Вот чудило: мотор от "лаптёжника" на моём Миге – это я даже не знаю, что. Майор Скоробогатов сказал такое хитрое иностранное слово "химера", типа орёл с головой крокодила. В общем, ребята улетели домой, как раз после моего возвращения из "учебного" полёта. Специально ждали, чтоб попрощаться. Поручкались, обнялись на прощанье. Наказал привет ребятам передать, а больше других Вальке Фигичеву. Да и командиру нашему майору Иванову, благодарность за сватовство. Что бы там дальше не было, но скучать не придётся. Улетели. Помахал я им рукой и пошёл в столовую, на обед.
Только сел за стол, а тут шум-гам-тарарам... Вернулась тройка майора Скоробогатова. Сначала я не понял, из-за чего такой крик: ну вернулись и вернулись. Причём пришли все, без потерь и даже без дырок, чего так кричать?
Оказывается, мы с Гуссейном недоглядели. Там за двумя девятками бомбёров, шла группа транспортников, тоже "Кондоров" с десантом. Откуда это известно? Майор Скоробогатов рассказал. Как только я засёк первую группу, с "Москвы" на высоту в пять км подняли "марсианина". Ну, так наши севастопольцы вертолёт с дальнобойным радаром называют. А ему оттуда всё до самого Киева, как на ладони. Он-то и навёл перехватчиков сначала на вторую группу. Такие же две девятки "Кондоров", только с планерами на прицепах. И после атаки из них не бомбы посыпались, а парашютисты. В море с ледком. У-х-х!
Сначала сбили все транспортники, потом пошли и прикончили недобитых мной бомбёров. И сейчас командование, включая даже самое Верховное, которому, конечно уже всё доложили, бьёт, по меткому выражению майора Скоробогатова, "ножкой" в ожидании хоть одного пленного. Все жаждут знать, "что это было, и на что оно рассчитывало!" Понятно, что это был десант. Но куда? Две девятки транспортных "кондоров" – это, максимум, батальон. С планерами – полтора или два. Батальон или два тут будут съедены как пирожки, быстро и без остатка. И к чему такая роскошь, как "кондор"? У немцев что, обычные транспортные юнкерсы кончились?
Майор Скоробогатов сидит напротив меня и, стремительно уничтожая гречку с мясом, говорит:
– Сейчас туда и лидер "Ташкент" вышел, из Севастополя МБР-2 вылетели, а с нашей эскадры аварийно-спасательные вертолёты. Ищут. Нужен хоть один фриц, чтоб мог говорить. Расскажет, что это была за заморочка, потом нехай дохнет!
А Гуссейн все не успокаивается:
– Са-аня, верти дырку! "Боевик" – это по минимуму. С почином тебя!
Короче суд да дело, а у нас с Гуссейном, если вы не забыли, ночью боевое задание. Вот только спать не хочется ничуть. Но приказ есть приказ, и товарищ капитан посылает меня к местному врачу. Тот дал мне таблетку и предупредил:
– Водкой не запивать. А то знаю я вас!
- Что, могу не проснуться? – спросил я его.
- Проснуться-то проснёшься, но неизвестно когда. Может, в следующем столетии, – ответил тот и улыбнулся. – Шутка!
Шутники хреновы… Пришёл я в казарму, таблетку водичкой из титана запил, лёг и не заметил, как провалился в сон. Что мне точно снилось, не помню, какой-то кошмар, типа, что летаю я абсолютно голый безо всякого самолёта и стреляю по мессерам из пулемётов, которые у меня вместо рук. Сбиваю их, сбиваю, а они все не кончаются. Жуть!
И вот меня будят. Пора! Время – полтретьего. Наскоро умылся, зубы почистил – во рту после той таблетки, как кошки ночевали, – и побежал надевать лётный костюм.
И вот я в кабине Мига-29КУБ. Успокаивающе светятся шкалы приборов. Задание подтверждено, и Гуссейн поднимает машину в воздух. К цели пойдём на высоте, над облаками. КАБы – управляемые авиабомбы, можно применять с высот до пяти километров. Мы пойдём к цели на трёх с половиной. Оказывается, эта бомба после сброса с самолёта ещё около девяти километров способна пролететь сама, используя для наведения внешнее управление и встроенную телекамеру. До Констанцы нашей машине минут двенадцать лета. Я, в данном случае, только пассажир, или, если угодно, запасной игрок.
Выходим на рубеж атаки, загорается экран системы наведения бомб. Цель в зоне видимости. Гуссейн передаёт мне управление и просит держать машину прямо. Рубеж сброса приближается с каждой секундой. Все, время! Машина четыре раза вздрагивает, освобождаясь от бомб, которые продолжают лететь во тьме в сторону цели. Товарищ капитан принимает управление и закладывает правый разворот. Тикают секунды, отметки бомб на экране сближаются с целями. Ослепительная вспышка рассекает ночь, за ней ещё одна и ещё, и ещё... Ложимся на обратный курс в Саки.
Гуссейн выходит на связь по СПУ.
– "Москва" сообщила: цели уничтожены, этого "Тирпица" больше нет. Вот и всё. Давай Сань, бери управление и по приборам домой, на Саки.
11 января 1942 года, 03:55. Чёрное море, 35 миль на траверзе Констанцы. ГКП РК "Москва". Адмирал Кузнецов Николай Герасимович
За остеклением рубки густая непроглядная ночь. Объединённая эскадра идёт вперёд, невзирая на шквалистый ветер и пятибалльную волну. Чёрное море опять решило побуянить. Обычно я не решился бы на такую авантюру, как ночной поход в плохую погоду к вражескому берегу. Но! На "Москве" одних радаров больше десяти штук. Общего, обнаружения, навигационные, ПВО, радиоэлектронной борьбы, систем наведения ГК... систем наведения ствольной артиллерии, систем наведения МЗА... Под водой стоит мощнейший гидроакустический комплекс, от которого не укроется ни одна подлодка. Он также помогает команде обнаруживать мины заграждения и подводные банки и скалы. Любой командир БЧ-1 с корабля из нашего времени на месте капитана 2-го ранга Афанасьева давно бы превратился в нервное задёрганное существо. А тут работает инерциальная система навигации, радары видят всё, что делается над водой, а ГАК – всё, что под водой. Так воевать можно.
- Товарищ адмирал, – повернулся ко мне вахтенный командир, – докладывает "Витязь": цель номер один уничтожена. Корректируемые объёмно-детонирующие бомбы поразили как сами орудия, так и радарно-дальномерный пост. Есть подтверждение от наших систем РЭБ, радар цели прекратил свою работу.
Я посмотрел на стоящих рядом контр-адмирала Ларионова и капитана 1-го ранга Остапенко.
– Ну, что же, товарищи, к операции "Бора" приступить! Передать на все корабли – увеличить ход до двадцати пяти узлов и действовать по плану. Виктор Сергеевич, – обратился я к адмиралу Ларионову, – что там у нас с минными полями?
Адмирал указал на прикреплённую магнитиками к стене рубки карту, куда нанесены все данные, полученные в результате разведки района.
– Подводная лодка "Алроса" находилась на позиции в виду Констанцы в течении пяти дней. В результате гидроакустического сканирования моря удалось получить более-менее достоверную карту минных полей. Правда, после шторма часть мин может быть сорвана с якоря и свободно болтаться на поверхности, но операторам скорострельных установок АК-630 отдан приказ расстреливать все плавающие предметы соответствующих размеров.
- Хорошо, – я надавил на глаза, снимая усталость. – Когда будем на рубеже открытия огня?
