс, оценивать который мы не считаем необходимым. Потому что считаем, что он неисчерпаем. Воспринимаем его как невидимую инфраструктуру.
В Канаде предприняли попытку определить стоимость неоплачиваемой работы. На выходе получили 30,6–41,1 % ВВП. Первая цифра – это стоимость замены неоплачиваемой работы на оплачиваемую. Вторую получили, исходя из того, сколько бы заработали она или он, если бы вместо ведения домашнего хозяйства работали по профессии за зарплату. Независимо от метода, сумма колоссальна.
Для экономического процветания у социума должны быть люди, знания и доверие. Все эти ресурсы в значительной степени производятся с помощью неоплачиваемой домашней работы. Счастливые здоровые дети – фундамент всех форм позитивного развития, в том числе и экономического. Поэтому у человека экономического нет ни детства, ни привязанностей. Он вырастает, как гриб из земли. И если всех людей считать такими, значительная часть экономики становится невидимой.
На практике это превращается в исключение женщин. Чтобы идея универсальности человека экономического оказалась жизнеспособной, женщину надо запихнуть в экономическую модель ровно в том же виде, что и мужчину. Пожалуйста, вот тебе равные права и равная свобода конкурировать на рынке. Вперёд! Поэтому женщина вынуждена доказывать собственную ценность на рынке труда, который по-прежнему в значительной степени сформирован в соответствии с потребностями мужчины, пробиваться в категориях, созданных мужчинами для мужчин, исходя из реальности, исключающей женщин. Вот и возникают проблемы.
Женщин нельзя просто добавить и перемешать.
В 1957 году Бетти Фридан, на тот момент тридцатишестилетняя мать двоих детей, разослала анкету своим бывшим одноклассницам. Пятнадцать лет назад они закончили колледж Смит, и большинство выпускниц этого элитного женского учебного заведения, как и Фридан, были целиком поглощены домом и детьми. Но Фридан также занималась публицистикой. Ранее она работала журналистом, но её уволили в связи с беременностью. Перед встречей с одноклассницами ей захотелось узнать, что они думают о том, как сложилась их жизнь, и, возможно, написать об этом статью.
Добавив несколько вопросов психологического плана, Бетти Фридан разослала анкету. Полученные ответы вызвали шок. Большинство женщин, у которых на бумаге было всё, ощущали себя глубоко несчастными. И это было самое запретное из всех ощущений.
Тревога, сексуальная фрустрация, безнадёжность, депрессия – таковы были реальные ощущения реальных домохозяек, что резко контрастировало с транслируемой медиа картинкой счастливой женщины в счастливом загородном доме. Послевоенная Америка: космическая гонка, рекордный прирост, смеющиеся дети на фоне открытого гаража. Фридан не знала, как назвать своё открытие. Не было языка, на котором можно было о нём поговорить. По её словами, это была «проблема, у которой нет названия».
Разочарованные, растерянные, заторможенные успокоительными таблетками, заблудившиеся в психоанализе, игнорируемые обществом – такими были реальные домохозяйки. Фридан написала статью. Ни одно издание не согласилось её напечатать, и в итоге Фридан пришлось собрать материал для книги.
В 1963 году в США вышла «Загадка женственности». Бетти Фридан описывала, как женщины верхушки среднего класса рыдают в подушки на своих прекрасных виллах. Как их медленно разъедают правильные представления: найти мужчину, удержать мужчину, завести детей и забыть о себе. Эти идеалы надо принимать, как пилюли. Женщин обманывали, убеждая, что они несмышлёные, хрупкие вещицы, созданные для домашней жизни, рождения детей и потребления. А если ты хочешь чего-нибудь другого, то с тобой что-то не так – быстро выпей таблетку, заведи роман, купи стиральную машину. Книга разошлась двухмиллионным тиражом и произвела эффект разорвавшейся бомбы, как выразился Элвин Тоффлер.
Границы того, какой женщина должна стать, быть, как она должна думать, что говорить и чем увлекаться, рухнули за одно поколение. Всё произошло так стремительно, что революция закончилась прежде, чем стороны успели толком сформироваться. С изумлением мы наблюдаем сегодня за Пегги, Джоан и Бетти в американском сериале «Безумцы». Рекламное бюро в Нью-Йорке 1960-х: женщин игнорируют, воспринимают как неодушевлённые предметы, делают невидимыми в успешном мире самодовольных белых мужчин, прикуривающих сигарету за сигаретой и отражающихся друг в друге и в постоянно наполняемых стаканах виски. Неужели рынок труда действительно был таким всего пятьдесят лет назад?
