Мужчина достаточно быстро сообразил, как именно можно назвать столь сильно выбившее его из колеи действие маленькой шаманки. Забота. Даже не помощь тому, кому эта помощь нужна, не знак внимания или интереса, а просто забота. От чистого сердца. Потому что ему неудобно. Сообразил, но эта мысль все равно не хотела укладываться в голове: подобного с ним никогда прежде не случалось.
А еще он понятия не имел, как за эту самую заботу благодарить. Наверное, впервые в жизни ощущал не необходимость, а желание это сделать, но не представлял как. Красиво говорить он не умел — ораторское искусство, несмотря на старание учителей, не являлось сильной стороной мага, поэтому подобрать подходящие слова даже не пытался. Но все равно ощущал настоятельную потребность как-то ответить, показать, что он все понял и что ему по-настоящему приятно.
Так ничего толком и не придумав, Хаггар сделал единственное, что пришло в голову: привлек женщину к себе и поцеловал. Только почему-то совсем не так, как собирался изначально, а очень осторожно и бережно. Так, как стоит взрослому опытному мужчине целовать юную нетронутую девушку, чтобы не обидеть и не испугать. Он так, кажется, прежде целовал только жену в первую ночь после свершения брака. Может, пылких чувств между молодоженами и не было, но они неплохо ладили, и Хар в самом деле искренне старался не причинить вреда и не отпугнуть.
Сейчас, конечно, о прежних мотивах не могло идти и речи; вчера мужчина на примере окончательно убедился (с большим удовольствием, к слову), что даже весьма бурные проявления темперамента маленькую шаманку не пугают, а скорее заводят. Просто в последний момент почувствовал: именно так правильно. Может, потому, что это тоже была своего рода забота?
И кажется, наитие подтолкнуло в верном направлении, потому что когда он отстранился, прервав поцелуй — начала затекать шея в неудобном положении, — Брусника уже выглядела довольной, а не смущенной.
Часть третья
ТЕМНАЯ СТОРОНА
Выход решили отложить на пару дней. К такой дальней и непростой дороге стоило подготовиться, да и настроиться соответственно. Конечно, могло статься, что для Вишни это промедление — смерти подобно, но Брусника не очень-то в это верила. Чутье утверждало, что излишняя поспешность и суета не приведут ни к чему хорошему.
Шаманка за это время предприняла попытку выяснить, что нашло на Остролиста и как понимать его действия, но не преуспела. Учитель разговаривал неохотно, эту же тему прямо отказывался обсуждать. После того единственного разговора Остролист больше интереса к чужаку не проявлял и вообще делал вид, что оного не существует, и это косвенно подтверждало предположение о какой-то странной проверке. Почему именно такой — старший шаман не отвечал.
Задавать вопросы другим сородичам тоже было бесполезно, в дела старших шаманов простые люди не лезли. А что скажут другие старшие шаманы, женщина и так знала: если есть серьезные сомнения в разумности поступков конкретного «коллеги», они, конечно, вмешаются, но Брусника не сомневалась в бывшем учителе, она просто ничего не понимала.
Что касается спасения Вишни, в слова Руси о том, что поиски чужака увенчались успехом, никто попросту не поверил. Точнее, не поверили первые несколько сородичей, к которым обратилась женщина, а потом кто-то из них рассказал Остролисту. Бывший учитель строго велел Бруснике выкинуть эти глупости из головы и перестать смущать людей, и ей пришлось подчиниться.
Так что через намеченные два дня путники, груженные (главным образом, конечно, Хар) сумками с вещами и скаткой из большого плаща, покинули селение. Их никто не провожал, лишь поглядывали с любопытством, но с расспросами не приставали и уж тем более не собирались помогать. Собственно, Хаггара последнее полностью устраивало: не хватало еще взвалить на себя ответственность за этих горе-спасателей да еще терпеть их постоянное присутствие!
«Крупным и сильным кем-то», которого позвала на помощь рыжая дикарка, оказался олень. Нельзя сказать, что для теневика это оказалось большой неожиданностью — считай, та же лошадь.
Впрочем, нет, неожиданность была именно «большая». В том смысле, что олень оказался по-настоящему здоровенным, существенно крупнее своих дальних родственников из родного мира Хаггара, чьи головы теневику доводилось видеть на стенах в качестве трофеев, и скорее тянул на лося. А живых оленей маг, считающий охоту пустой тратой времени, видел, пожалуй, только в зоосаде, куда юного наследника водил учитель естественных наук, и те в свою очередь здорово уступали трофейным.
Понятно, что никакого подобия седла для удобства пассажиров не предусматривалось.
Кажется, по лицу Хара зверюга прочитала, что ее голову мысленно примеряют к лакированному деревянному щиту, и невзлюбила пришельца с первого взгляда. Чувство оказалось взаимным. Маг неплохо относился к лошадям, умел с ними обращаться и знал, чего от них ожидать, а эта дикая тварь, судя по взгляду, была опасней иных крупных хищников, да и дружелюбием их не превосходила. Вежливо разойтись или ударить на поражение — это теневик еще мог, а вот лезть к оленю на спину никакого желания не испытывал.
Брусника негативную реакцию животного, конечно, заметила и принялась уговаривать его быть добрым и ласковым. Маленькая шаманка в это время висела у оленя на шее и казалась особенно маленькой. Лесное создание слушало благосклонно, против общества женщины явно не возражало и даже позволило погрузить на спину переметные сумы, но у Хаггара эта картина все равно вызывала неприязнь и смутное беспокойство. Хотелось оттащить Бруснику за шкирку, как оттаскивают родители непоседливых отпрысков от облезлых уличных псов, и хорошенько двинуть оленю промеж рогов. Причем не кулаком, а магией. Так, чтобы сразу и с гарантией.
От этого опрометчивого поступка маг все-таки удерживался, но мысленно перебирал свой арсенал в поисках какого-нибудь средства решения проблемы. Как назло, в голову лезли только боевые заклинания и наимерзейшие из проклятий. Из относительно мирных способов приходили на ум только порталы (в качестве несбыточной мечты, потому что телепортироваться наугад, да и вообще телепортироваться в этом странном мире без предварительных исследований чистое самоубийство) и полное подчинение на крови. Последнее хоть и казалось заманчивым, но прибегать к нему не стоило: такие чары полностью лишают воли, объект подчинения действует механически, как кукла, и требует постоянного контроля. И Хар сильно сомневался, что у него хватит опыта и здоровья выдержать три дня такой прогулки. Пришлось бы следить за каждым шагом, выбирая место, куда «коню» поставить копыто — сомнительное удовольствие. Проще уж пешком.
Наконец Руся все-таки договорилась с оленем и подозвала Хаггара.
— Даже не думай, — процедил маг, пристально глядя зверю в большой карий глаз. Подумал пригрозить чарами, но решил, что пока сойдет и так. Ответный взгляд был пристальным и слишком разумным для животного. Кажется, в нем отчетливо читалось понимание ситуации. — У вас все животные такие умные? — обратился теневик к рыжей дикарке.
— Нет, что ты. Это ведь не животное, это дитя Леса.
