Товарищ Сталин прервал затянувшуюся паузу.
– Товарищи, должен вас заверить, что всё это не шутка и не фотомонтаж. Это есть! И именно вам с этим теперь предстоит работать. Именно эта сила, внезапно появившаяся в нашем мире из 2012 года вечером 4 января, разнесла в пух и прах 11-ю германскую армию и практически уже освободила Крым. Вы, товарищ Рокоссовский, назначаетесь командующим Крымским оборонительным районом, который будет включать в себя все наши части дислоцированные в Крыму. Но главной вашей ударной силой должна стать Отдельная Тяжёлая Механизированная Бригада ОСНАЗА РГК.
Но в вашу задачу будет входить не только окончательная очистка Крыма от немецких оккупантов. Используя свои таланты и мощь наших потомков, вы, товарищ Рокоссовский, должны провести операцию стратегического значения по разгрому и окружению южного фланга группы армий Юг. Все материалы по планируемой операции находятся в этом пакете, – Верховный передал Рокоссовскому ещё один пакет. – Здесь пока только общие цели и задачи, детальный план операции вам необходимо разработать в недельный срок. Для разработки операции приказываю привлечь товарища Василевского и командира ОТМБ-1 полковника Бережного. У полковника, может быть, и нет вашего военного таланта, товарищ Рокоссовский, но зато у него много знаний, которых у вас нет. Соедините свой талант и его знания – и дайте нам большую победу.
Теперь вы, товарищ Кузнецов... Ваша задача: прибыв на эскадру из будущего, выяснить боевые возможности как каждой отдельной боевой единицы, так и эскадры в целом. Как Нарком военно-морского флота СССР, вы должны разработать максимально эффективные способы применения этой силы в войне с фашистской Германией. В общем, примите эти корабли под своё руководство.
Контр-адмирал Ларионов, командующий этой эскадрой, очень хорошо о вас отзывался. Да и их флагманский корабль носит ваше имя. Не опозорьте такого доверия и уважения к себе.
На этом всё. Товарищ Берия свои инструкции от меня уже получил. Если что, и штаб особой мехбригады, и флагман эскадры имеют со мной прямую связь. Поскольку дело масштаба ОВ, то, – Сталин провел рукой по аппарату связи, – при любой проблеме выходите на связь немедленно. А теперь всё, товарищи, самолёт ждёт!
7 января 1942 года, 15:15. Примерно на полпути между Констанцей и Севастополем:
Мерно гудят моторы бомбардировщиков. Целых три девятки грозных He-111H первой группы 100-й бомбардировочной эскадры мерно месят винтами воздух в заоблачной восьмикилометровой выси. Перед ними поставлена задача – утопить пережидающую шторм на траверзе Евпатории большевистскую эскадру. В составе которой – вы только подумайте! – даже авианосец. Ведет асов люфтваффе к цели командир группы майор Гельмут Кюстер. Над головами пилотов, стрелков и штурманов вечно голубое на такой высоте небо. Слепящее полуденное солнце, сейчас, в январе, стоит довольно низко над горизонтом по правому борту. С той стороны немецкие стрелки не ждут никакой угрозы, ведь там, в двух сотнях километрах турецкий берег. Внизу бушует шторм и большевистский авианосец сейчас беспомощен. Налёт будет, как всегда внезапным и уничтожающим. Позавчера в полдень группа, совершавшая перелёт по маршруту Мэркиш-Фридлан-Саки приземлилась на аэродроме под Констанцей, потому что конечный пункт назначения оказался захваченным большевистским десантом. Вчера весь день погода была нелётная, над Констанцей бушевал ураганный ветер. И только сегодня, когда всё немного притихло, метеорологи наконец разрешили вылет.
