Вот на что походили эти два мира. Два разноименных заряда, два иона, сцепившиеся в молекулу, только объединенные не электромагнитными силами, а взаимодействием разных видов магии. Они столкнулись, выбив друг из друга какие-то части, да так и остались связанными в одно целое. Не слились, не проросли друг в друга, но оказались сшиты, как нитками, тонкими энергетическими каналами. Именно по этим каналам, как по тоннелям, переходили из мира в мир жители темной половины: не пробивали свои проходы, а пользовались уже готовыми, наловчившись открывать двери. Потому и не могли они перемещаться из любого места, а только из того, где уже существовала энергетическая нить.
А то, что было сшито, вполне возможно разорвать, так ведь?
Идея показалась настолько простой и очевидной, что Хаггар даже удивился, как он не подумал об этом раньше. Лучший, самый эффективный способ предотвратить войну жителей дух миров — сделать так, чтобы они больше не могли встречаться. Никогда и ни при каких обстоятельствах.
Мысль так увлекла мага, что он не задумался ни о грядущих последствиях, ни о принципиальной возможности его реализации пусть очень талантливым, но человеком. Он просто перерубил ближайшую нить, и результат оказался впечатляющим. Тот край, что тянулся назад, к миру, откуда они шли, «одноименно заряженный», отшатнулся испуганной змеей, а второй — пиявкой присосался к ауре мага. Но главное, нити не восстанавливались!
Новый удар, второй, третий… Он рвал связь, втискивался между мирами, своей аурой замещая для светлого мира его темного соседа, и с непонятной отстраненностью наблюдал за результатом. Запоздало мелькнула мысль, что сил его вряд ли хватит, все-таки слишком огромный масштаб, а он всего лишь человек. Но мысль эта мелькнула и пропала, потерявшись на фоне ясного осознания: так надо. Не ему надо, и даже, наверное, не мирам — какое им дело до смертных, копошащихся на поверхности? Одной забавной рыжей дикарке, не знающей страшного слова «война». Для того чтобы так никогда его и не узнать. И сейчас это казалось ему важнее всего, включая собственную жизнь.
Почему? Да какая, в сущности, разница! Главное, он точно знал, что нужно делать, и делал это, не размениваясь на сомнения и сантименты.
Последним, что запомнил теневик, стало начало цепной реакции: несколько ближайших нитей лопнули уже самостоятельно, без его участия. А дальше волной необоримой слабости накатила темнота.
Брусника проснулась резко, как будто ее толкнули в плечо. Открыла глаза, увидела над собой знакомое голубое небо, слегка припорошенное белой дымкой облаков, и некоторое время неподвижно лежала, глядя в него, прислушиваясь и пытаясь понять, что происходит и что разбудило ее так внезапно.
Последние события помнились смутно, туманно и больше походили на сон. Какое-то страшное место, где нет Леса, странные злые люди, дома из камня и дерева… Полно, разве такое может существовать в реальности? Она просто задремала здесь, на пустоши, пока Хаггар занимался своими делами!
Мысль о мужчине отозвалась в груди тревогой, подстегнула, заставила стряхнуть непонятное оцепенение. Руся торопливо села и заозиралась в поисках Хара. Тот обнаружился неподалеку, неподвижно лежал ничком и даже как будто не дышал. Женщина заполошно метнулась к нему, с трудом перевернула, попутно оценивая состояние.
Новостей обнаружилось две, как водится — хорошая и плохая. Мужчина пока еще был жив, но вот именно что пока. Жизненная сила утекала из него и впитывалась в окружающий мир, как вода из прохудившегося бурдюка, уходящая в сухой песок. Пару мгновений Брусника потратила на безуспешные попытки понять, как такое вообще возможно, а потом плюнула на все, стиснула зубы и, торопливо просунув руки в ворот его рубашки, принялась за лечение, помянув добрым словом свое любопытство. Теперь она, по крайней мере, знала, чего ждать и к чему готовиться.
Правда, готовилась она, как оказалось, не к тому, к чему следовало. Боли — той острой, пронзающей голову — не было, вместо нее у женщины появилось ощущение, что она с размаху врезалась в скалу всем телом. Не сразу шаманка сообразила, что ее пациент просто сопротивляется воздействию. Но обдумывать это неожиданное открытие было некогда, и Руся, стиснув зубы, принялась продираться сквозь это сопротивление, шепотом уговаривая мужчину не мешать, довериться, принять помощь…
Хаггар же просыпался постепенно, как будто не решаясь полностью прийти в себя, а главное, оглядеться и понять, где он находится и что происходит вокруг. Он-то как раз отчетливо помнил все, что предшествовало забытью — и дорогу, и сшитые миры, и собственное сумасбродство, которое вполне могло стоить жизни. Более того, которое по всем законам мироздания должно было бы стоить жизни идиоту, без всякой подготовки сунувшемуся в материи, неподвластные простым смертным. И ладно бы в первый раз!
«Ничему-то жизнь не учит», — мрачно подумал он и осторожно открыл глаза.
Но самочувствие оказалось на удивление неплохим. Ощущались руки и ноги, впивающиеся в спину камни; перед глазами не плыло, ничего нигде не болело и даже не мутило. Единственное, что доставляло неудобства помимо камней под спиной, это непонятная тяжесть на груди, как будто его чем-то придавило. Попробовав пошевелиться, Хар удовлетворенно отметил, что конечности слушаются, и попытался сесть, заодно оглядываясь и пытаясь сориентироваться в пространстве.
Обнаружив себя на пустоши — или, по крайней мере, в местности, очень на нее похожей, он приободрился. А вот второе открытие оказалось тревожным: на его груди лежала маленькая шаманка, не подающая признаков жизни. Тревога норовила перерасти в страх, но теневик дал ей мысленного пинка и все-таки сел, аккуратно придерживая женщину. Бледная, с тенями под глазами, она, к счастью, оказалась жива, а подсохшие следы крови на его рубашке, у нее под носом и даже, кажется, на ушах сказали очень многое. Опять она его лечила и опять, наверное, спасла жизнь. Невзирая на клятву? Или он так и не забрал разрешение ее нарушить? Хаггар точно не помнил, а уточнить подробности сейчас не мог — магия пока не отзывалась. Она не пропала, ощущалась рядом, под рукой, но, фигурально выражаясь, тоже находилась в обмороке.
— Дуреха, — тихо пробормотал Хаггар, бережно прижимая голову Брусники к своему плечу и вновь озираясь.
Та, ради кого все это путешествие затевалось, сидела на камнях неподалеку, безразлично глядя в пространство, и теневик облегченно перевел дух. Не хватало еще потерять эту особу вне мира! Может, судя по ее состоянию, для всех бы так было лучше, но мужчина не собирался брать на себя ответственность за это решение. Да и обидно было бы потерять ее вот так, в последний момент и совершенно случайно. Даже несмотря на то, что результат поездки оказался гораздо значительней, чем просто спасение одной шаманки.
— Вишня! — окликнул ее Хаггар. Женщина обернулась на голос, и по-прежнему пустой взгляд сфокусировался на нем. — Встань, — на пробу скомандовал он.
Шаманка послушалась, что теневика обрадовало. Он бы, наверное, сумел дотащить до лагеря обеих дикарок — тут недалеко, да и нетяжелые они, но желания делать это не испытывал. Во всяком случае, по отношению к незнакомке.
