После того, как на моих глазах в порту Одессы немецкие пикировщики потопили санитарный транспорт с ранеными и эвакуируемыми семьями комсостава, жалости к их раненым у меня не осталось. Нисколько. Преобладала радость, а точнее – злорадство, при мысли о том, что теперь вот эти мертвы и больше никого не убьют, не ограбят и не изнасилуют. Наше созерцание горящего поезда было прервано командами: "Рота на броню!" и "Вперёд, марш!".
У реки Альма, к которой мы вышли около двух часов ночи, повторилось всё то же самое, что уже было под Червоным. Выслать вперёд передовой дозор в составе одной машины и усиленного отделения, а остальным лопаты в зубы и копать – отсюда и до рассвета, ибо утром начнётся. Что начнётся? Да немцы со страшной силой будут рваться на волю из той мышеловки, в которую для них превратились их позиции под Севастополем. А там осаждала город, ни много, ни мало, пусть и потрёпанная, но армия. Мы по сравнению с ней, как бульдог рядом со слоном. А посему – копать, копать, копать! Особенно тщательно укреплялся и маскировался тет-де-пон на левом берегу реки.
Но мы успели. Перед самым рассветом, когда покрытое тучами небо уже стало на востоке сереть, капитан Рагуленко собрал вокруг себя всех средних и младших командиров.
– Итак, поскольку товарищ Суворов сказал, что каждый солдат должен знать свой манёвр, – начал он, – а посему...
- Товарищ капитан, – раздался голос старшины Осадчего из моей группы, – а ведь генералиссимус Суворов нам не товарищ...
- Во-первых, товарищ старшина, перебивать командиров нельзя... А во-вторых, какие у вас претензии к Александру Васильевичу? Всю свою жизнь он честно служил России, от капрала Семёновского полка до генералиссимуса. Уже достигнув высоких чинов, имел один заплатанный мундир да пару стоптанных сапог. Ел из солдатского котла. Воевал так, что одного его имени до расслабления кишечника боялись все окрестные короли и султаны. Вот послушай, старшина, что говорил Александр Васильевич: "Доброе имя есть принадлежность каждого честного человека; но я заключал доброе имя моё в славе моего Отечества, и все деяния мои клонились к его благоденствию". – Хорошо сказано? А вот как он умер, так сразу у царя случилась незадача – Аустерлиц.
- Но исторические экскурсы отложим на потом, а сейчас текущая обстановка... Как вам уже известно, таких механизированных рот в составе бригады четыре. Наша с вами задача – удерживать атаки противника на Симферополь вдоль линии железной дороги. Наши соседи справа в составе двух рот вытеснили остатки разбитых 22-й и 50-й дивизий вермахта вдоль морского побережья за линию реки Альма. Наш сосед слева, вторая рота нашего же батальона, час назад оседлала Салгирский перевал и теперь спешно укрепляется.
И самая хорошая новость – ветер начинает стихать. И пусть волна ещё не позволяет работать самолётам с "Кузнецова", но с аэродрома Саки ударные вертушки в воздух уже подняты, так что без поддержки сверху мы не останемся. Короче, товарищи, держать хвост пистолетом!
Да, а ведь до наших в Севастополе осталось километров тридцать, не более. Уже отчётливо слышен хриплый гул канонады, усилившейся перед самым рассветом. Это наши товарищи стараются прорваться навстречу нам.
6 января 1942 года. 06:05. Немецкие позиции в Бельбекской долине.
До рассвета осталось каких-то полчаса. Как только станет светло, Иваны начнут свои сумасшедшие, изматывающие атаки на позиции германской армии, но пока на той стороне всё спокойно. Монотонно воет ветер и дождь барабанит как заведенный по брезентовому пологу, от чего часовых невольно клонит в сон. Под ногами хлюпает жидкая грязь. За ночь резко потеплело, и теперь все вокруг раскисло. Ещё немного, и начнётся проклятая русская "распутица". Солдат зевает и пытается очистить сапоги от налипшей на них глинистой дряни. Кажется, что к каждой ноге привязали по гире. Непривычное ухо не уловило, что в вой ветра добавился ещё один свистящий звук. Это Смерть уже взмахнула своей косой.
Пилотам ударных вертолётов в приборы ночного видения хорошо видны все землянки и блиндажи, в которых сейчас отдыхают немецкие и румынские зольдатики. Машины разошлись широким веером, индивидуально выбирая цели. Первый залп 80-мм фугасно-объёмно-детонирующими НАРами был, как небесный огнь и вихрь, сошедшие на Содом и Гоморру.
Скользящие в полумраке над землей хищные винтокрылые тени были везде, оставляя за собой развороченные воронки вместо блиндажей и трупы немецких солдат. Гулкий грохот разрывов докатился и до советской стороны. И совпал он с приказом представителя Ставки генерал-лейтенанта Василевского немедленно провести на Бельбекском направлении разведку боем. 8-я бригада морской пехоты стремительным рывком ворвалась на развороченные, закопчённые и изуродованные вражеские позиции.
Немецкая артиллерия, которая сначала открыла по атакующей советской морской пехоте довольно интенсивный огонь, быстро сбавила темп, а потом и вовсе замолчала. Видя успех морских пехотинцев, в наступление перешли 95-я и 25-я стрелковые дивизии. Правый фланг немецкого фронта треснул и начал разваливаться, тем более, что ударные вертолёты к ним возвращались не раз и не два. Обстановка под Севастополем стала меняться каждую минуту, пока примерно в десять утра не стало ясно, что немецкий фронт разорван и советские войска быстро продвигаются к Бахчисараю на соединение с Евпаторийской группировкой.
6 января 1942 года. 07:15. 1-я рота батальона "Балтика". Капитан морской пехоты Сергей Рагуленко.
Час назад с позиций за нашей спиной открыл огонь самоходный артдивизион. Судя по звуку выстрелов, "Мсты" били полным зарядом, куда-то чуть ли не по немецким позициям под Севастополем.
Твою мать! Вдребезги и пополам! Всю ночь ребята как сумасшедшие кроты рыли окопы, крепили, так сказать, оборону, и вот вам пожалуйте – приказ перейти в наступление. Оказывается, час назад, воспользовавшись ослаблением ветра, наши вертушки поднялись в воздух с аэродрома Саки и нанесли фашистам визит вежливости на позиции в Бельбекской долине. Все шестнадцать штук. Такой "вежливости" гитлеровцы не выдержали... Это же какой живодёр придумал – объёмно детонирующими НАРами врезать за полчаса до рассвета по блиндажам со спящими зольдатами. Как я понимаю, все кроме часовых в этих блиндажах так и остались.
Потом наши героические деды пошли в атаку. И что они увидели? Немецкие позиции разгромлены не по-детски, всюду изуродованные трупы, бегает пара сошедших с ума недобитков с криками "Рус, нихт шиссен!". И, как говорится, "мёртвые с косами вдоль дорог стоят – дело рук красных дьяволят".
Короче, немецко-румынский фронт в Бельбекской долине разрезан пополам. 5-я румынская горнопехотная прижата к морю между реками Бельбек и Кача. Остатки 22-й пехотной отжаты к востоку в сторону горы Яйла-Баш, и влившиеся в разрыв части Приморской Армии захватили возвышенность Кара-Тау и наступают на Бахчисарай. А наши самоходки, стрелявшие час назад, подавили последние дееспособные гитлеровские батареи...
Тут, конечно, поучаствовали и вертушки, – как же без них! – но на северном фасе фронта ни у немцев, ни у румын артиллерии больше нет. Это медицинский факт. Короче, идём на соединение с нашими. Нет, с НАШИМИ!!!