Никто их немецких пилотов, даже Кюстер, не знал, что они уже стали жертвенными барашками. Ещё тридцать пять минут назад двадцать семь отметок появились на радарах "Кузнецова". Большая высота, это знаете ли, ещё и высокая радиозаметность. Пятнадцать минут назад от взлётной полосы аэродрома Саки оторвались два Истребителя Миг-29К. Именно так, Истребители с большой буквы. И теперь костлявая уже замахнулась своей косой над головами гансов, фрицев и людвигов. А они, наивные, об этом, что называется, ни сном, ни духом.
Две появившиеся на горизонте чёрные точки стрелки бомбардировщиков не заметили, потому что те зашли со стороны солнца. Экипажи Хейнкелей оставались в полном неведении до самого последнего мгновения, когда, как им показалось, из солнечного диска на головную девятку обрушились очереди из пушек. Вместо отстрелянных при сопровождении самолёта товарища Василевского ракет, техники подвесили под крылья истребителей по две спаренные контейнерные пушки ГШ-23-2 калибром 23 миллиметра. Эти пушечные контейнеры были позаимствовано из комплекта подвесного вооружения ударных вертолётов. В результате получился шквал пушечного огня. Немецкие самолёты не загорались, нет. Они просто рассыпались на части от попадания одного-двух снарядов. Надо ещё сказать, что майор Скоробогатов вместе с ведомым зашли на цель с такого ракурса – справа, чуть сзади и сверху, – что головная девятка состворилась в единую цель, где каждый снаряд отыщет свою жертву. Ну, а радар и прицельно-навигационный комплекс сделали их стрельбу убийственно точной.
Пилоты и штурманы следующих девяток сначала увидели только плотный поток пушечных трасс рубинового цвета, которые перечеркнули небо и обрушились на головную группу. Два бомбардировщика из крайней правой тройки, ведущий и правый ведомый, сразу же камнем пошли к земле. Один, крутясь в беспорядочном штопоре, с оторванным почти у центроплана правым крылом, другой – с развороченной пилотской кабиной. Немецких лётчиков не спасло хвалёное бронестекло-флинтгласс, рассчитанное только на пули винтовочного калибра. Ещё секунда, и тридцатимиллиметровый снаряд попал ведущему левой тройки в район кабины нижнего стрелка. Взрыв оторвал хвостовое оперение вместе с куском фюзеляжа по самый центроплан. Вы видели, как падает топор? Бомбардировщик с оторванным хвостом идёт вниз столь же изящно.
Потом в одной точке пространства-времени совместились немецкая бомба в бомболюке самолёта майора Кюстера и русский тридцатимиллиметровый пушечный снаряд выпущенный майором Скоробогатовым. В результате бурной страсти, вспыхнувшей при их встрече, самолёт Кюстера превратился в огромный огненный шар. Когда немецкие лётчики второго и третьего штаффеля снова обрели способность видеть, впереди уже не было ни одного самолёта. Хотя нет, один Хейнкель, густо дымя повреждённым правым двигателем быстро снижался к поверхности облаков. Ослеплённые вспышкой взрыва самолёта командира группы, немцы не успели рассмотреть, ни кто их атаковал, ни куда нападавшие скрылись. Штурмана и стрелки бомбардировщиков встревожено крутили головами в поисках безжалостных убийц, но видели только безмятежную голубизну неба, да белопенную поверхность облаков. Два стреловидных силуэта выпали из облаков слева-снизу и из мёртвой зоны пошли в атаку на второй штаффель. На этот раз немцы видели, кто и как их убивал. На атакующих самолётах затрепыхались огненные светлячки стреляющих пушек. Один в носу и по два спаренных под крыльями. Эфир заполнили проклятия и крики отчаянья. Кто-то ругался, кто-то молился, а кто-то безумно хохотал. Всё это с ужасом слышали офицеры штаба группы, оставшиеся на аэродроме в Констанце. Минули длинные как вечность пятнадцать секунд, и второго штаффеля тоже не стало. Командир третьего штаффеля гауптман фон Конрад отдал казалось бы единственно верный в такой ситуации приказ: «Снизиться, уйти в облака, и пробиваться к цели поодиночке. Хайль Гитлер!»
