Товарищи командиры собрались. Тех, что с погонами, и тех что с нашивками на рукавах, точно поровну. Поглядывают друг на друга с настороженностью и недоверием. Не вина последних, что в небе господствовала немецкая авиация, а ими командовал человек, который явно не соответствовал своей должности. Вот, к примеру, даже два новейших британских линкора месяц назад не смогли устоять перед массированной атакой японских торпедоносцев и топмачтовиков. И первые тоже не виноваты, что неким, неведомым нам силам, пришлось бросить их в этот прорыв, чтобы заткнуть зияющую дыру, которая образовалась не по их вине. Начнём!
- Итак, товарищи, командованием, – я кивнул в сторону портрета товарища Сталина, намекая, кем лично отдан этот приказ, – перед нами поставлена задача: уничтожить торговый порт и военно-морскую базу Констанцы. Силы, в данный момент способной помешать нам в этом деле, не существует. Противодействовать нам могут два устаревших румынских эсминца и несколько торпедных катеров. Германские береговые батареи, обороняющие порт, имеют калибры 105 мм – 127 мм. Первая фаза операции начнётся ещё до рассвета с их подавления.
Я посмотрел в сторону выходцев из 2012 года.
– Товарищ Сталин разрешил нам истратить для этой цели до тысячи осколочно-фугасных снарядов калибра 130-мм из вашего боекомплекта. Больше ни один корабль не должен стрелять по тем целям, которые выделены для "Москвы" и "Адмирала Ушакова", поскольку это собьёт с толку автоматику корректировки огня. Ведь так, Василий Васильевич? – обратился я к командиру "Москвы" капитану 1-го ранга Остапенко.
- Так точно, товарищ адмирал, – ответил он мне. – Чужой разрыв, это всё равно, что под руку толкнуть. И получится, "Хотели как лучше, а получилось как всегда".
- Слышали?! – я обвёл собравшихся взглядом. – С наступлением рассвета на внутренний рейд входят "Парижская коммуна" и "Молотов", где устраивают румынам в порту хорошенький кордебалет. Но сперва, во избежание международных инцидентов, попросим удалиться восвояси суда нейтральных государств. Для непонятливых перевожу – болгарские и турецкие. Товарищ Сталин очень просил, чтобы нейтралы не пострадали в этой экзекуции, но в то же время смогли сполна насладиться огненным цирком. После разгрома Констанцы мы, медленно и торжественно, совершаем круг почёта по границам территориальных вод Болгарии и Турции. Это крайне необходимо товарищу Громыко, который в ближайшее время направится в эти страны с визитом особой важности.
Командиры из будущего заулыбались.
– Андрей Андреевич, мистер "Нет", – пробормотал товарищ Остапенко. – Мне уже почти жалко президента Инёню, чего бы там от него не хотел товарищ Сталин.
- Нечего его жалеть, товарищ капитан 1-го ранга, – проворчал я. – Он нас не жалеет, а мы его с чего?
И вернулся к главной теме.
– Идем тремя колоннами. В центре: "Москва", "Парижская Коммуна", "Молотов", "Красный Крым". В правой: "Адмирал Ушаков", "Ташкент", "Ярослав Мудрый". В левой: "Североморск", "Харьков", "Сметливый". Флагман – крейсер "Москва". Итак, сверим часы, сейчас, – я бросил взгляд на запястье левой руки, – 13:07. Выход из базы в 21:00, формирование походного ордера в 21:45. Всё, товарищи, все свободны!
10 января 1942 года, 15:40. Авиабаза авиагруппы особого назначении РГК Саки. Старший лейтенант Покрышкин Александр Иванович
- Саш, товарищ старший лейтенант, есть новости, – капитан Гуссейн Магомедов отвлёк меня от изучения моей новой машины. Как временную ступень между МИГ-3 и МИГ-29 полковник Хмелёв дал мне "летающую парту" с авианосца Су-25УТГ.
– Сегодня ты пойдёшь со мной на спарке в одиночный вылет на Констанцу. Ты уж извини, что из истребителя делаем то ли бомбардировщика, то ли штурмовика.
Я отложил книжку с описанием машины.
– Товарищ капитан, так ведь я тоже всё понимаю. Господство в воздухе для истребителя – это такая штука: он к ней стремится, но как только достигает, так сразу остаётся без работы. Ты мне лучше скажи, что бомбить-то будем?
- О, джигит, то речь не мальчика, а мужа! – воскликнул Гуссейн. – Слюшай, бомбить будем батарею береговой обороны "Тирпиц" возле Констанцы, которая серьёзно беспокоит флотских товарищей. Такого ты ещё не видел. Решено применить против неё управляемые бомбы КАБ-500 ОД. Там три орудия и радарно-дальномерный пост, и мы их одним залпом... Работа будет ночью, так что давай сейчас слетаем на твоей птичке. Посмотрю, чему ты успел научиться. Потом ранний ужин – и спать до часу ночи.
- Куда пойдём? – спросил я, когда мы, уже в полётных комбинезонах, подошли к стоянке.
- Давай до Херсона, потом на Мелитополь и домой... – Гуссейн показал мне на мою машину. – Ну, разве не красавица?
Сначала, я не понял о чём он, больше меня занимало то, что основная часть полёта будет проходить над территорией противника. Потом присмотрелся к машине и остолбенел. Это больше не была голая "летающая парта": под крыльями были задействованы шесть точек подвески из восьми. Два пятисоткилограммовых подвесных топливных бака и четыре двухствольных пушечных контейнера калибром 23 мм. Я прикрыл глаза, пытаясь сообразить, какую же огневую мощь имеет теперь этот самолётик. При беглом подсчёте, с учётом скорострельности получилось, что он один имеет секундный залп целого истребительного авиаполка.
Взлетели нормально. Машина чуть потяжелела, конечно, но тяга на двух движках всё равно сумасшедшая. Развернулись над Евпаторией и легли на курс к Херсону. Скорость на маршруте 750 км/ч, высота полтора километра. Облачность переменная, средней паршивости, но при желании можно спрятаться в облака и подглядывать оттуда через радар. На полпути к Херсону над Черным морем...
В наушниках предупреждающе запищало, а на радарном экране переднего обзора начали быстро появляться зелёные точки. Километрах в ста двадцати от нас на одной с нами высоте на встречном курсе обнаружена большая группа самолётов. Две девятки, восемнадцать машин.
- Товарищ капитан, немцы... Атакуем?! – взмолился я.
Капитан Магомедов покрутил головой, потом вдруг сказал:
– Нэмцы-шменцы! Так, товарищ старший лейтенант, набери ещё метров пятьсот и возьми чуть левее. Сейчас будем учиться пользоваться электровеником.
И чуть погодя добавил:
– Ну, немчики, как вас много, и какие вы маленькие... И никто вас сюда не звал. Товарищ старший лейтенант, помни, что в твоих руках очень тяжёлая кувалда и ты атакуешь не отдельный вражеский бомбардировщик, а всю девятку. Так, не забывая об упреждении, целься в правого ведомого головной тройки, да так, чтобы он состворился с правым ведомым левой тройки. Так, ещё немного...
В кольцах прицела росли странные, никогда не виданные мною четырёхмоторные силуэты.
– Ох! Сань! Мать их за ногу! Это же Кондоры!
- Что за "Кондоры", – не понял я.
- Германские дальние бомбардировщики... – откликнулся Гуссейн. – Ты не отвлекайся, не отвлекайся, эти господа как раз по нашу душу... Огонь! Огонь же, огонь!
