Товарищи Кузнецов и Берия на лидере "Ташкент" в сопровождении крейсера "Молотов" уходили в море на соединение с нашей эскадрой. Правда, сперва они должны были обеспечить погрузку на наши БДК двух свежих полков 336-й дивизии, только недавно прибывших в Севастополь из Новороссийска и до сих пор находящихся в резерве. Решить этот вопрос с товарищами Василевским и Рокоссовским с нашей связью не составило никаких проблем. Надо было видеть, с каким уважением смотрел после этого адмирал Кузнецов на маленькую чёрную коробочку.
Капитан НКВД Осадчий со своими бойцами возвращался в своё управление с приказом забыть всё, что видел и слышал. Ну а мы вместе с очередными "жертвами сталинских репрессий" отправлялись обратно в Сарабуз с надеждой, что нам всё-таки дадут поспать сегодня хоть три-четыре часа.
7 января 1942 года, 23:15, Севастополь, Северная бухта, лидер «Ташкент». Командир корабля, капитан 2-го ранга Василий Николаевич Ерошенко
Телефонный звонок из штаба флота, прозвучавший за час до полуночи, был для нас полной неожиданностью. Мой комиссар Григорий Андреевич Коновалов в это время тоже был со мной на главном командном посту. Сняв трубку, я неожиданно для себя вместо голоса контр-адмирала Октябрьского услышал голос нашего наркома Николая Герасимовича Кузнецова. Уж его-то я ни с кем не перепутаю. Нарком спросил:
– Капитан 2-го ранга Ерошенко?!
- Так точно, товарищ нарком! – браво ответил я.
– Сколько времени тебе надо, чтобы отдать швартовы?
Я задумался.
– Полчаса, товарищ нарком, – потом добавил. – Товарищ адмирал, я не получал никаких указаний насчёт выхода в море от штаба флота или от товарища Октябрьского...
Адмирал Кузнецов громко хмыкнул в трубку.
– Считай, что получил – Черноморским флотом временно командую я.
- А товарищ Октябрьский!? – не понял я.
- А товарищ Октябрьский уже не товарищ. Гражданин Октябрьский решением Ставки за пассивность в боевой обстановке при выполнении стратегической наступательной операции снят с должности и арестован. И теперь товарищи из НКВД будут выяснять у него, как он дошёл до жизни такой. Понятно?!
- Так точно товарищ адмирал, понятно! – я сделал своему комиссару, который стоял рядом и слушал наш разговор, жест, который должен был означать: "Вот видишь, я же тебе говорил!".
- Ну, молодец, если понятно, жди. Буду у тебя через десять минут. И самое главное – ничему не удивляйся!
И товарищ Кузнецов отключился.
- Что значит – ничему не удивляйся? – не понял я, тоже положив трубку. Но приказ получен, и надо его исполнять. Тем более что вон командующий флотом уже загремел под фанфары за "неоправданную пассивность". Быстро отдал команду командиру БЧ-5 поднять пары до полных, а командирам БЧ-2 и БЧ-3 объявил готовность номер 1 через тридцать минут.
До этого мы поспорили с комиссаром и со старшим помощником: кто слетит со своего поста после того, как вчера днём страшно поскандалили Василевский и Октябрьский. Тогда Октябрьский флот в море так и не вывел, ссылаясь на шторм и немецкую авиацию. Правда, той немецкой авиации в Севастополе не видели с вечера четвёртого числа. Уже утром пятого всё как отрезало. Три дня ни налётов и бомбёжек, ни даже одинокого разведчика. Тишь и благодать.
Что-то я задумался, а на стоящем у причала рядом с нами крейсере "Молотов" тоже началась суета. Значит, не нас одних подняли по тревоге. Правильно, хватит нам бегать от немцев, теперь пусть немец побегает от нас. А комиссар мой стоит рядом задумчивый-задумчивый. Это что же делается, если сняли с должности и арестовали пусть и полного дурака, но ведь дурака-то политически правильного и идеологически выдержанного! Который даже свою безыдейную фамилию Иванов, сменил на революционную – Октябрьский. А эти рассказы, что в Крым прорвались беляки, как в двадцатом, и счас...
А вот что "счас", никто так сказать и не смог, а "беляки" оказались Осназом РВГК. Весь Севастополь видел тот танк с двухствольной пушкой, на котором Василевский приехал на ФКП ругаться с Октябрьским. И тех головорезов, которые сидели на этом танке в пятнистых куртках и штанах, обвешанные оружием с ног до головы. Наши это, а не какие не беляки. Знакомый там рядом был, рассказывал. У этих, у пятнистых, каждое третье-четвёртое слово – товарищ. Товарищ боец, товарищ сержант, товарищ капитан, товарищ Иванов, товарищ Сталин. А беляков, даже перекованных, вы этому не научите, это у них самое грязное ругательство. А если и говорят, то тянут так, словно рот полон слюны.
Минут через десять на набережной со стороны Южной бухты вспыхнули синеватые огни двух маскировочных фар. Мы с комиссаром только охнули, когда из широкой, мощной даже на вид легковой машины выбрались Николай Герасимович Кузнецов, и известный всей стране "человек в пенсне". С другой стороны машину обошёл осназовец. Никем другим этот высокий военный в чёрной как ночь униформе и круглом шлеме быть не мог. Обменявшись с нашими гостями парой слов, он пожал им обоим руки и, дождавшись, пока они по трапу поднимутся к нам на борт, уехал куда-то по своим делам.
- Интересно, – сказал мне мой комиссар, – товарищ Берия – это весь сюрприз, который нам обещал товарищ Кузнецов, или будут ещё?
- Не знаю, Гриш, – ответил я, одергивая китель перед приходом сразу двух наркомов. – Обстановка сейчас такая, что я бы не зарекался. Так что, был приказ – ничему не удивляться, а мы с тобой люди военные, приказы должны выполнять. И попомни моё слово, сегодня будет, на что посмотреть. Мы или сгинем бесследно, или войдём в историю вместе с нашим "Ташкентом".
Не успел комиссар ничего мне ответить, как вахтенный ввёл на главный командный пост товарищей Кузнецова и Берию. Зажмурив глаза, я шагнул вперёд.
– Товарищ народный комиссар военно-морского флота, лидер "Ташкент" приводится к состоянию "Готовность номер 1", будет готов выйти в море, – я посмотрел на часы, – через двенадцать минут. Докладывал командир корабля, капитан 2-го ранга Ерошенко.
- Вольно, товарищ Ерошенко!
Николай Герасимович выложил перед нами карту.
– Ваша первая задача на эту ночь – встретить вот в этой точке, юго-западней мыса Херсонес, четыре больших десантных корабля и сопроводить их в бухту Стрелецкая для погрузки на борт личного состава десанта. Всё понятно?
Мы с комиссаром кивнули, а в голове метались мысли: большие десантные корабли – звучит грозно. Но в РККФ нет кораблей такого класса, как, кажется, и ни в одном флоте мира. И откуда они тут взялись, да ещё и четыре штуки сразу? Это случайно не те, с которых высаживалась мехбригада полковника Бережного под Евпаторией? А как же, наслышаны-наслышаны – шок и трепет. Но только вот так высаживать десант, прямо на плавающих танках, кажется, ещё никто толком не догадался.
Мою мысль опередил мой комиссар.
– Товарищ нарком, а это случайно не корабли из состава той эскадры под Евпаторией? Так ходили слухи, что над ними – андреевские флаги...
