Правда, продолжить занимательное выяснение отношений парочке не позволили. Кажется, хозяева поняли, что подобные ухищрения на гостя не действуют и улыбаются танцовщицы напрасно, так что все три девушки удалились, а переводчица сказала, сделав музыкантам знак замолчать:
— Господин желает говорить с гостем наедине.
Разумеется, Хар потянул за собой Бруснику. Хозяевам такое поведение явно не понравилось, но настаивать они не стали. Похоже, поняли, что легко забрать интересующую особу — а Руся явно интересовала их гораздо больше, чем теневик, — не получится, и решили сменить тактику. Запугать? Или купить?
За дверцей находился узкий темный коридор, освещенный единственным чадящим факелом. Справа на второй этаж поднималась вторая лестница, крутая и ненадежная, слева в тупике располагалась еще одна дверь, куда и провели гостей.
Местные жители явно опередили в развитии своих соседей, они уже умели писать и знали бумагу — в этой комнате ее хватало с избытком. Что, впрочем, Хаггара совсем не удивило: война во все времена была лучшим двигателем прогресса.
Несколько столов и стульев, в углу — стеллаж с десятком книг, посудой и какими-то предметами непонятного назначения. Две стены украшены гобеленами и большими белыми шкурами, над входом и узкими окнами, закрытыми ставнями, висели головы незнакомых теневику зверей. В кабинете оказалось не намного светлее, чем в коридоре. Свечи, пара факелов — вот и все освещение.
Хар неожиданно поймал себя на мысли, что местная отсталость раздражает его гораздо сильнее, чем быт кочевников. С теми все было просто и понятно: дикари, дети природы, наивные и забавные, очень органично вписывающиеся в окружающий их мир. Их даже исправлять и развивать не хотелось, настолько естественными и завершенными они выглядели. А эти вроде бы претендовали на цивилизованность, и магу очень хотелось объяснить им, насколько они на самом деле далеки от этого понятия. Заодно изобрести стекло, алхимические светильники, водопровод и еще пару сотен предметов, на которые в родном мире он не обращал внимания, но которые сейчас казались очень нужными и важными.
Только желание это вызывало не исследовательский энтузиазм, а глухое раздражение и недовольство, как будто теневика заставляли объяснять теорию пространственных искажений непроходимому идиоту, ко всему прочему напрочь лишенному магии.
Хозяин и гости расселись на стульях, несколько секунд молча друг друга рассматривали. У Амирада взгляд оказался тяжелый, пристальный, испытующий, только на Хара подобное не действовало никогда: он сам умел сверкать глазами не хуже. Возможно, даже лучше.
— Я чувствую в тебе большую силу, — заговорил наконец правитель почти без акцента, вполне обходясь без переводчика. Женщина, исполнявшая эту роль прежде, потерялась где-то по дороге; видимо, поднялась по лестнице наверх.
— Удивительно, — протянул Хаггар, умудрившись даже не подпустить в голос яда. — И что теперь?
— Я хочу предложить тебе место моего ученика. А когда выучишься — мое место. Ты достоин.
— И что взамен?
— Ничего, ты просто останешься жить здесь, — пожал плечами Амирад.
Хар несколько секунд испытующе разглядывал собеседника, а потом со вздохом сказал:
— Я так похож на идиота? Во-первых, твои дозорные не могли не сообщить тебе, что силой этой я владею не хуже их спутника, а во-вторых, уясни уже: шаманку я вам не отдам.
— Я не мог не попытаться, — усмехнулся хозяин дома. — Отдать не отдашь. Но, может, продашь? Или поменяешь?
— Ты же вроде бы выучил наш язык, так почему обошел в нем слово «нет»? — мрачно спросил Хаггар. Настойчивость местных начала раздражать уже всерьез.
— Кто тебе эта девочка, что ты так за нее держишься? — нахмурился Амирад.
— Это не твое дело, — отмахнулся теневик. Он, даже если бы очень захотел, не сумел бы вот так с ходу ответить на этот вопрос. А мяться и выворачивать душу перед подозрительным чужаком… Нет, спасибо, он еще не настолько одичал и размяк.
— Не тщеславен. Не ищешь выгоды. Умен. Ты не похож на их сородича. Кто ты?
— И это тоже не твое дело. — А вот сейчас сдерживать ехидство маг не стал.
— А если я соберусь решить вопрос силой? — Хозяин насмешливо вскинул бровь.
— Твое право, — пожал плечами Хар. — Удовлетвори мое любопытство: зачем тебе так нужна моя шаманка?
— Дикари умеют лечить, — подтвердил правитель подозрения теневика. — Здесь, в отличие от их родных земель, они гораздо слабее и многих вылечить не способны, и тем они ценнее. А поймать кого-то из них трудно, но еще труднее приручить. Послушная обученная шаманка стоит очень, очень дорого. Я, кстати, готов заплатить тебе эту цену. Точно не продашь?
— Точно.
— Что ж, твое право. Но приглашение все еще в силе, будь моим гостем. Если ты согласен, Омела тебе все покажет. Да, кстати, последний вопрос. Почему от тебя пахло духом смерти?
— Чем? — удивленно вскинул брови маг, уже поднявшийся со своего места.
— Дух смерти — почти неуязвимая сущность, живущая на Грани, охотится одинаково ловко по обе ее стороны. Выглядит как большой хищный зверь. Гончие почуяли его запах на тебе, и их это испугало.
— А… этот, — со смешком протянул Хар, не без удовольствия вспомнив подробности прошедшей ночи и обстоятельства, при которых он успел пропахнуть столь легендарным существом. Белый зверь, дух смерти… Интересно, а более простое название у него есть? — Случайно вляпался, — сообщил он, не заботясь о реакции собеседника и не пытаясь его в чем-то убедить. Говорить правду, что он убил одну из таких тварей, и, более того, сообщать о собственной способности впредь делать это почти безнаказанно, не стал. Незачем бахвалиться силой и демонстрировать собственные способности, когда окружающие доброжелатели только и ждут момента, чтобы превратиться во врагов. Пусть им потом будет сюрприз.
Но, однако, интересно. Получается, белые звери умеют перемещаться из той реальности в эту и обратно? Кое-что это объясняло. В частности, их защищенность равно от теневой магии и чар шаманов.
«Какая-то нечисть это может, а я — нет!» — со смесью раздражения и насмешки подумал Хаггар, но всерьез переживать не стал. Он меньше двух недель в этом мире, а твари тут живут из поколения в поколение! Маг, может, и умнее, но времени у них было существенно больше. Ничего, он наверстает. У него просто нет другого выбора.
Показ окрестностей продолжался недолго, хотя за это время успел опуститься вечер. Удобства во дворе, колодец — на площади, купальня — за частоколом, у озера, общая для всех, куда гости идти отказались.
В конечном итоге их оставили вдвоем в небольшой комнатушке в жилой части дома. Из обстановки тут была деревянная кровать с толстой циновкой вместо матраца, стул, пустой сундук и стол, на котором стоял кувшин с водой и плоская деревянная кадушка. И одинокая свеча на столе, которую зажгла Омела, оставив гостям устройство для высекания искр, почти неотличимое от того, которым пользовалась Брусника.
