Но людям свойственно не замечать приближающейся беды. И даже те самые старики, поминавшие Великий Раскол и считавшие раннюю суровую зиму дурным знаком, всерьез не ждали настоящих проблем. Поэтому беда пришла внезапно. Прикатилась тревожными новостями из соседних городов, залегла в подвалах домов и принялась за подготовку к решительному штурму. Исподволь заползала в человеческие головы и сердца, копилась там, умело затрагивая нужные струны. А ее проверенные и надежные союзники — лютый мороз и перебои с поставками продовольствия — подступали с других сторон.
Над городом зависла единственная мысль: «Что-то будет!» И мало кто понимал, что это «что-то» уже есть, просто не все его видят. Поэтому беда, несмотря на все усилия немногочисленных осведомленных, достигла критической массы и обрушилась на столицу внезапно, за час перед рассветом второго дня зимы, ударив одновременно в разные точки, одной из которых оказался особняк владетеля Хаггара Вераса.
В атакующей группе только совсем уж случайный и недалекий наблюдатель мог бы заподозрить спонтанно собравшуюся толпу, опираясь на внешний вид нападающих — одеты они были очень по-разному. Но действовали настолько слаженно и организованно, что сомнений в спланированности акции не оставалось. А еще среди нападающих были маги, очень сильные маги, именно они составляли основную ударную силу.
Магическая защита сдалась быстро. Никто не собирался в этом доме пережидать войну, защищался он только от грабителей и никак не рассчитывал, что вместо них придут совсем другие люди, не заинтересованные в материальных ценностях.
Хаггара Вераса-старшего, слабого теневого мага, оглушили сразу, еще в постели, и тщательно связали — он даже, кажется, не успел толком проснуться. Его жену, от страха не сумевшую даже закричать, выволокли из кровати, и хмурый молодчик в гражданском, но с военной выправкой вывел ее из комнаты — босую и простоволосую, в длинной белой ночной сорочке. И тот факт, что подобным же образом поступили не только с пожилой владетельницей, но и с молоденькой хорошенькой невесткой, которую и пальцем не тронули сверх необходимого, лучше всего доказывал подготовленность и организованность нападения.
Самую большую проблему в этом доме представлял Хаггар Верас-младший, и опасения нападающих он полностью оправдал. Пыль хладного железа, осевшая на его кожу и волосы, попавшая с первым вдохом в легкие, действовала хоть и недолго — не больше часа, и это в лучшем случае, — но зато эффективно. Но даже такой — пойманный врасплох, оглушенный потерей доступа к магии, нагой и вооруженный единственным ножом, невесть с какой целью хранящимся под подушкой, — он сумел доставить нападавшим несколько неприятных минут, серьезно ранив одного и задев другого. Регулярные тренировки не прошли даром.
Маги не приближались и ничем помочь не могли — хладное железо не пропускало сложные чары даже снаружи, а более простые и грубые могли сработать как угодно, вплоть до рикошета в создателя. Но в нападении участвовали не только они, и вскоре теневика оглушили и скрутили.
Очнулся Хаггар-младший не то от холода, не то от ощущения сосущей пустоты внутри, там, где совсем недавно в такт стуку сердца пульсировала магическая сила. Чувство было жуткое — как будто его вдруг лишили то ли зрения, то ли осязания. Неприятные ощущения дополнительно усугубляла и тяжелая пульсирующая боль в затылке.
Некоторое время мужчина лежал неподвижно и мучительно пытался понять, кто он, где находится и что вообще происходит. Ответ на первый вопрос пришел быстро, а вот другие два не спешили.
Маг медленно открыл глаза и обнаружил прямо над собой низкий — кажется, протяни руку и достанешь — темно-серый потолок. В непонятных пятнах и даже как будто подпалинах, он не то чтобы давил сверху, скорее, ехидно скалился. По пятнам и щербинам скакали нервные тени, и слабый колышущийся свет вкупе с этим самым потолком вызвал из памяти ассоциацию. Карцер в школе, вот на что это походило.
Хаггар медленно сел, морщась от боли и немоты в замерзших конечностях, потер ладони друг о друга, озираясь внимательней. Клетушка, в которой он сейчас находился, действительно почти не отличалась от той, где прошло много часов его юности. Разве что чуть больше: мужчина мог вытянуться на койке в полный рост. А еще здесь не было двери, только толстая решетка от пола до потолка, между прутьями которой он не сумел бы просунуть руку, не коснувшись металла. Не требовалось подходить ближе, чтобы понять, из какого материала они сделаны.
Тяжелые широкие тугие браслеты из того же хладного железа охватывали не только запястья арестанта, но и щиколотки. Кажется, именно из-за этих украшений он так замерз.
«Как меня, однако, боятся», — лениво подумал он, разглядывая тусклый серый металл.
Хладное железо имеет очень мало общего с собственно железом. Насколько Хаггар знал, основой-то служит именно оно, но что еще добавляется в процессе изготовления и как вообще этот процесс протекает, знали единицы. Поговаривали, создают его сумеречные, а некоторые даже могут избегать его влияния, но это лишь слухи. А факт в том, что стоимость хладного железа никогда не опускалась ниже цены золота.
Существовало два сорта этого металла. Один — тот, из которого состояли наручники, — вызывал лишь легкий зуд и блокировал магию только при контакте с кожей. А второй — гремучее железо — оставлял на коже магов язвы, подобные химическим ожогам, которые заживали очень долго и трудно и не поддавались магическому лечению. Гремучее железо применялось чрезвычайно редко, стоило раза в четыре дороже своего побратима, но зато не позволяло магии существовать на некотором от него расстоянии.
Тут теневик наконец вспомнил события, предшествовавшие пробуждению, и зло скрипнул зубами, стиснув кулаки. Острые края браслетов впились в кожу и обожгли болью, но мужчина от застилающей глаза ярости не придал этому значения.
Один вопрос не давал ему покоя. Как? Как нападающие сумели пройти незамеченными, почему он не проснулся при нарушении защиты?
Или, скорее, кто и как сумел повлиять на него, притупив бдительность, потому что поверить в собственный провал без постороннего вмешательства маг не мог. Он ведь ждал чего-то подобного, он готовился отражать атаку, но… магией, разорви их всех Незримый! А они сумели подойти в упор и нанести удар первыми.
Какое-то время Хаггар сидел неподвижно, терзаемый бессильной злостью и безосновательными предположениями. Но даже от них была польза, эти мысли и бурлящие эмоции отвлекали от черной жгучей пустоты внутри. За свою жизнь маг так привык к теплому ровному пульсу магии, что без него ощущал безнадежность и почти отчаяние.
Что происходит, он догадывался. Увы, сбывались самые худшие прогнозы Барона: бунт не просто не удалось задушить в зародыше, он стремительно набирал обороты и лесным пожаром распространялся по стране. А теперь вот, видимо, подкатился к самой столице. Слишком быстро, слишком велики оказались масштабы заговора, слишком нагло и уверенно действовали преступники.
Но злился маг не только на них, а в равной степени и на себя. Даже не на эту недавнюю стычку, в которой проиграл, а на собственное поведение раньше. На то, что не слушал умницу Барона, на то, что отмахивался от всех его предупреждений. Слишком увлекся магией и научными изысканиями, упивался своей силой и поисками могущества. Где они теперь, эти силы и возможности, не снившиеся ни одному магу? За решеткой из хладного железа.
