Но, несмотря на неслыханные успехи женских движений, нам так и не удаётся воспитать самодостаточных дочерей. Школьные успехи у девочек лучше, чем у мальчиков, но в школе им намного хуже. Депрессия стала женским диагнозом. Не подхожу, не смогу, не хватит. Вечная морось неуправляемых страхов. Нехватку душевных и физических сил испытывают не только домработницы. У женщин с хорошими должностями и высокими зарплатами всё чаще случаются срывы, и они надолго уходят с работы по состоянию здоровья. В том числе и в благополучных Скандинавских странах. Несмотря на то, что возможностей сочетать семью и карьеру сегодня больше, чем когда-либо.
Результаты исследований свидетельствуют, что с 1970-х западные женщины ощущают себя менее счастливыми. Неважно, к какому социальному классу принадлежит женщина, замужем ли она, сколько получает денег, в какой стране живёт и есть ли у неё дети. Типичная западная женщина (за исключением афроамериканок) менее довольна своей жизнью. Мужчины же, напротив, стали счастливее. Может, это равноправие. Или мы неправильно измеряем. Может, такие вещи вообще нельзя измерить. Исследования сомнительны, но многие женщины узнают себя, читая результаты.
Говорят, Джинджер Роджерс могла всё, что мог Фред Астер. Из конца в начало и на каблуках. Именно так и продолжают делать женщины. Женщина вышла на рынок труда, но мужчина в той же мере отнюдь не ушёл в дом. Наши идеи о границах между профессиональной сферой и семейной жизнью по сути не изменились. Мы просто складываем из них новую мозаику, а не придумываем что-то принципиально новое. Новую, лучшую жизнь. Судя по всему, возможности того, настоящего, в котором мы делаем выбор, чертовски ограничены.
У нас выросло поколение женщин, которые чрезвычайно строги к себе. Им не нужен прикуривающий сигарету за сигаретой шеф рекламного бюро, который смотрит на них как на нечто, не имеющее никакой ценности. Они сами на себя так смотрят, даже если они сейчас сами являются боссами рекламных бюро.
Феминизм когда-то утверждал, что борется не за то, чтобы отрезать женщинами кусок пирога побольше. Феминизм хотел испечь новый пирог.
Легко сказать, трудно сделать. Мы добавили женщин и размешали. Целое поколение женщин истолковало рьяный призыв «ты можешь стать всем, кем захочешь» как «ты должна стать всем». Иначе ты ничего не стоишь.
Спустя полстолетия после выхода книжки Бетти Фридан «Загадка женственности» мы столкнулись с ещё одной проблемой, «у которой нет названия». Феминистка Наоми Вольф, говорит, что нам не удалось дать нашим дочерям определение успеха, которое их бы устроило. Делай больше! Делай лучше! Докажи, что ты лучше других. Человек экономический стал идеалом, к которому она была вынуждена стремиться. Освобождение женщины, как его понимали на Западе, означало необходимость демонстрировать достижения, хотя должно было значить расширение всех форм свободы. В том числе и свободы просто быть.
Тебе не нужен самый большой член. Можно обойтись и без члена – даже если ты женщина.
Глава шестая
В которой Лас-Вегас сливается с Уолл-стрит
Если у тебя есть зенитка, и ты с земли должен сбить самолёт в высоком небе, то бессмысленно целиться туда, где самолёт находится сейчас. За время между тем, как ты пальнул из пушки, и тем, когда снаряд долетит до самолёта, этот самолёт успеет переместиться. Стреляющий должен целиться в точку, в которой самолёт окажется через несколько мгновений. И пилот это тоже знает. Поэтому в его интересах лететь максимально непредсказуемо. Направо. Налево. Налево. Направо. Человек на земле в свою очередь тоже может выбрать, куда целиться – направо или налево. Зенитка стреляет туда, куда свернул пилот. Бах. Пилота нет. Зенитка стреляет в другую сторону. Пилот жив-здоров.
Лучший способ действия для пилота – на авось, непредсказуемо выбирать между направо и налево. Лучший способ действия для человека на земле – делать то же самое. Как только пилот обнаружит, что у канонады есть «узор», он может этим воспользоваться и увеличить шансы на спасение. Если человек с зениткой увидит, что пилот имеет тенденцию поворачивать налево, шансы подстрелить самолёт увеличатся.
Математик Джон фон Нейман в 1944 году охарактеризовал описываемую ситуацию как игру с нулевой суммой между двумя партнёрами. Не имеет значения, управляются ли самолёт и зенитное орудие человеком или машиной. Поведение пилота определяется логикой системы. И не имеет никакого отношения к нему как к человеку. Не имеют значения его отношения с мамой, его происхождение, какой у него тип личности или то, что ему всё ещё стыдно, что он писал в кровать до девяти лет. Пилот будет действовать так, как рассчитал профессор фон Нейман. Он подчинится логике ситуации и тем правилам игры, которые образуются при встрече двух рациональных людей.
Джон фон Нейман имел в виду, что вместо изучения особенностей человеческой жизни нам следует углубиться в то общее, что есть у человека и компьютера. Или, точнее, огромной фиговины с радиопроводами, кабелями и ползунками, которая в те времена шла под названием «математическая машина» или «электронный мозг».
Существование – это набор игр, действиями рациональных партнёров управляет более крупная система. Ты закидываешь ногу за ногу, но решаешь не ты, а тот, кто тебя смонтировал и поместил на плату. Человек, мир, ход истории – это механика, запрограммированная заранее и управляемая безликими силами. Судно без рулевого. Усовершенствованная идея Адама Смита на всех скоростях помчалась в космическую эру.
В 1944 году вышла книга Джона фон Неймана и Оскара Моргенштерна «Теория игр и экономическое поведение» и, таким образом, была создана теория игр. Человек экономический самотрансформировался в пешку с дистанционным управлением. Ранняя теория игр не рассталась с давней мечтой национальной экономики: как только нам удастся прочесть книгу общества математически, мы сразу всё поймём. Джон фон Нейман был уверен, что со временем социум можно будет объяснить с помощью теории игр.
Фон Нейман родился в Будапеште в 1903 году и вырос в период, когда город переживал блистательный расцвет: учёные, писатели, художники, музыканты и толпа полезных, интересующихся искусством миллионеров. «Что ты подсчитываешь?» – говорят, спрашивал шестилетний фон Нейман у матери, когда та с рассеянным видом смотрела перед собой.
На самом деле его звали Янош, но все называли его Джонни. Папа-еврей был банкиром. Титул он купил, но сам им не пользовался – берёг для сына. В восемнадцать лет Джон фон Нейман перебрался в Берлин и далее в Цюрих, чтобы изучать химию. Со временем получил учёную степень по математике. Приближалась великая война, и в конце концов фон Нейман оказался в американском Принстоне, где начал сотрудничать с австрийцем Оскаром Моргенштерном. Последний находился в Штатах, когда Гитлер аннексировал его родину, так что он решил остаться по другую сторону Атлантики. Дедом Моргенштерна по матери, если верить слухам, был Фридрих III, император Германии.
В 1945 году, через год после того, как фон Нейман и Моргенштерн опубликовали свою новаторскую книгу, Джон фон Нейман вошёл в состав комитета, который должен был решить, на какой из японских городов следует сбросить только что изготовленную в Америке атомную бомбу. Фон Нейман курировал расчёты: прикидывал число погибших, расстояние до земли, оптимальное распространение излучения и наиболее эффективную смерть.
