Это действие произвело впечатление на всех. Верховые животные настороженно попятились, твари тоже отпрянули, всадники испуганно зашушукались, а безоружный вытаращился на это явление округлившимися от удивления глазами. Потом очнулся и торопливо что-то затараторил командиру, придерживая того за плечо. Еще некоторое время длились переговоры, после чего командир кивнул, склонил голову, опустив взгляд на сапоги Хаггара, прижал свободную ладонь к груди. Понятнее речь не стала, но в ней явно прорезались просительные ноты, а жест, указующий на освободившуюся лошадь, был исполнен вежливости.
Демонстрация силы прошла успешно.
— Ты собираешься ехать с ними? — испуганно пробормотала Брусника, след в след подошедшая за Харом к скакуну.
— Мы же хотим найти Вишню и разобраться, что происходит? — иронично спросил он. В отличие от шаманки, маг пребывал в превосходном настроении. — А они так вежливо приглашают.
— Мне страшно, — призналась женщина, но без возражений вцепилась обеими руками в переданную ей пику, позволила спутнику поднять ее на спину зверя и усадить там боком.
— Все будет хорошо, — отмахнулся Хаггар. Забираться в столь неуклюжее седло, напоминающее скорее попону или толстый матрац, когда там уже кто-то сидит, оказалось очень неудобно, но мужчина предпочел не выпускать Русю из рук. Уж очень подозрительно поглядывали на нее эти типы. А если Вишню умыкнули именно они, в чем Хар почти не сомневался, то где одна шаманка, там и другая.
Азарт захлестнул мага полностью, множась на предвкушение и предчувствие. Теневик ощущал, что вот-вот узнает что-то очень важное и найдет ответы на многие вопросы, и готов был ради этого рискнуть. А страха он не испытывал вовсе, и нельзя сказать, что без причины: в безоружном пришельце Хаггар отчетливо видел родственную ему самому силу. Именно этой силой тот пользовался, чтобы управлять стаей, и именно с ее помощью почуял опасность чар теневика. И не выяснить, как такое возможно, маг просто не мог.
Брусника же, уяснив, что переубедить спутника не получится, крепко прижалась к нему, спрятав лицо на груди, и отчаянно пыталась убедить себя, что ничего плохого на самом деле не случится, что Хар со всем справится и что мужчина знает, что делает. И даже почти сумела себя успокоить, только вот самообладания ее хватило ненадолго. Процессия тронулась с места, звери сделали несколько десятков шагов, а потом мир вокруг изменился.
Поначалу ощущения походили на те, что сопровождали выход на тайные тропы, а вот тому, что случилось после, Брусника названия не могла подобрать.
— Чш-ш, ничего страшного, — проговорил Хаггар и мягко погладил по голове женщину, когда та, судорожно дернувшись и всхлипнув, еще крепче в него вжалась, кажется, мечтая спрятаться у него под рубахой. Отследить момент перехода теневик не сумел, а вот его окончание не заметить было бы сложно. Во-первых, резко и кардинально изменилась местность вокруг: пустошь сменилась вспаханным полем, и жирная мокрая земля комьями начала липнуть к ногам животных, заставляя их ступать тяжело, медленно. Во-вторых, ясное небо сменила плотная серая вата туч, которая тщилась выдавить из себя капли дождя. А в-третьих, и это самое важное, изменилась магия.
Со всех сторон на Хаггара хлынул поток родственной силы. Ощущение опьянило и вскружило голову, хотелось хохотать и пить эту силу, пока она не переполнит все резервы и не хлынет наружу тяжелой волной, сметающей все на своем пути. Казалось, он выбрался из глубоких затхлых пещер на открытый воздух и теперь не может надышаться всласть. Там, где совсем недавно царил и безраздельно властвовал Лес воплощением светлой стороны дара, теперь царила тьма, и Хару не требовалась медитация, чтобы это понять.
Пока теневик справлялся с эйфорией, пытаясь вернуть себе адекватное восприятие реальности, и заодно машинально успокаивал насмерть перепуганную переменами шаманку, процессия доплелась до края поля, выбралась на наезженную тропу и двинулась к виднеющемуся поодаль поселению. И именно оно, стоило подъехать ближе, окончательно отрезвило мага.
Что бы ни происходило с магией, не стоит забывать: они здесь чужие. Да, мир принял как родного, но никакой гарантии, что их так же примут местные жители, нет. Слово «война» в лексиконе этих людей точно есть, достаточно взглянуть на высокий частокол и сторожевые вышки вокруг городка, а где война, там и военная хитрость. Очень может быть, капитан отряда изменил свое поведение именно поэтому, и вполне возможно, сейчас он просто ищет способ безболезненно для себя устранить опасного противника. Буквально силком впихнув эти мысли в собственную переполненную восторгом голову, Хар заставил себя протрезветь и поспешил применить столь дружелюбную стихию по назначению, окутав себя и шаманку плотным коконом защитных чар.
По узкой улице между двух рядов невысоких деревянных домишек Хаггар ехал уже в полном сознании, пристально вглядываясь в окружающих людей. А к концу пути, у большого двухэтажного дома на каменном фундаменте, у мужчины даже появилось логичное и обоснованное предположение, зачем местным понадобились шаманы.
Брусника походя залечила застарелые шрамы от гремучего железа на руках самого Хара, да и все ее сородичи выглядели на редкость благодушными и здоровыми — чистая кожа, белозубые улыбки. А вот здешние целители, если они вообще существовали, такой квалификации не имели, и в сравнении с кочевниками аборигены выглядели жалко и убого.
Собственно, сейчас теневика всерьез занимал только один вопрос: где они находятся? В глобальном смысле. Что это? Параллельная реальность? Отражение мира?
Впрочем, нет, не один. Еще не давала покоя мысль о возможной связи такого странного соседства с упадком и деградацией на Русиных землях. А здесь, интересно, тоже есть такие же следы? Тут тоже обитала более развитая цивилизация? И уж не военный ли конфликт столкнувшихся соседей привел ситуацию к ее нынешнему виду?
Хаггар чувствовал, что ответ где-то рядом, и едва не дрожал от нетерпения, как гончая, заметившая зверя.
Гостям — а может, и пленникам, но Хар таковым себя не считал — жестами предложили слезть на землю и пройти в здание, и те не стали возражать. Мужчина спешился, забрал пику у своей спутницы и со смешком сунул ее в руки одному из воинов. Где потерялся тот, пятый, которого теневик сдернул с лошади, история умалчивала.
Точнее, Брусника, может, и поспорила бы, но мужчина крепко держал холодную от страха руку спутницы и явно не желал слушать возражений, а остаться в одиночестве шаманка не согласилась бы ни за что. Здешних людей она боялась гораздо больше, чем самого этого места, где как будто совсем нет леса, и вовсе не из-за их непривычной внешности. Русю провожали такими взглядами, что она ощущала себя дичью, на которую уже расставили силки, и жалась к своему защитнику все теснее, насколько могла это сделать, не мешая ему и себе идти.
Хар тоже заметил эти взгляды, и ему они понравились не больше, чем рыжей дикарке. А может, и меньше, потому что он точно знал: взглядами местные не ограничатся. Отдавать же им Бруснику он не намеревался ни под каким предлогом.
